— Тюфяки, — процедил Мюр. — Вы все в Тафелоне тюфяки! Стрелять из-за угла! Найти хвастаться! Мы в Нагбарии начинать турниры метать топоры!
Он с вызовом расправил свои не слишком широкие плечи.
— Я слышал, — мягко произнёс брат Полди, — от одного человека, который шёл в святые земли замаливать свои грехи на недавней войне, что самострелы причинили немало бед на полях сражений и что у нагбарцев не было от них ни защиты, ни помощи.
— Трусы! — возмущённо зафыркал нагбарец и принялся каркать на своём языке.
— Если ты не заткнёшься, — шепнула ему на ухо Врени, — тебя найдётся кому заткнуть.
— Мы состязаться метать топоры! А потом славные оруженосцы биться на дубинках, — зачем-то добавил нагбарец. — Я трижды биться!
Он потёр голову, явно что-то вспоминая. Марила заливисто расхохоталась.
— Это всё объясняет, — проворчала Врени.
— Заткнитесь! — потребовал Ланзо. — Вон там господин Вир стреляет. У него похожий самострел. Спорим, он лучше выстрелит?
Врени равнодушно проследила, как оборотень выходит вперёд, взводит самострел и прицеливается. Стрела попала нарисованной птичке в крыло. Чем этот выстрел лучше предыдущего, цирюльница не знала, но на трибунах восторженно закричали.
— Бедная птица, — вздохнула Марила. — Как она теперь летать будет?..
— Что это вы говорили? — повернулся к ним Ланзо. — Ты знаешь, кто такие делает, а, дура?
Марила состроила непонимающую рожицу и на всякий случай закаркала.
— Она ничего не знает, — вступилась за неё Врени.
— Жаль, — разочаровано протянул Ланзо. — В этом городе полно ростовщиков. Я бы всё заложил, но купил бы себе такой.
Врени решилась.
— Я знаю одного человека, он знает другого человека, а тот слышал, где найти мастера, — сказала она.
Ланзо поднял брови.
— Сколько за это хочешь? — прямо спросил он.
Цены на самострелы Врени не знала.
— Мне известен только человек, который… — мягко начала она.
— Который знает, которого знают, — перебил её кнехт. — Слышали мы эти сказочки! Завтра сможешь сказать?
— Завтра, — кивнула Врени, — послезавтра или третьего дня, идёт?
За это время она наверняка найдёт оборотня и предложил ему выгодную сделку. Не будет же Хрольф до того мелочным, чтобы ничего не отсыпать посреднице?.. На добрых делах долго не проживёшь.
Ланзо кивнул и снова уставился на ристалище. Вскоре оттуда послышался сперва спор, а затем хохот, который постепенно подхватывали и на трибунах. Нагбарец явно занервничал, а Марила обиделась.
— Над кем они смеются?! — вскинулась она. — Я же здесь!
— Да ты посмотри на этого шута! — предложил Ланзо.
Врени посмотрела на поле. Там стоял бедно одетый юноша с самострелом, вокруг него хохотали другие стрелки и судьи.
— Ну и что? — не поняла цирюльница. — Стрелок как стрелок. Или тебе его наряд не нравится?
— Враг с ним, с нарядом, — махнул рукой кнехт. — Вы не слышали? Этот дуралей явился со старым самострелом.
— Ну и что?
— А, чего с бабой разговаривать! — махнул рукой Ланзо.
— Старый, — внезапно встрял нагбарец, — лук сухой. Не натянется. Не взвести. Раз! — и развалится.
— А, то есть ты понимаешь в самострелах? — повернулась к нему Врени.
— Нет, — немедленно отказался Мюр. — Оружие трусов. Издалека. Плохо.
— Молчал бы лучше, — прикрикнул на него Ланзо.
Хохот прервался.
Вир сделал несколько шагов к бедному стрелку, взял у него из рук самострел, провёл рукой по луку, что-то прикинул и протянул юноше свой.
— Нет-нет-нет, — запротестовал тот судья, который громче всех потешался. — Это против правил! Один стрелок — один самострел. Вы не можете иметь общий.
Вир посмотрел на него долгим пристальным взглядом.
— Это его самострел, — кивнул он на тот, с которым пришёл. — Вот мой.
Он показал всем старый, с которым пришёл юноша.
Судьи заспорили. Вокруг восхищались и возмущались стрелки.
— Тогда вы должны стрелять заново, — сказал судья. — Вы должны пройти весь турнир с одним самострелом.
