— Ничего не понимаю, — пробормотала я, окончательно смутившись. — При чем тут гротхэны?
— При том, моя бунтарка, что на совете я обсуждал именно этот вопрос.
Что?
— Как ты меня назвал? — переспросила растерянно.
— Бунтарка. Моя бунтарка, — глаза Хьяртана потемнели, а потом разгорелись его магией, меня же этой самой магией обожгло. Пусть даже она меня не касалась! Пусть даже по природе своей была ледяной. Хотя, возможно, меня обожгло не магией. Его словами. Тем, как они были сказаны — низко, глубоко, присваивая.
— Я не… — хотела возразить, что я не бунтарка, и уж тем более не его, но он меня перебил.
— Моя. Бунтарка. Единственная женщина в Драэре и во всем мире, на которой я готов жениться.
Вот тут действительно впору сваливаться с кровати! После такого-то заявления.
— Если я бунтарка, то ты — Хозяин Стужи, — не осталась в долгу.
— Замечательно, — Хьяртан коснулся ладонью моей щеки.
Замечательно?! Это у него новая тактика такая — соглашаться со всем, что я говорю?
— И мечтатель. Жениться на мне ты не сможешь хотя бы потому, что я…
— Простая провинциалка, да. Это я уже слышал, — он хмыкнул, поглаживая подушечками пальцев мою скулу, а чувство такое — что мое сердце, которое превратилось в шелковый мячик от его таких нужных, таких проникновенных прикосновений. — Ты не простая провинциалка, Ливия, ты самая отважная женщина из всех, кого я знаю. Чуткая, любящая, нежная. Чудесная сестра. Лучшая в мире дочь. И герцогиней ты тоже будешь потрясающей.
— Кем? — переспросила я.
— Герцогиней. Женщине, которая спасла правителя Драэра, этот титул будет в самый раз.
* * *
— Могу я поинтересоваться, почему моя дочь сегодня сияет ярче солнышка? — Хитрая улыбка мамы заставила меня попытаться сдержать свою, но, как ни старалась, получалось плохо.
И все из-за вчерашнего разговора с Хьяртаном, который закончился нежными объятиями. После этого мы просто молчали, и я даже не думала о том, насколько это вообще прилично быть в объятиях мужчины в одной сорочке и что стало бы с моей репутацией, узнай об этом придворные сплетницы. Я просто наслаждалась минутами близости и покоя в сильных руках мужчины, которого полюбила.
Сначала, конечно, когда он заговорил про титул, я не поверила своим ушам. Даже переспросила:
— Но ты же хотел держать наш обмен силой втайне?
— Хотел. — Хьяртан кивнул, а потом приблизил мое лицо к своему, почти касаясь губами губ. — Но передумал. Твоя сила и твоя смелость достойны того, чтобы о них знали все.
Он больше ничего не сказал, и я больше ничего не сказала. Мы просто сидели рядом, так близко друг к другу, что я слышала мерные, уверенные удары его сердца. Не знаю, сколько прошло времени (мне хотелось, чтобы мгновения с ним стали вечностью), но в какой-то момент его губы коснулись моих в прощальном поцелуе. Хьяртан ушел, пожелав мне спокойной ночи, и я мгновенно провалилась в глубокий, спокойный и самый счастливый на свете сон, согретая его объятиями, его искренностью, его… чувствами?
Нет, разумеется, он не сказал тех слов, что и сама держала в себе, но я его чувствовала. Так, как никогда раньше. И пусть сейчас, поутру, мне все это казалось какой-то сказкой, я понимала, что эта сказка стала реальностью. Моя сказка… в которой мы с ним можем быть вместе. В которой мы будем вместе! Я читала это в его глазах, и все прежние страхи казались глупыми, надуманными, странными.
Поэтому на вопрос мамы я улыбнулась еще шире. А потом ответила:
— Кажется, я влюбилась.
— Кажется? — Мама приподняла брови.
— Да… кажется.
— Лично мне, с той минуты, как я увидела вас вместе, уже ничего не кажется. Все сразу стало предельно ясно.
— А… — Я открыла рот и тут же его закрыла. — Как?
— Поверь, тому, кто испытал любовь, не составит труда распознать это чувство в другом. Тем более в собственной дочери. — Она чуть грустно улыбнулась. — И той, которая была любима, совсем несложно прочесть это чувство в глазах мужчины, который влюблен.
