этом кошмаре наяву, путаясь в сетях угнетающих догадок и страхов. Крепко сжимая в руках ту единственную рубашку любимого, что нашла в глубине шкафа.
Злость сменилась кромешным отчаянием и, кое-как собрав себя в более-менее устойчивую кучу, я начала выходить на улицу. Даже пару раз встретилась с Хизер.
Оставалось четыре дня до того, как всё должно было разрешиться, когда посреди ночи громко щёлкнул замок входной двери и я с грохочущим, как тысяча колоколов сердцем помчалась в холл… Виталик!
Но мои надежды раскрошились в пыль при виде этой женщины.
— Мама? Откуда ты…
— Привет, дочка! — моя ветреная мать устало опустилась в кресло… Его любимое кресло…
Чёрт!
— Что ты здесь делаешь? Я думала… ты в России…
— Тоже рада тебя видеть, дорогая. Как видишь, я вернулась. Не ожидала, увидеть тебя тут. Думала, гостишь у отца. — она скинула высоченные, небесного цвета лодочки и окинула меня внимательно-сканирующим взглядом.
— А откуда у тебя ключи? — не понимаю, как мне вообще удавалось складывать в слова мысли, рассыпавшиеся в голове мозаикой.
— Виталий дал. Сказал, что в ближайшие пару лет квартира ему не понадобится и оставил нам все комплекты ключей.
Не все. — больно кольнуло воспоминание о счастливом дне его приезда.
— А твой… парень? — почти плюнула я последнее слово.
— Мы расстались. Не сошлись характерами, — непринуждённо махнула мать рукой, давая понять, что для неё эти отношения забыты. И воспоминания, а тем более, переживания по этому поводу давно поросли травой.
— Ты надолго? — я до сих пор не могла прийти в себя от её неожиданного визита. И стоит ли описывать, как теперь внутри меня всё ныло от глубокого, просто гнетущего разочарования.
— Не знаю. Я проездом. На недельку, наверное. А что, помешаю? — недовольно повела она бровью.
— Как хочешь. Мне всё равно. И… я спать…
— Дочка, а я думала, мы поболтаем, выпьем кофе. Столько не виделись…
— Извини, но я очень устала. — почему-то, я не стала говорить матери в лицо, что не хочу с ней общаться, слушать или, тем более, рассказывать о своей жизни.
Много раз за прошедшие месяцы я представляла нашу встречу и мысленно наговорила столько гадостей, но теперь… Вся ненависть и решимость вытекла вместе с силами, покидавшими меня, как вода прохудившеюся тару.
Несколько последующих дней мы просто соседствовали. Тупо делили общую кухню и другие помещения. Мама звала меня пару раз прогуляться, но, каждый раз получая быстрый и равнодушный отказ, забросила эти попытки.
Я же сходила с ума, ломая голову, что делать и как объяснить матери наши отношения с Виталиком, когда он вернётся. Но ничего рассказывать не пришлось, потому что мой любимый не приехал. Отказался от меня! Вот так просто перечеркнул несколько месяцев счастья.
Наверное, я выглядела, как сфотографированная кошка. Напуганная и почти неподвижная.
Но моя "внимательная" родственница ничего не заметила.
Так что, можно было не стараться, не скрыть свою боль и не прятаться по углам. Поэтому, в этот день я просто сидела на кухне, с монотонностью заводского станка помешивая в кружке горячий шоколад.
Неожиданно вспыхнувшая на Виталика злость, заставила бросить ложку и нетерпеливо схватить телефон.
Нужно позвонить Тодду. К чёрту всё! К чёрту Виталика! Зачем мне такая "любовь"? Не достоин! Не прощу, даже если в ногах будет валяться!
Но мобильник в моей руке оказался маминым. И именно в этот момент он заорал пронзительной трелью.
Отец? Они же не общаются!
Заинтересованная до глубины души я передала ей трубку.
— Да? Привет, Игорь. Да, могу. Нет, Злата рядом. Что ты хотел? Игорь, ну говори же!
Казалось, от долгой паузы воздух наэлектрилизовался и потрескивал.
— Что ты сказал? — лицо матери мгновенно превратилось в белое, как мел полотно. — Когда? О, Господи!
— Мама! Мама! Что случилось? — не помню, сколько подобных фраз мне пришлось произнести, прежде, чем она ответила сдавленым шёпотом:
— Виталик… Он… впал в кому…
— Что? — беззвучно выдохнула я.
— Да, он был на съёмках в Дубае… И… Кажется, нырял… Предполагают, что Виталик зацепился за конструкцию под водой и не смог вовремя всплыть. Пришлось нырять за ним… — не понимаю, как я до сих пор не свалилась в обморок, — У него была клиническая смерть, Злата… Но врачи смогли его реанимировать. И теперь Виталик в коме… Говорят, что эти трое суток решающие… Точнее, осталось уже двое… Ох, Златка! — губы матери задрожали. — Врачи говорят, что надежды ничтожно малы. Не выдержит он второй комы…
Не знаю, как сама ещё оставалась жива. Вместо того, чтобы падать без чувств или реветь навзрыд, я развернулась и понеслась в спальню собирать вещи.
— Злата, ты куда? — бежала за мной ничего недоумевающая мать.
— В Эмираты! — вот теперь рыдания вырвались, переплетаясь со словами.
— Зачем? Что тебе там делать? Успокойся, дочка! Я тоже в шоке. Но мы ничем не сможем ему помочь… Больно, но надо смириться… Такая судьба…
— Ты ничего не понимаешь, мама! — вопила я, сквозь искажавшие лицо рыдания.
— Да что понимать-то? — повысила она голос.
— Я люблю Виталика!
До матери всё никак не доходило.
— Я ЛЮБЛЮ ЕГО!!! Виталик — мой любимый мужчина! И… я от него беременна!
Глава 59
Зазвеневшая в воздухе тишина, сменилась ещё более звонкой пощёчиной, чуть не сбившей меня с ног.
— Дрянь! Не зря я говорила твоему олуху-отцу, чтобы получше следил за слишком рано повзрослевшей дочерью! Какой позор! — она выжимала все эти гадости сквозь плотно стиснутые зубы. Удивительно, как вообще не раскрошила их от злости. И даже ядом не разъело! — И давно ты его соблазнила? Ещё при жизни Джес, наверное? — звенел её противный визг.
Всё! Хватит это терпеть!
Я молча развернулась. И, глотая, толкаемые обидой слёзы, начала ледяными, трясущимися руками скидывать вещи в сумку.
"Главное — документы и деньги" — крутилось в разрывающейся от боли голове.
— Куда ты