Вир пожал плечами. Подручные установили мишень. Оборотень взвёл самострел и повторил выстрел. Стрела попала птичке точно в голову. Все ахнули. Вир кивнул бедно одетому юноше и предложил ему занять своё место.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Самострел стать целым нет! — заволновался нагбарец. — Такой самострел развалиться!
— Но он целый, — медленно произнесла Врени. Она следила за Виром, а не за юношей, и видела, как тот задумчиво оглаживает лук самострела. Зачем? Проверяет? Не колдует же в самом деле.
— Ставка… — закаркал нагбарец, — ставить серебряный против медь… медного… самострел развалиться! До конец состязаний!
Ланзо оглянулся и хлопнул Мюра по ладони.
— Идёт! — живо отозвался кнехт. — Господин Вир не ошибается, если взял эту развалюху, значит, справится.
Марила с важным видом закивала.
— Вир умный, — согласилась она. — У тебя много денег, дружочек?
— Зачем спрашивать? — насторожился нагбарец.
— Так проиграешься, дурень!
Нагбарец разразился речью, мешая разные языки. Врени с трудом разобралась в сути сказанного. Денег у Мюра было немного. Великий тан Сайолтакк был послан в Тафелон королём Нагбарии в качестве заложника. Тана приняли по-королевски, впрочем, он и был каким-то там родственником короля. Наследника тот не прислал, отговорившись малым возрастом и болезненностью, и бароны не стали настаивать. Того и гляди, принц помрёт, что же им, из-за такой малости, как полудохлый ребёнок, заново начинать войну? Хоть Тафелон и победил, это не было так уж легко и просто, особенно для севера страны, куда нагбарцы успели вторгнуться.
Свита великого тана пленниками не была и полагалась ему для чести и всяческой помощи. А потом что-то пошло не так. Мюр так усилено не вдавался в подробности, так славил правдолюбие своего господина (вернее, господина своего господина), что Врени заподозрила: шуточка с тюфяками была придумана самим Сайолтакком. Как бы то ни было, если сперва нагбарцам было положено щедрое содержание, их принимали у себя самые богатые бароны, а в городах для них обставляли самые богатые дома, то постепенно денег стало меньше, развлечения откладывались, дома оказывались ветхие и грязные и вообще заложники терпели всяческое бесчестие.
— Теперь благородный Грайогэйр, сеом… ка… камерарий двора великий тан, не выйти на три день турнир, — сокрушался Мюр. — Как он выйти? Он победить! Снять шлем? О, нет! Нет цирюльник! Нет честь! Не язычник! Нет! Не выйти! Нет цирюльник! Не хотеть! Злые! Злые! За что?
Врени и Марила переглянулись.
— Хочешь сказать, у вас нет цирюльника? — сообразила Врени.
— Злые! — посетовал Мюр и провёл рукой по своему лицу. Было оно и правда небрито, но, в силу юного ещё возраста, не очень уж и заросло, тем более, что так ходили многие, кто не мог себе позволить бриться у цирюльника каждый день. Но уважающие себя рыцари обычно ходили чисто выбритыми: считалось, что бороды отпускают одни язычники.
— Ну да! — оживилась Марила. — Они там все заросли — чисто медведи! Кабаны! Особенно один страшный — рябой такой, косолапый, брр!
Она сопроводила свой рассказ такой выразительной пантомимой, что её понял даже Мюр.
— Добрый Ичэнн, — строго сказал нагбарец, — оруженосец славный Грайогэйр. Мы уважать Ичэнн! Почитать Грайогэйр!
— Человечек говорил мне, что этот кабанище хороший, — сказала Марила цирюльнице. — Но я как погляжу! А он на меня как зыркнет! Брр!
Нагбарец заволновался и обнял Марилу, сильно прижав её под рёбрами.
— Нет смотри на Ичэнн. Ичэнн хороший. Ты нет смотри на него. Он драться мне — я проиграть.
Марила расхохоталась и обняла его в ответ.
— Не нужен мне твой Ичэнн! Мне с тобой хорошо!
Нагбарец прижал её к себе так крепко, что сумасшедшая едва не задохнулась.
— Мой женщина! — довольно сказал он. — Хороший женщина. Добрый. Моя драться на дубинках с кем скажи.
Марила кое-как высвободилась и каким-то неожиданно материнским движением жалостливо погладила его по взлохмаченным голосам.
