соболем плащ. Вот в каком виде следует представать перед королём, подумала Кристина.
Фернанд задумчиво смотрел в серое утреннее небо, опираясь руками о грубоватые перила балкона. О чём думал король, угадать было сложно. Девушка предполагала, что он явно собирался покинуть Эори в ближайшее время и вернуться в столицу, чтобы продолжать наводить порядок в стране уже оттуда.
Да и в любом случае, скоро все разъедутся и оставят её одну. Она не знала даже, что думать по этому поводу. Разумеется, она будет скучать по ставшему ей по-настоящему дорогим и близким лорду Штейнбергу, по вечно сомневающемуся пессимистичному герцогу Гидельштосу, даже по самовлюблённому, эгоистичному, но по-настоящему преданному и отважному Штольцу. Но ведь расстаются они не навсегда, верно?
Да, не навсегда, в отличие от тех, кого она потеряла. Ей жутко не хватало герцога Рэйкера, всегда такого дружелюбного, вежливого и ответственного… А в смерть Оскара она до сих пор не могла поверить.
— Ваше величество? — начал Генрих, поклонившись. Кристина тоже сделала реверанс, отгоняя печальные мысли, и опустила глаза, как и подобает истинной леди при разговоре с мужчиной вообще и королём в частности. — Могу я попросить вас об одной услуге?
— Разумеется, милорд. — Фернанд вытянулся, словно струна, и обеспокоенно сглотнул. — В пределах разумного, конечно, сами знаете, какое сейчас время…
— Мы с леди Кристиной всего лишь просим вас дать разрешение на объединение земель Нолд и Бьёльн, — чётко выговорил лорд Штейнберг и усмехнулся.
Кристину словно облили добрым десятком литров ледяной воды. Она почувствовала, что её сердце сначала пропустило удар, а потом забилось так, что чуть не разрушило всю грудную клетку.
Что, чёрт возьми, происходит?
— Я извиняюсь, по причине брачного союза или?.. — замялся Фернанд, округлив глаза.
— Именно, — отозвался Генрих и бросил короткий взгляд на Кристину.
Девушка уверенно закивала, чувствуя, как дрожащие холодные пальцы сжимают кожу штейнберговского дублета. В голове словно что-то взорвалось и уничтожило к чертям все мысли. А лорд Штейнберг улыбался как ни в чём не бывало.
— Разумеется, вы только… — Король явно был ошарашен новостью не меньше Кристины. Он переминался с ноги на ногу, а глаз у него задёргался. — Только до вечера принесите мне все бумаги… Я подпишу. Чтобы всё было официально, понимаете?
Лорд Штейнберг кивнул, не сказав ни слова.
— Вот и прекрасно, — кивнул Фернанд. — Мои поздравления…
И он тут же покинул балкон, не попрощавшись. Тогда-то Кристина и очнулась.
Она выпустила руку Генриха и вопросительно на него посмотрела. Он же взглянул на неё со всё той же нагловатой самодовольной ухмылкой. Господи, ну вылитый кот…
Тогда Кристина вышла с балкона и, дождавшись, когда лорд Штейнберг догонит её, задёрнула плотные алые шторы с бахромой. В коридоре стало темно, лишь оранжевый свет факелов слегка прорезал густой мрак.
— Знаете что, милорд, — вздохнула девушка, сцепив руки в замок и сверля взглядом носки своих сапог. — Так предложения не делают.
— Но ведь ты согласна? — спросил Генрих, и в его голосе зазвучала неподдельная надежда.
Сначала она хотела отказать и дать понять этим самоуверенным мужчинам, что и сама способна справиться со всеми последствиями войны. Теперь-то помощь ей точно не нужна.
Но потом Кристина вспомнила, как не хотела оставаться одна, и…
— Вы не оставили мне выбора, спросив сначала его величество, а уже потом — меня, — стараясь выдерживать соответствующую обиду в голосе, отозвалась она.
— Если хочешь, я на колени встану…
— Не надо, — засмеялась девушка. — Я согласна.
А потом он прижал её к себе, и она окончательно передумала отказывать.
* * *
До полудня они сидели в полутёмном тёплом кабинете лорда Джеймса в главной башне, который облюбовала Кристина, разговаривали и пили вино. Точнее, Генрих пил, а Кристина молча смотрела в наполненный красной жидкостью бокал, борясь с желанием осушить его до дна.
— И когда же вы приняли это решение? — робко спросила она.
— «Ты», — мягко поправил лорд Штейнберг. — Теперь ты моя невеста, и все эти формальности ни к чему.
Господи, как же это странно звучит… Она ведь не собиралась становиться невестой в ближайшее время, а уж о том, чтобы стать невестой лорда Генриха, и мечтать не смела. Да и теперь Кристине не верилось. Может, это сон? Очередной кошмар, и сейчас точно должно произойти что-то страшное?
Но ничего не произошло. Всё так же кожаные перчатки лорда Штейнберга лежали на столе рядом с каким-то пергаментом, всё так же светилось огромное круглое солнце за окном, всё так же падал снег и звенела сталь во внутреннем дворе.
Кристина поёжилась — слышать это было отчего-то страшно. Почувствовала, что у неё дрожат руки, и зажала их между коленками.
— На самом деле всё не так просто. — Он поставил бокал на стол и откинулся на спинку кресла. — О нашем браке думал ещё твой отец.
— Да, он говорил. Хотя в итоге выдал меня за барона Даррендорфа, — протянула Кристина и всё-таки сделала небольшой глоток за компанию. Вино оказалось слишком сладким, и она поморщилась.
— Да, но, понимаешь… После Фарелловской войны мы с твоим отцом слегка повздорили. — Лорд Штейнберг усмехнулся, но и в этой его усмешке, и во взгляде сквозила горечь. — Причина настолько глупа, что я даже не буду её называть. И то ли мне назло, то ли, может, ещё почему-то он больше об этом не говорил.
— Маттиас Даррендорф во время Фарелловской войны предоставил отцу самую большую армию, — сказала Кристина, напрягаясь. — Я была своеобразной наградой.
Ей бы посчитать это оскорблением, да вот только не получалось. Кто она такая, чтобы осуждать действия отца? Однако неприятный осадок всё равно был, и Кристина запила этот осадок вином. Сладко. Слишком сладко.
— На самом деле я догадываюсь, в чём дело, — хмыкнул Генрих. — Лорд Джеймс прекрасно знал, что барон Маттиас его не переживёт и консортом стать не успеет. И что ты бы… — Он запнулся, пытаясь подобрать слово. — И что с ним ты бы точно осталась девушкой.
Кристина почувствовала, как её щёки краснеют, и наклонила голову.
— Твой отец явно присмотрел для тебя кого-нибудь получше старика Даррендорфа, — продолжил мужчина, кажется, совсем не обращая внимания на её смущение.
Тут ей пришла в голову странная мысль. Отец говорил, что не виделся с лордом Генрихом Штейнбергом со времён окончания Фарелловской войны. Закончилась она, когда Кристине было шестнадцать. Замуж же она вышла в восемнадцать, и лорд Генрих Штейнберг утверждал, что был на её свадьбе. Что-то в их словах явно не сходилась, и Кристина не могла понять, кто из них врал и, главное, зачем.
Словно услышав её мысли, он
