Евгений сожалел о другом:
– Столько труда, а потом бросить придется. Может, мы тут на все пять дней останемся?
– Утром подумаем, – без промедления ответил англичанин. – А теперь, ребята, давайте думать, как мы перенесем угли в построенный дворец?
– А угарным газом не задохнемся? – проявил Евгений свои познания в устройстве очага начерно.
– С такими щелями в потолке? – улыбнулся академик. – К тому же если мы у щели между той парой валунов угли уложим, то тяга будет феноменальная. Хоть костер разводи. Словно камин получится. Никакой вытяжки не надо. А нам и теплей, и уютней.
Уже в густых сумерках устроили костер прямо внутри шалаша. Обошли место ночлега со всех сторон, даже взобрались на валуны – нигде отблески разгорающегося пламени не просматривались. И уже с полным успокоением забрались во временное жилище, устроились на тюфяках и заготовленном лапнике и с блаженством предались позднему ужину и задушевному разговору.
К сожалению, долго разглагольствовать сил не хватило, все-таки усталость и переживания последних событий сказывались. Ну и приятная сытость на этот раз только потворствовала сну.
Но во втором часу ночи сон оказался прерван самым брутальным образом. Пришел хозяин тайги. То ли медведь, то ли медведица, привлеченные запахом каши или людей. Причем косолапый гость не стал ходить вокруг да около, а сразу стал разбирать противоположную от входа стену. Естественно, хуже всего было бы в том случае, если бы он забрался на один из валунов, а потом своей массой проломил довольно хлипкую для такой туши крышу.
Ну а так у решительно настроенных людей имелись отличные шансы отразить атаку. Первым делом положили на кострище сразу три факела, а пока они разгорались, Чарли Бокед зачерпнул миской добрую порцию углей и довольно удачно швырнул их в образовавшееся отверстие. Дикий рев боли подтвердил, что мишке пришлось весьма несладко. Но это его не остановило, он начал просто колотить лапами со всей злости по рушащейся преграде. Но тут уже и факелы разгорелись, которые англичанин и американка поднесли к самым лесинам ограждения. Теперь хоть стало видно серую медвежью тушу, и в бой вступили защитники с рогатинами. Действовали они более чем успешно, потому что каждый второй удар сопровождался все более громким недовольным ревом.
Видимо, толстенная, прочная шкура и животный жир спасали хозяина тайги от существенных ранений, но вот ярость его ослепила окончательно. А мощи у самого сильного сухопутного хищника планеты хватало с избытком. Потеряв всякую рассудительность, он полез в образовавшееся отверстие напролом, мордой вперед. Защитникам стало не до рогатин. Правда, Евгений все-таки ткнул несколько раз в оскаленную пасть своим оружием, это зверя задержало, и в бой вступил отважный дровосек. Первый удар топором Сергей нанес по медвежьей морде и попал в район лба, сразу над глазом. Хищник яростно взревел и, совсем как человек, протиснув лапу мимо мешающих лесин, прикрыл ею рану. Поэтому второй удар пришелся прямо по лапе. Густой мех и толстенные мышцы с сухожилиями не дали топору перерубить лапу полностью, зато вторая рана оказалась для мишки гораздо существенней, чем первая. С таким повреждением, да плюс первая рана, уже становится проблематичным само выживание зверя в тайге. Скорее всего, он умрет после этого либо от кровопотери, либо впоследствии от голода. Поэтому хозяин тайги резко сдал назад, уходя от третьего удара топором, а потом с жалостным рычанием, перемежающимся более резкими звуками, стал удаляться прочь. Причем удаляться от места схватки очень далеко, если судить по долго раздающемуся, но постепенно стихающему реву.
Защитники еще с минуту стояли в напряженном оцепенении, сомневаясь в том, что зверюга уходит окончательно, и готовые в любой момент пустить опять свое оружие в ход. Ну а потом, когда осознали, что опасность больше не грозит, наступило нервное расслабление после жуткой, страшно эмоциональной драки. Заскулив, словно маленький щенок, Монро выронила факел и стала падать в обморок. Евгений сразу догадался отбросить свою рогатину и подхватить падающую женщину. Старший Чернов вначале никак не мог разжать побелевшие от напряжения пальцы, но, когда увидел, что упавший факел начинает поджигать расстеленный на земле лапник, все-таки выпустил топорище. Отбросив причину грядущего пожара обратно в костер, он быстро затоптал тлеющую хвою и поспешил к продолжающей скулить Лилии.
