– В твоем мерзком курятнике, не заслуживающем даже названия харчевни, меня обворовали! – взвизгнула дама, примериваясь, как бы получше залепить хозяину пощечину.
– Не может быть! – воскликнул тот.
– Коробка с драгоценностями! Кошелек с деньгами! Все пропало!
– Баронесса, может, вы недостаточно хорошо осмотрели свои вещи?
Хлоп! Рука баронессы все-таки нашла достойный объект в виде его мясистой щеки, и лицо хозяина постоялого двора приобрело такое же украшение, какое имелось у слуги.
– Поговори у меня! Я вам устрою Варфоломеевскую ночь, проклятые гугеноты! Я разорю это разбойничье гнездо! – гневалась дама.
– Тот вор, что уехал… – начал было объяснять хозяин.
– Как ты смеешь так говорить с баронессой, – перебил его идальго, ухватив крепкой рукой хозяина за воротник. – Я выверну наизнанку твои внутренности!…
– Я, да, м-м… – замычал хозяин.
– Он считает, что я вру! – завопила баронесса… Хлоп! Для симметрии на лице бедняги появился еще один отпечаток ее ладони.
– Что вы, сударыня, как я могу?..
– А может, он сам и украл драгоценности? – подо-зрительно уставилась на него баронесса де Брагелонн.
– Помилуй Господи!
– А что, это вполне возможно, – холодно произнес идальго, его пальцы легли на эфес шпаги, которую он уже успел нацепить с утра, на устах заиграла зловещая улыбка.
Испанец мне сразу не понравился. В нем, по-моему, сошлись худшие черты, которые можно встретить у представителей его народа, – высокомерие, напыщенность, холодная жестокость.
– Уверяю вас, это невозможно! – крикнул хозяин.
– Тогда кто, как не ты?
– Не знаю, – всхлипнул хозяин. – Ума не приложу… Скорее всего это тот постоялец что недавно съехал… Я с первого взгляда понял, что он плут и каналья. Сперва он не мог расплатиться, а тут…
– Что – а тут? – грозно спросила баронесса.
Хозяин понял, что сболтнул лишнее, ведь если вор расплачивался крадеными деньгами, то их придется вернуть.
– А тут взял и уехал, – быстро завершил тираду хозяин.
– А, я помню эту английскую змею, – прошипел идальго, и, надо отметить, в этот момент он сам гораздо больше походил на змею, чем англичанин. – И когда он уехал?
– Рано утром потребовал завтрак, потом посидел вот с этими господами. – Хозяин указал на нас. – А затем сел на коня и был таков.
– Нужно послать погоню! – взвизгнула баронесса.
– Поздно. Мы даже не знаем, куда он отправился, – возразил идальго и повернулся к нам. – Уж не сообщники ли это сбежавшего мерзавца?
– Мы видели его первый раз в жизни, – сказал Адепт.
Идальго посмотрел на нас равнодушным взглядом, ясно было, что мы его совершенно не интересуем, и он вряд ли на самом деле считает, что мы соучастники англичанина Он уже собирался отвернуться от нас и вновь приняться за хозяина. И тут вдруг он покачнулся, словно от удара кулаком в грудь, рука его прижалась к сердцу, потом резко рванула ворот камзола Лицо испанца на миг перекосилось, как от зубной боли, потом стало отрешенным. Он закрыл глаза… А когда распахнул их, то в них неожиданно вспыхнули огоньки злобы и ненависти. Его лицо исказилось, и в нем будто проступили чужие черты… Мне стало жутковато от подобной метаморфозы. Явно здесь происходило что-то зловещее.
– Я уверен, это одна шайка! – вдруг прохрипел идальго будто через силу.
– Вы уверены? – с интересом осведомилась баронесса, разглядывая нас, словно диковинных зверей.
– Я уверен! Пусть они отдадут награбленное!
– Ничего глупее я не слышал уже лет тридцать! – возмутился я, чувствуя, как у меня начинают дрожать руки. Мне становилось страшно. Здесь творилось что-то невероятное.
– Их надлежит тут же вздернуть на дереве! – решительным тоном произнес испанец.
– Здесь Франция, сударь, – проронил я, стараясь говорить как можно спокойнее. – И здесь вешают только по решению суда, тем более лиц дворянского сословия, к которому мы принадлежим.
– Ты принадлежишь к собачьему сословию – и я докажу тебе это!
В его руке сверкнула обнаженная шпага, и я прочел на его лице свою смерть.
– Сделай еще шаг, и в твоей башке будет одной дыркой больше, – негромко, но очень четко и решительно произнес Адепт. Щелчок взведенного курка и ствол пистолета, направленного в лицо идальго, говорили о том, что мой спутник не намерен шутить. Испанец не успеет и шагу сделать как свалится замертво.
