Тори замерла в нерешительности, сжимая руками поводья кобылы. Должна ли она подойти к нему? После отъезда из Монтерея он сказал лично ей не более пары слов. «Это смешно, — подумала она. — Почему меня должно волновать, что он скажет или подумает? В конце концов, я заплачу ему за то, что он доставит меня в Сан-Франциско. Он всего лишь наемный проводник, и не более того. Здесь я госпожа, и, пожалуй, пора напомнить ему об этом!»
Она подвела кобылу к воде и постояла там, пока животное принюхивалось к реке, выпуская из ноздрей воздух, от которого по зеркальной глади пошли расширяющиеся круги. Потом кобыла начала пить. Кинкейд не обращал на Тори никакого внимания. Он кончил умываться и теперь сидел на корточках у воды, опираясь руками о колени и затачивая нож небольшим кусочком кремня. Режущий ухо звук заглушал журчание воды, бежавшей через камыши над гладкими серыми камнями.
— Ты разрешишь мне сесть тут?
Не дождавшись ответа, Тори выбрала поросшую травой кочку и села в нескольких футах от молчавшего Ника. Она испытывала странную потребность заставить его поглядеть на нее, признать ее существование.
— Как быстро, по-твоему, ты сможешь доставить меня в Сан-Франциско, лейтенант?
Лезвие слегка повернулось, внезапно вспыхнув в луче света. Сделав плавное движение рукой, Ник осмотрел сталь, убрал кремень и сунул нож в висящий на поясе кожаный чехол. Ловко распрямил свое гибкое мускулистое тело. Стоя над девушкой, он казался воплощением суровой мужественности. Выступавшие на его груди и животе мускулы напоминали Тори о том, о чем ей не следовало вспоминать. Ник пожал плечами:
— Это зависит от обстоятельств.
Тори отвела глаза в сторону; девушку волновала его близость, то, как он смотрел на нее. Чтобы справиться со смущением, она прибегла к сарказму:
— Я могу спросить, от каких именно? И не делай вид, лейтенант, что тебя заставили сопровождать меня в Сан-Франциско, потому что, как ты помнишь, тебе за это очень хорошо заплатят. Я не просила тебя быть моим проводником — ты сам взял на себя эту обязанность, отняв ее у лейтенанта Брока, который, несомненно…
Ник так стремительно схватил Тори, что она не успела увернуться; стиснув руки девушки, он заставил ее подняться, подтянул вверх, ступни Тори едва касались земли. Она уперлась ладонями в его теплую обнаженную грудь, ощутила под пальцами мощное и ровное биение его сердца, постаралась взять себя в руки. Он посмотрел на нее из-под длинных темных ресниц, на которых еще искрились капельки воды.
— Похоже, ты сильно заблуждаешься, крошка. Здесь командую я. Ты можешь выражать протест мистеру Гарсиа. Я не намерен выслушивать твое нытье или жалобы. Если будешь действовать мне на нервы, я тебя брошу. Мы поняли друг друга?
Потеряв от испуга дар речи, Тори напряженно кивнула. Лишь когда он отпустил девушку, она потерла запястья и подавленно произнесла:
— Если я спрашиваю тебя, когда мы доберемся до Сан-Франциско, лейтенант Кинкейд, это считается нытьем или жалобой?
— Нечто среднее. — Он нахмурился, уголок его рта чуть-чуть приподнялся. — Дорога займет несколько дней, в зависимости от погоды и преследования. До города около девяноста миль, но если мы не хотим нарваться на нежелательную компанию, нам придется воспользоваться старыми тропами, которые порой поднимаются в горы. Тебя устроил мой ответ?
— Пока что да. — Она не собиралась окончательно сдаваться, особенно когда он смотрел на нее так. Восходящее солнце играло в его глазах; они блестели точно медные монеты. — Если мне понадобятся разъяснения, я с большим удовольствием обращусь к мистеру Гарсиа.
— Как тебе будет угодно.
Он повернулся на каблуках и ушел, позвав коня коротким свистом. Тори молча посмотрела вслед Нику и нахмурилась, когда Колетт шагнула к нему. Француженка поглядела на Ника с еле заметной интимной улыбкой на лице, и Тори спросила себя, не связывает ли их что-то.
Ее руки сжались в кулаки, и она испытала непонятный гнев. Как смеет Колетт так выставляться напоказ! Она ведет себя как шлюха, улыбается Кинкейду, посмеивается, кокетливо упершись рукой в бедро и выставив вперед бюст. Провела кончиками пальцев по его обнаженной груди, коснулась висевшего на шее амулета. Они разговаривали по-французски, и Тори удивилась тому, что Кинкейд владеет этим языком. Она не слышала, о чем они беседуют, но это не имело значения. Она могла представить себе содержание беседы, дразнящие реплики, воспоминания…
— Мисс Райен? — Джил Гарсиа приблизился к Тори. Его большая шляпа была сдвинута назад, тонкий шнурок удерживал ее на спине.
Улыбнувшись девушке, он указал на лежащий возле дороги плоский камень, накрытый салфеткой. На ней находились кружка и какая-то еда.
— Возможно, вы хотите подкрепиться. Я напою лошадей, а вы с мисс Пуарье поешьте и справьте нужду.
Тори слегка покраснела, услышав, как малознакомый человек говорит о ее нужде. Она скованно кивнула:
— Спасибо, мистер Гарсиа. Вы очень внимательны.
Он усмехнулся, слегка пожав плечами:
— Пустяки. Мы не будем останавливаться до темноты. Вам не скоро представится такая возможность.
Он посмотрел через плечо назад, где Кинкейд все еще разговаривал с Колетт, смеялся ее шуткам. Потом Джил бросил на Тори сочувственный взгляд. Это заставило девушку вспыхнуть.
— Вероятно, моя служанка присоединится ко мне, когда закончит беседовать с лейтенантом Кинкейдом. В любом случае я намерена воспользоваться вашим предложением, поскольку другой такой возможности у меня сегодня не будет.
— Вы очень благоразумны, сеньорита.
Когда Колетт приблизилась к камню, поднявшийся ветер заставил девушку поежиться. Тори молча протянула ей кусок жесткого черного хлеба с сыром. Не глядя на свою госпожу, служанка взяла еду и начала есть. Закончив трапезу, они удалились в кусты, чтобы позаботиться о своих естественных потребностях.
— Поторопитесь, maotresse. — Колетт обеспокоено посмотрела через плечо на свою присевшую в кустах госпожу. — Нас уже зовут.
— Ну и пусть. Держи платок как ширму и не обращай внимания на их голоса.
Пусть они подождут, раздраженно подумала Тори. Она знала, что им следует поторопиться, что дядя Себастьян мог обнаружить их исчезновение и следовать по пятам. Лишняя минута или две ничего не изменят, упрямо сказала себе девушка.
Колетт поглядывала через плечо; красный платок дрожал в ее руках. Внезапно служанка испуганным возгласом предупредила Тори о том, что к ним кто-то приближается. Тори едва успела подняться и привести в порядок свою одежду, как из-за кустов появился Ник Кинкейд. Он остановился и посмотрел на Тори, которая поправляла юбки. Ее лицо горело от смущения и гнева.