— Тем не менее я считаю, что голограмм и проб в этом случае недостаточно, — решительно заявил Рей. — Необходим непосредственный осмотр деталей фрагмента. Только после этого мы вправе сделать окончательные выводы.
— Сначала продолжим поиск. Вблизи могут оказаться еще подобные фрагменты. Высадимся на самый крупный и интересный.
— Разве твоя вчерашняя находка недостаточно интересна, Стив?
— Ты не видел ее вблизи и не представляешь, с каким риском сопряжены причаливание и высадка.
— В данном случае Стив полностью прав, — подтвердил ЭН. — Анализ голограмм почти исключает причаливание.
— Ты сказал «почти», — Рей внимательно посмотрел на кибера.
— Вероятность успеха пять процентов.
— Когда ты успел проанализировать голограммы?
— Сегодня ночью, когда вы отдыхали.
— И какой вывод?
— Вероятность искусственного происхождения пятьдесят процентов.
— На одной из голограмм хорошо различим ряд деталей, естественное происхождение которых весьма сомнительно. Все эти ступени, карнизы, отверстия.
— Природа бесконечно многообразна в своем разнообразии, — многозначительно произнес Электронный Наставник и даже поднял вверх указательный палец. Этот жест, в соответствии с малой программой, подчеркивал особую значимость произносимого.
— Ты хочешь сказать, ЭН, что сама по себе форма обломка еще ни о чем не свидетельствует? — попытался уточнить Рей.
— Обломки, слагающие третье кольцо этой планеты, бесконечно разнообразны по составу, размерам, очертаниям. Подавляющее большинство их — производные космовулканических процессов, ты не станешь отрицать этого, Рей. На миллиарды миллиардов случаев космический вулканизм мог однажды выдать фрагмент, похожий на дело человеческих рук.
— Правильный ответ в этом случае для нас необычайно важен, ЭН. За сотни лет космической эры люди Земли, может быть, впервые подошли к порогу, за которым их ждет ответ на одну из величайших загадок Космоса...
— Говори проще, Рей, — тихо заметил Стив. — Ты забыл, кто твой оппонент.
— Не беспокойся, Стив, — так же тихо отпарировал ЭН. — Коллега Рей выражает свои мысли всегда очень четко. Образность при четкости и корректности не помеха для надежности контакта. Рей имел в виду загадку возникновения бионтов и биологического разума. Другими словами: Земля — правило или исключение.
— Кстати, а как ты полагаешь, ЭН? — спросил Рей, с интересом поглядывая в лицо кибера.
— Или, вернее, каково среднее арифметическое из твоей начинки по этому вопросу, — пробормотал Стив, но так тихо, что ни ЭН, ни Рей не расслышали.
— Если ты не будешь возражать, Рей, я уклонюсь от прямого ответа, — сказал ЭН после небольшой паузы. — Думаю, я вправе так поступить, ибо это никак не повлияет на судьбу нашего рейса. Причина — в несовершенстве моего программирования. Это совсем не упрек. Ваше программирование тоже небезупречно. Особенно у Стива. Я считаю, что высказываться по кардинальным проблемам при подобном программировании безответственно.
— Ну как? — поинтересовался Стив, поднимаясь с кресла. — Присутствующим все ясно? Между прочим, один древний философ утверждал, что слушающий мудрее говорящего. Если не будет возражений, я иду на пульт управления и — поехали...
— Как сказал первый космонавт Земли, отправляясь в первый космический полет, — спокойно добавил ЭН.
* * *
«Падение» МП-112 к поверхности третьего кольца продолжалось совсем недолго. Светлая лента менялась на глазах. Сначала на ней появилась шагрень. Шагрень превратилась в сложный узор полос, узлов, спиралей. Потом обозначился рельеф — участки более возвышенные и углубления, в которых просвечивали далекие звезды. Постепенно проступали: краски. Они густели, ярчали, и, наконец, странный мир, к которому приближался планетолет, превратился в фантастически пестрое крошево разноцветных частиц всевозможных очертаний, форм и размеров. Это крошево медленно плыло под планетолетом, подобное исполинской реке, освещенной спокойным перламутровым светом близкой планеты. В едином движении всего потока существовали какие-то свои течения, противотечения, «водовороты», запечатленные узорами разноцветных частиц. Этот узор менялся очень медленно, но неуклонно. Одни полосы и спирали исчезали, другие проступали, видоизменялись, усложнялись.
Рей подумал, что в этих бесконечных превращениях заключена какая-то особая, таинственная жизнь удивительных колец этой все еще загадочной планеты.
Окрестности Сатурна изучаются уже несколько лет, но лишь только теперь космонавты Земли добрались до его колец. Неожиданности здесь ждали на каждом шагу. Это был удивительный природный музей горных пород, минералов, элементов и одновременно исполинская природная лаборатория, где в космическом вакууме в условиях неразгаданных еще излучений гигантской неостывшей планеты продолжалось минералообразование, росли многоцветные кристаллы неведомых соединений. Третье кольцо заключало целый океан загадок. По существу, каждый его фрагмент заслуживал того, чтобы стать темой отдельного исследования...
Их полет был поисковым. Надо установить преобладающие минералы и элементы, выяснить условия эксплуатации тех, которых на Земле и на планетах земной группы осталось мало. Во внешних кольцах преобладал лед. В крошеве его блинчатых фрагментов, окруженных более мелкими обломками, вплоть до отдельных кристаллов, лишь изредка попадались минеральные частицы небольших размеров. Однако уже во внутренних зонах второго кольца обломков горных пород и минералов стало больше. Удалось обнаружить скопление частиц, обогащенных бором, магнием, титаном, редкими землями. Это было важное открытие, важное, прежде всего, с практической точки зрения. Оно одно оправдывало затраты на их экспедицию. Но затем глазам исследователей открылся поразительный минеральный мир третьего кольца, и, наконец, эта вчерашняя находка Стива...
Может ли она служить доказательством существования неземной цивилизации? Цивилизации бесконечно древней и, скорее всего, погибшей задолго до появления на Земле человека. Рей был убежден, что может, поэтому ему так не терпелось увидеть все самому...
Наступили минуты напряженного ожидания. Стив в кресле пилота, Рей у иллюминатора прямого обзора внимательно вглядывались в многоцветный узор минерального царства третьего кольца, над которым медленно проплывал планетолет. С высоты всего двадцати километров вид, открывшийся глазу, одновременно и ошеломлял и завораживал. Все пространство под планетолетом застилал сказочный ковер, словно сотканный на черной основе из бесконечного разнообразия цветов и оттенков. В черноте основы просвечивали звезды южного полушария небесной сферы Сатурна. Вдали, там, где многоцветье ковра, постепенно тускнея, сливалось с чернотой окружающего пространства, начиналась россыпь звезд. Спокойный перламутровый свет огромной планеты, занимавшей все поле зрения слева но борту, озарял этот застывший безумный всплеск красок, усиливая их контрастность резкой шагренью теней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
