с контейнером в руках.
Мы ехали в родительский дом Люциана в полном молчании. Руки наши были сплетены. Дорога заняла около часа времени. А когда добрались до нужного места, машина остановилась, и дверь с моей стороны тут же отворилась. Показалась голова дворецкого.
— Добрый вечер, мисс. — Он повернул голову влево. — Мистер Коэн, рад снова видеть вас.
— Взаимно, Чарльз. Отец у себя?
— Все готово к ужину. Он уже ждет вас.
Я взяла под руку мужчину и развернулась к дому. Передо мной предстал огромный особняк (он был больше даже, чем особняк Люциана). Его высокие черные колонны и готические острые шпили были возведены вверх, делая дом в разы выше, чем он есть на самом деле. По правую от нас руку находилась конюшня, а по левую гараж. По его габаритам можно было сказать, что туда уместилось бы около пяти машин, не больше. Сам дом имел четыре этажа.
Первый этаж — это были холл, кухня и столовая. Так же, здесь находилась небольшая гостевая комната отдыха. Только туда никто практически не заходил — гостей у Коэна старшего было катастрофически мало. На втором этаже располагались спальни для прислуги, на третьем — для гостей, а на четвертом для самих хозяев дома. Так же, на четвертом этаже находился кабинет отца и его своя большая библиотека.
Мы зашли в дом, и нас тут же окружили горничные. Одна из них помогала мне снять пальто, а вторая так же раздевала Люциана. По лицу мужчины было видно, что он либо отвык от такого, либо никогда не любил эту вычурность. Нас проводили в столовую, и там во главе стола сидел старший Коэн.
Хавьер Коэн был точной копией Люциана, только на тридцать лет старше него. Его черный костюм, так же идеально выглаженный сидел на нем как литой. Взгляд у него был с хитрецой и какой-то легкой враждебностью, не дававшей расслабиться.
Мужчина поднялся со стула, подошел к нам и протянул руку своему сыну. Тот уверенным жестом пожал её. Хавьер перевел свой любопытный взгляд на меня. Оценивающе прошелся по мне взглядом, а потом довольно кивнул, мол я подхожу по дресс-коду.
— Добрый вечер, мистер Коэн.
Он взял мою ладонь и слегка коснулся губами тыльной её стороны.
— Прошу, Рикарда, просто Хавьер. Вы такая же красивая, как и ваша мама. Кстати, как она?
— Она умерла, когда мне было тринадцать.
— Ох, как жаль, — он говорил это медленно и казалось, что он играет с нами. — Такую красоту потеряли Ричардсоны. В прочем, они никогда не ценили её.
— Отец, мы не за этим ведь сюда пришли.
Отец смерил его недовольным взглядом и произнес:
— Ты прав, сын мой, не за этим. — Он обошел нас и снова встал на свое место. — Сегодня с утра в одной желтой газетенке вышла статья про моего сына и его подружку. Очень огорчен тем, что источником стала дочь моего давнего друга.
— Кристи не раз предупреждали, отец. — Тот в ответ недовольно цокнул языком. — Она устроила сцену в казино, а потом ушла.
— Ревность — раздирающая изнутри нас чернота. Она безжалостна и эксцентрична. А женская ревность куда страшнее. Она застилает разум, делая из когда-то величайших коварных женщин безмолвных овечек, зацикленных на паранойе.
Хавьер махнул рукой в сторону стола и пригласил сесть. Люциан придвинул мне стул, помогая сесть.
— А что касается вас, Рикарда. Я очень недоволен тем, что имя моего сына стало на слуху у всех после вашего знакомства.
— Рикарда здесь не при чем, отец. Просто язык Кристи давно было пора подрезать.
— Ты думаешь, дело только в этой статье?
— А в чем ещё?
Отец откинулся на спинку стула.
— Нет, сын. Ты как всегда видишь только то, что лежит на поверхности. Эта девушка, — он показал пальцем на меня, — привлекла за собой целую уйму проблем. Ты продал бизнес, который начал я.
— Я его продал Оливер. Он моей партнер.
— Я не договорил. — Он сказал это тихо, но Люциан тут же перестал говорить, будто бы боясь чего-то. — Помимо этого ты проиграл выигрышный бой. И опять она крутилась возле тебя. — Он говорил так, будто бы меня вовсе не было там. — Так ещё и её свихнувшийся отец держал вас в заложниках. Так ещё и мою драгоценную сестру с племянниками похитил.
— Я не отвечаю за поступки своего отца.
— Но ты его продолжение, как-никак.
— Тогда Люциану стоит избивать своих детей, как это делали вы?
Люциан под столом больно ударил меня по ноге.
— Я смотрю у тебя длинный язычок, Ричардсон. Я тебе его не подрезал ещё только потому, что очень дорожу своей сестрой. А ты помогла спасти её и спасла детей.
Он поднялся с места и медленно подошел ко мне. Больно схватив меня за подбородок, он заставил посмотреть ему в глаза. Такие же черные, как у Люциана, но безжалостные буравили мои глаза. Я замерла.
— Советую держаться подальше от нашей семьи.
— Не вам решать, мистер Коэн. Люциан уже давно вырос.
— Ты тоже так считаешь, сын?
Младший Коэн поднялся со стула и подошел к отцу. Настолько близко, что расстояние между ними оказалось очень маленьким. Напряжение со сгустками страха заполнили комнату. Словно змея, Люциан прошипел:
— Я столько лет с тобой не общался. И не собираюсь.
— В таком случае, ты должен мне стоимость сорвавшейся сделки.
— Подавись своими деньгами, исчадье ада.
Коэн младший подал мне руку, и я поднялась. Уже выходя из столовой отец широко улыбнулся и зло проговорил:
— Рад был увидеть вас, наследие Ричардсонов. Как жаль, что мы больше не увидимся.
— О чем это он? — прошептала я Люциану, но тот лишь посмотрел на отца испепеляющим взглядом.
— Иди пока на улицу. Я сейчас.
Я стояла во дворе дома и ждала появления мужчины. Мимо меня проходил дворецкий. Заметив мое совсем не по сезону надетое пальто, он развернулся обратно в пристройку. Оттуда он вынес небольшой плед и накрыл мои плечи.
— Замерзните, мисс. — Он поклонился и продолжил свой путь.
Вскоре из дома вышел Люциан. Он был на взводе. Руки его были сжаты в кулаки, на костяшках которых виднелись царапины. Я подняла свою голову, чтобы посмотреть ему в глаза, но увидела кровавую ссадину на верхней скуле. Я потянула руку к нему, но он поймал её и падающий плед. Держа его в руках, он улыбнулся.
— Откуда у тебя это?
— Чарльз дал его мне, чтобы я не замерзла.
Мужчина сложил этот плед и взяв меня за руку повел к машине. Он усадил с начала меня, а потом