– Клянусь матерью моей католической церковью – вы заплатите за все! Самые заблудшие еретики, преданные пыткам и сожжению, не позавидуют вашей участи. Да поможет мне в этом Иисус!
– Ну уж нет, негодяй! Не Иисуса, а дьявола ты должен призывать, как и твои полоумные святоши, живьем сжигающие на кострах людей! – не выдержал я.
– Ты не только разбойник, но и богохульник! Сойдитесь же со мной в честном поединке, вы, порождения порочного союза свиньи и дворняжки!
Здесь была какая-то ловушка. И мне не хотелось ввязываться в драку.
– Остановитесь, господа! – воскликнул один из французских офицеров, наблюдавших за скандалом. – Вы, испанец, не имеете никаких оснований обвинять этих людей. Если бы они были сообщниками вора, зачем им было оставаться здесь? Пока что ваши утверждения носят голословный характер.
– Меньше всего я нуждаюсь в ваших советах.
– Вы в них нуждаетесь больше, чем вам кажется, ибо рискуете повстречаться с крупными неприятностями, попирая законы страны, в которой имеете честь находиться.
– Как же!
– Один из наших законов запрещает дуэли. И если вы станете упорствовать, я буду вынужден подвергнуть вас аресту.
– Чушь!
Глаза идальго налились кровью, щека задергалась. Гнев исказил его красивые черты, и сейчас он вовсе не казался привлекательным.
– Ну ладно! – Он нехотя, против воли, вложил шпагу в ножны и обратился к нам:
– Еще настанет час, когда я вырву ваши сердца и скормлю их вашим сородичам – грязным бродячим псам!
Он повернулся и вышел.
– По-моему, он не в себе, – вздохнул офицер, глядя ему вслед.
– Бедняга, – вздохнула баронесса. – Он так расстроился из-за моих драгоценностей. Поверьте, я никогда не видела его таким. Во всем виноват этот отвратительный хлев, которому лучше провалиться в ад! – Баронесса размахнулась, влепила хозяину гостиницы еще одну пощечину и чинно удалилась.
– Это дом скорбных разумом, – пожал плечами офицер и возвратился к своему столу.
– В дорогу, Эрлих! – прикрикнул Адепт. – Обстоятельства складываются против нас!
Вскоре мы уже мчались прочь от постоялого двора. Мы не дали отдохнуть лошадям и рисковали окончательно загнать их. Достаточно удалившись от того места, мы сбавили ход.
– Почему он так вызверился на нас, этот проклятый испанец? Чем мы перешли ему дорогу? – произнес я в такт мерному цокоту копыт.
– А ты не понял? Этот испанец наш злой рок. Боюсь, что мы еще не раз встретимся с ним.
Сверху послышался клекот, и я увидел, как за верхушками деревьев исчезла большая черная птица.
* * *
– Время близится, – сказал Винер, положив на стол свои драгоценные швейцарские часы.
Вокруг стояла тишина. Полнейшая тишина, не оскверняемая ни лаем деревенских собак, ни мяуканьем кошек. Даже сам ветер затих и не шевелил кроны деревьев. И это не было случайностью. Приближался ответственнейший час.
– Через десять минут Венера вступит на порог пятого дома, произнес Адепт. – И настанет «миг немого грохота», как называли его атланты. Астральные потоки на некоторое время успокоятся в неустойчивом равновесии, и мы сможем использовать это, правда, в, ограниченных рамках.
– Я уже слышал это.
– Мы вряд ли сегодня решительно изменим ситуацию в свою пользу. Но зато сумеем получить доступ к некоторым знаниям о ближайшем будущем, которые так необходимы нам. Правда, это довольно опасное занятие. Если мы нарушим равновесие, сорвавшаяся лавина погребет нас под собой. Не знаю, стоит ли рисковать…
– Думаю, мы должны пойти на этот риск, – горячо возразил я. Мне надоело тащиться неизвестно куда Целый год скитаний, когда за тобой идет невидимый враг и ты знаешь, что он силен, а ты пока что бессилен, – это выматывает и приближает к нервному срыву. Хотелось хоть немного ясности. «Миг немого грохота» – единственная возможность ее внести
– Хорошо, – кивнул Адепт.
Он вытащил из кармана мелок и начертил на полу круг. Я вспомнил себя, чертившего такие же круги в Москве и читавшего в них заклинания из дьявольской книги, которая едва не привела меня к бесславному концу. Это очень опасное занятие, но с Винером мне было намного спокойнее. В отличие от меня, тогдашнего, он прекрасно знал, что надо делать, и умел это делать.
Адепт поставил в центре круга медный таз, налил в него из кувшина воду, опустился на колени и пригласил меня последовать своему примеру. Я тоже устроился на полу. Комната нам досталась насквозь продуваемая сквозняками, однако внутрь круга не проникало ни дуновения. Лишь мерное тиканье часов напоминало, что мы еще находимся в нормальном мире, наполненном звуками и шорохами.
