понимать, что этого мало.
«Вот бы усилить глубину дебаггинга… погрузиться чуть глубже», — промелькнула мысль.
Рядом с каждым светящимся Алгоритмом тут же раскрылась тонкая вязь ромбов и прямоугольников — знакомая с универской скамью блок-схема, соединённая тончайшими нитями в единый кокон. И от каждого Артефакта тоненькими нитями, сбивающимися в густой пучок, стрелки уходили куда-то далеко, за горизонт.
Я взобрался на уцелевшее плечо Чучела. Чучело неожиданно резво наклонилось вперёд, отчаянно пытаясь меня скинуть. Но я удержался, я был всё равно куда проворнее. Вглянул на меч в руке и представил, что его лезвие становится шире и толще в десять раз. А затем прыгнул вниз, срезая толстой полосой все стрелки, связывающие Алгоритмы с внешним оператором.
Конечно, секундой спустя я понял, что перестарался. Конечно, следовало сохранить хотя бы несколько из нитей, чтобы отследить, куда вёл сигнал.
И, конечно, следовало что-то сделать с потерявшей управление и восстановившей привычную массу грудой говна, из которого было собрано Чучело.
Потому что Чучело неуклонно начало падать вниз, прямо на «Единорог-3», намереваясь похоронить нашу самоходную крепость под грудой своих останков.
А следом — яркая вспышка прямо под ногами, под обломками грохочущих останков — и огненный шар шириной в добрую сотню метров разметал по округе всё, и меня, и останки голема. Сознание выключилось.
Глава 27
Лама
— [Телепортация торгызу ноктасына йэклэнергэ, утэргэ!]
Не знаю, почему в режиме отладчика не возник вполне закономерный панцирь, защищающий моё тело. Но это был второй раз, когда по мне сработал оператор, предотвращающий гибель Сеяного. Правда, на этот раз таким оператором был я сам — в одном из амулетов, которые я теперь всегда носил с собой, была прописана экстренная телепортация в случае, когда разрушение тела гарантируется с вероятностью свыше восьмидесяти процентов. Сверка производилась каждые сто миллисекунд, чего хватило для того, чтобы вовремя среагировать.
Однако ранения были серьёзными — глубокие раны осколками, перелом ноги и ещё много чего. Алгоритм этот я сочинял ещё будучи под начальством Халиба, и «точкой восстановления» тогда указал его Дворец. Не знаю, чем я тогда руководствовался, но выбрал для приземления один из замеченных во время прогулки бассейнов на застеклённой веранде.
Моя израненная тушка плюхнулась в воду вместе с пороховыми газами, обломками снаряда, пылью и прочим. Вода закипела, полетела во все стороны, я дико заорал от боли, забулькал и забултыхался, отчаянно пытаясь остаться на плаву.
В глазах плыло. Послышались женские визги. Но спустя пару секунд чьи-то заботливые тонкие руки подхватили меня, помогли забраться на барьер. Я протёр глаза уцелевшей рукой и увидел, что надо мной склонились три девушки — абсолютно голые, разного биологического возраста, от двадцати до сорока лет. Моя мокрая искореженная одежда мигом испарилась, три пары заботливых ладоней прошлись по всем ранам.
— Тот самый?
— Хозяин заброшенного замка.
— Такой молоденький!
— Сильный. Но неумелый.
Лечебные пассы руками постепенно перетекали в ласки. Тело перестало болеть — отчасти от помощи незнакомок, отчасти от действия другого Алгоритма, который я успел прошить во всё тот же Алгоритмический Артефакт.
— Значит, вот кто обрюхатил Ийю и Тизири.
— У них неплохой вкус, должна сказать.
— Что это у него?
Тонкие мокрые ладони становились все настойчивее. Средняя из девиц, обследовав мой бок, обнаружила у меня под задом смартфон, не исчезнувший после испарения одежды. На миг я напрягся — цел ли аппарат, но потом вспомнил, что, во-первых, защитил его кое-каким алгоритмом, а во-вторых — его точная копия лежит в «Единороге». Жаль только, что заметки потеряются.
— Положи, пожалуйста, на скамейку, — попросил я. — Не трогай.
— Он говорит! Он понимает наш язык!
Мои губы встретились с губами самой младшей — ну, или той, что выглядела младшей. Но тут же она повернулась и испуганно посмотрела на дверь.
— Проверьте, не идет ли Халиб?
— Да и хрен с ним. Даже хочется ему насолить. Пусть увидит, каких мужчин нам хочется.
— Ох, девочки, Эйгор будет ругаться…
Старшая, до того державшаяся чуть в стороне, не выдержала и присоединилась к безобразиям.
— Давайте спросим, надо спросить! Станислав, вам нравится покрупнее? Или поменьше?
Фигура тут же мгновенно изменилась.
— Может, в воздухе? На полу неудобно.
— Ну, кто первый? Кинем жребий? Ойноке, ты говорила, что завидовала подруге?
Их было трое, а нас — один. Одна из мощнейших фантазий большинства половозрелых мужиков уже грозила воплотиться в реальность, возникло уже знакомое полупрозрачное приглашение, которое разрешало делать с моим телом и генофондом все, что заблагорассудится.
Но я путем неимоверных усилий заставил себя остановиться и подумать. Стоит ли так спешить? Достоин ли я такого, и правильно ли так развлекаться, когда столько нерешенных задач? Да и хватало мне уже двух беременных малознакомых женщин. И девиц этих я видел впервые.
Пока я думал, дверь в помещение распахнулась, и послышался хриплый голос — не Халиба, а совсем другого старика.
— Полидеусес! — взвизгнула молоденькая, только-только оседлавшая мне грудь, и тут же спрыгнула.
— Опять устроили разврат! Если мой папаша это поощряет — совсем не значит, что это нравится мне! Кто это? А, ты! Ожидаемо. Прости, что отвлекаю, есть один вопрос, раз уж ты здесь.
«Прости» из уст этого старика было очень неожиданно и непривычно. Но я, всё же, был не очень доволен таким внезапным вторжением.
— Блин, не прощу! Может, меня всецело устраивала ситуация⁈
— Мне плевать.
Старик встал, заложив руки за спину, ожидая, когда это всё закончится. Стайка развратниц тут же поднялась, собрала вещи. Я тоже поднялся с пола, отряхнулся. Полидеусес поглядел по сторонам, нашёл груду одежды, которую барышни телепортировали с меня. Покачал головой, пробормотал:
— Опять попусту мана-тонны тратят, ай-яй. Могли бы и так раздеть. Прикройся!
Он пробормотал что-то, поводил пальцем. Одежда мигом высохла, перепрыгнула половину зала