Я покраснела. Больше от удовольствия, чем от нахлынувших чувств. Просто потому, что мама это сказала так, что даже если во мне и оставались еще сомнения, где-то очень глубоко, сейчас они просто растаяли, как последние островки снега на солнце. Правда, я тут же вспомнила папу и накрыла ладонь мамы своей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Усилия Каэтана и ее собственная магия быстро ее исцеляли, и сейчас мама уже полусидела на кровати, правда, в ворохе покрывал и подушек, но тем не менее нам с ней это совсем не мешало говорить по душам. Про то, что я стала солнышком, мама заговорила, когда увели Фабиана: он тоже не желал от нее отходить, но откладывать ежедневные процедуры и занятия с Каэтаном было нельзя.
— Папа очень тебя любил, — искренне произнесла я. — Он… я не знаю, почему он женился на Стелле, но совершенно точно могу сказать, что забыть тебя так и не смог. Я это чувствовала. Как ты сейчас чувствуешь, что…
— Женился, чтобы у вас с Фабианом была мама. И это правильно, — тихий, прерывистый вздох. — Детям нужна мать. Это важно.
Она погрустнела еще больше, и я не стала говорить, что лучше никакой матери, чем такая, как Стелла. Нахмурилась, но тут же вытряхнула себя из дурных воспоминаний, подалась к маме и обняла. Она обняла меня в ответ, и я поцеловала ее в щеку.
— Ты всегда была со мной. Здесь. В моем сердце. — Я приложила руку к груди. — И Фабиан… Пусть он вчера впервые тебя увидел, он так счастлив. Это не передать словами, это вообще ничем не передать. Это можно только чувствовать. Точно так же я понимала папу, ловила его любовь, его тоску, его скорбь, но… давай не будем о грустном. Расскажи лучше, как вы встретились. Как нашли друг друга?
— Для этого придется рассказать всю мою историю с самого начала. — Мама улыбнулась, теперь уже гораздо более солнечно. — Она очень долгая.
— А я никуда не тороплюсь. Можно? — Не дожидаясь ответа, пересела с кресла к ней на кровать и поудобнее устроилась рядом. — Но если ты устала, конечно…
— Нет, дочка. — Мама покачала головой. — Нет. Я не устала. Больше того, нужно об этом поговорить. Мне нужно рассказать…
Она глубоко вздохнула, словно собираясь с силами.
— Я родилась в княжестве Фолькон, что к югу от Драэра. Это маленькое государство, которое на карте отмечено было лишь сто с небольшим лет назад. Раньше Фолькон был частью Риларии, южной страны, но моему прадеду удалось добиться того, что мы стали самостоятельны. Моя магия — солнечная, это сила правителей Фолькона. Моих матери и отца. Я родилась княжной.
— Мама?! — вырвалось у меня скорее от неожиданности, чем от недоверия, но она обняла меня и прижала к себе.
— Неожиданно, правда?
— Неожиданно? Как княжна Фолькона оказалась в провинциальном городишке Драэра?! Как ты стала пленницей этого… — Я вовремя осеклась. Не уверена, что стоит при ней говорить, как я мысленно назвала мерзавца эрцгерцога.
Мама вздрогнула, словно само воспоминание о том, что было, могло причинить ей боль. Уверена, так и было. Уверена, что могло: то, что она столько лет провела, запертая в его замке, в качестве его игрушки, что он пользовался ее силой… От всего этого у меня даже в груди загорелось, а простыни подо мной не задымились только каким-то чудом. Мало я тогда его подпалила, надо было ему поджечь все самое ценное!
Справившись с чувствами, произнесла:
— Мам, прости. Если не хочешь говорить, давай не будем.
— Я же сама предложила. — Она перехватила мою руку и сжала пальцы, словно пыталась таким образом найти во мне поддержку и защиту. Но ей не нужно было ее искать, я же здесь, рядом с ней! И любой, кто попытается причинить ей вред или хотя бы обидеть, очень сильно об этом пожалеет!
Сжала хрупкие мамины пальцы и чуть освободила магию. Такие легкие ее волны не позволяли обжечь, но согревали, окутывали уютом, и я даже почувствовала, как мама постепенно расслабляется.
— А ты уже многое умеешь, Ливия, — прошептала она, глядя мне в глаза. — Так хорошо управляешься с силой.
