других советских городах, превратили Лиепаю в место массовых казней. Списки жертв оккупации из числа жителей Лиепаи и общее количество казненных с местами массовых казней даны в приложении 3. Многие дома и сооружения были разрушены.
Оценки советского военно-политического руководства итогов обороны города на протяжении долгих лет постепенно менялись от отрицательных к положительным. В «знаменитом» расследовании[376] Политуправления КБФ от10 августа 1941 года отмечалось следующее:
«ВЫВОДЫ:
1. Враспоряжении командира ЛВМБ капитана 1-го ранга КЛЕВЕНСКОГО было достаточно обеспечивающих средств и не препятствовала обстановка на море, для того, чтобы вывести из Либавы все материальные ценности. Этого не было сделано благодаря тому, что КЛЕВЕНСКИИ и его штаб совершенно не руководили морскими частями в базе. Сам же КЛЕВЕНСКИИ в руководстве допустил растерянность и паникерство, результатом чего на месте были уничтожены боевые корабли и другие ценности, хотя обстановка вполне позволяла нормально их эвакуировать.
2. В период боев за Либаву и отходе, ряд ответственных лиц так же проявили растерянность, панику и трусость; в частности — начальник Политотдела полковой комиссар т. ШМЫРЕВ, по которому мною доложено Военному Совету флота об отдаче его под суд».
В этом же докладе говорилось: «Отмечают все товарищи исключительную выдержку, храбрость и самоотверженность в действиях генерал-майора береговой службы т. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО и бывшего начальника ОПП Либавской ВМБ полкового комиссара тов. ПОРУЧИКОВА, судьба которых в настоящее время не известна».
Если судьба полкового комиссара Поручикова неизвестна до сих пор, и он продолжает числиться без вести пропавшим, то судьба генерал-майора береговой службы Благовещенского прояснилась уже в годы войны. Он стал сотрудничать с врагом. После войны был арестован и в июле 1946 года казнен по приговору суда. Еще до завершения расследования в Директиве ГЛАВПУ РКВМФ № 51сс от8 августа 1941 года о повышении передовой роли коммунистов и комсомольцев в боях с врагом и усилению борьбы против трусов и паникеров говорилось: «Бывший командир Либавской ВМБ контр-адмирал Трайнин, бывший начальник штаба Либавской ВМБ капитан 1 ранга Клевенский, и командир Виндавского укрепсектора полковник Герасимов проявили позорящее звание командира трусость и паникерство, преступное бездействие власти, допустили развал управления частями базы. Трайнин, Клевенский и Герасимов отданы под суд военного трибунала».
В отличие от капитан-лейтенанта Афанасьева им повезло. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР 12 августа 1941 года они были осуждены без поражения в политических правах с лишением воинских званий к различным срокам заключения. Трайнин получил 10 лет, Клевенский — 8, Герасимов — 5 лет. 11 сентября 1941 года Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев ходатайство осужденных о помиловании, принял решение: «Амнистировать всех троих, восстановить в воинских званиях и направить в Действующую армию».[377]
67-я стрелковая дивизия как понесшая большие потери в боях за Лиепаю 19 сентября 1941 года была расформирована. Новое формирование дивизии — 27 сентября 1941 года. Свой боевой путь 67-я Севская дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова II степени стрелковая дивизия закончила 9 мая 1945 года.
Позднее, через несколько десятков лет после описываемых событий, бывший Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов так оценивал итоги обороны Лиепаи: «Благодаря героизму защитников Либавы, молниеносной атаки у немцев не получилось, они понесли большие потери. Мы обязаны отдать должное командирам, политработникам и бойцам 67-й стрелковой дивизии, личному составу береговых батарей и кораблей Либавской базы — они сделали все, что могли, в той трудной обстановке. Либава едва ли могла устоять при наличии тех преимуществ, которые имели тогда немцы в численности войск, уровне техники (самолеты, танки) и боевом опыте. Однако город мог продержаться дольше. Он не был застигнут врасплох, на что иногда ссылаются при описании боев передовых частей. Как уже говорилось, командир базы, а от него и командир 67-й стрелковой дивизии еще вечером 21 июня знали о возможном нападении врага в ближайшую ночь и могли привести части в готовность. Первые выстрелы на границе и налет фашистской авиации на рассвете 22 июня не были для них неожиданными. Это очень важные факты для анализа недостаточной прочности обороны Либавы и выяснения истинных причин этого явления. Там, где оборону ведут вместе армия и флот, вопросы взаимодействия имеют исключительное значение. Стрелковой дивизии, оборонявшей Либаву, могли оказать огромную помощь береговые батареи, артиллерия кораблей и подразделения моряков. Все эти силы, сведенные в одно целое и умело направленные, способны были сделать многое. Но они не были объединены, и вину за это нельзя перекладывать на командира стрелковой дивизии или командира военно-морской базы. Вопрос о том, кому оборонять Либаву, острова Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и полуостров Ханко, кто должен стоять во главе обороны, кому подчинять ответственных за оборону лиц — округу или флоту, обсуждался до войны в наркоматах обороны и Военно-Морского Флота. Что касается Либавы, то здесь напрашивалось одно решение: назначить ответственным за ее оборону командира базы, придать ему некоторые стрелковые части и, подчинив все эти силы командующему Балтийским флотом, готовить их к обороне как с моря, так и с суши. Но в Генеральном штабе тогда одержало верх другое мнение. Хотя впоследствии, командиру Одесской военно-морской базы контр-адмиралу Г. В. Жукову подчинили для обороны Одессы целую армию, командующему Балтийским флотом в Таллине — корпус, в отношении Лиепаи перед войной вопрос был решен иначе. 67-ю стрелковую дивизию включили в состав 8-й армии, а Либавская военно-морская база вошла в оперативное подчинение командующего Прибалтийским военным округом. Надо признать, что обороне Либавы с суши не придавалось должного значения. Меня это беспокоило. В 1940 году, будучи в Риге, мы с В. Ф. Трибуцем побывали у командующего военным округом Ф. И. Кузнецова. Речь зашла о сухопутной обороне Либавы и Риги. Командующий округом не разделял наших тревог, он и мысли не допускал, что в случае войны наши войска могут отойти так далеко. Теперь мы расплачивались за недооценку сухопутной обороны баз. Хотя в Либаве было достаточно сил — стрелковая дивизия, береговая артиллерия, корабли, авиация, — мы не сумели использовать их с должной эффективностью. Дивизия оказалась растянутой на 200-километровом фронте. О своей ответственности за определенные направления и за строительство укреплений вокруг города командир дивизии и командир базы договорились только перед самым вражеским нападением. Лишь в самый последний момент были составлены таблицы артиллерийского огня для поддержки войск, а командир дивизии вступил в командование всеми силами, оборонявшими базу. С таким же опозданием началось формирование частей из моряков и гражданского населения. Вот почему, несмотря на героизм защитников города, в том числе и самого Н. А. Дедаева, отдавшего жизнь в этих боях, оборона Либавы длилась