Евгений с явной благодарностью к брату уступил свое место, потому как, несмотря на все свои таланты и умения, опыта успокаивать впавших в истерику среди них не числилось. Да и самому академику не часто доводилось выводить людей из шокового состояния. Но ему в этом деле помогало умение видеть ауру. Поэтому он сразу принялся проговаривать разные формы словосочетаний и, уже подстраиваясь по ним, сообразил, что Монро пришла в себя и начинает нормально ориентироваться в обстановке. Правда, время от времени с ее уст слетало слово-всхлип:
– Медведь!.. Медведь!..
– Да пес с ним, с тем медведем! – воскликнул в конце концов Сергей Николаевич, не сдерживая свой нервный смех. – Получил по мордам, больше не сунется! Главное, что все мы молодцы и сработали в едином командном порыве. Словно каждый день такого наглого гостя провожаем. Ну?! Чего глаза раскрыла, словно первый раз видишь? Ты тоже действовала как воинственная амазонка! Молодец!
Всхлипы прекратились, и губы Колобка тронула несмелая улыбка:
– Так уж и амазонка.
А в ее ауре стали пробиваться цвета игривости и кокетства. Это не только удивило, но и странно смутило Чернова-старшего, поэтому он, продолжая придерживать голову женщины у себя на коленях, переключился на знаменитого сыщика:
– Чарли! А ты чего замер как истукан? – хотя понимал, что тот интенсивно общается со своим предвидением. – И что остаток ночи нам готовит?
Англичанин вышел из частичной прострации, и его лицо искривилось в нервной улыбке:
– Хорошо, что медведи не бродят стаями. Наверняка особи из окружения нашего медведя не поспешат отомстить за раненого товарища.
– Уже хорошо. Лиль, ты как? Сама сможешь? – Сергей опять обратил свое внимание на женщину. – А то мне надо помочь Евгению.
– Да-да, конечно! – Она передвинулась на тюфяк и решила покаяться в своей слабости: – Ребята, вы извините, что я так. Просто никогда медведя так близко не видела, чуть не умерла со страха.
– Ерунда! Мы сами чуть не обделались, – за всех мужчин расписался Евгений, поднимая кусок переломанной медведем лесины. – Ух ты! Вот это удар! Недаром говорят, что лошади хребет этот хищник перебивает.
– Чарли, выходи и посвети снаружи, – стал распоряжаться академик. – Лиля, а ты приподними факел внутри. Надо ведь стенку восстановить.
У всех одновременно появились мысли, что ведь можно уже и не восстанавливать, медведь не вернется в любом случае. Но здравый смысл победил. Полчаса ушло на ремонт жилища, потом час на возбужденные разговоры о перипетиях схватки, и только потом сон сморил всех без разбора.
Глава двадцать седьмая
Тайга. Путь. Находки. Июль, 2012
И на этот раз проснулись уже в самый разгар позднего утра. Позавтракали остатками каши, запили водичкой нехитрую снедь да и уставились на главного оракула команды. Решалось: идти дальше или укреплять оборону на обжитом месте.
Знаменитый сыщик разочаровал всех:
– Придется идти! – Заметив, как все скривились, он перешел на строгий тон: – И не ныть! Вы думаете, я в восторге от путешествия по этой дикой тайге? Самого достает тот факт, что здесь ни дорожек не уложили, ни закусочных на перекрестках не построили. Эх! Полное русское разгильдяйство! Но оставаться здесь нам нельзя. Во всех вариантах движение на запад и предпочтительнее и безопаснее для нашего существования. Собираемся!
Собрались довольно быстро, следы своего здесь пребывания разбирать не стали: мало ли кто из охотников мог построить себе временное убежище. А вот обувку для мадемуазель Монро пришлось подновить. И сделали это самым простым и дешевым способом: отрезали от полотнища брезента два куска, обернули ими ноги Колобка поверх босоножек и привязали полосками. Получилось даже гораздо лучше, чем раньше, уже не следовало опасаться царапин чуть ли не до колен. Эдакие сапожки получились.
И уже в пути, когда через два часа сделали большой привал, поправляя свои сапожки, любопытная американка Монро поинтересовалась:
– Сергей, как же так получается? Такие огромные, безбрежные просторы – и ни одного человека! Да что там человека, ни одного городка и даже поселка. Почему здесь никто не живет?
– Трудно сказать. Зимы здесь слишком длинные, снежные и суровые. Лето хоть и жаркое, но до обидного короткое. Фруктовые деревья растут плохо, вымерзают от лютых морозов. Хлеба тоже как следует не поспевают. В общем, не Рио-де-Жанейро!
