И добавил вслед, когда дверь закрылась за Бежецким:
— Храни тебя Бог, поручик…
10
— Драгун? — прокричал капитан, когда Александр отрапортовал о прибытии в его распоряжение: винты, даже работающие вхолостую, не давали говорить обычным тоном.
— Улан! — ответил Саша, придерживая головной убор, сносимый ветром.
— Молодцом! Грузитесь в третью машину — там как раз осталось место на семерых. Ничего, в тесноте, да не в обиде!
— Кто седьмой?
— Ждем еще одного! Запаздывает, стервец! Пять минут, — офицер постучал ногтем по наручным часам. — И все — ждать я больше не могу. Семеро одного не ждут!
Группа Бежецкого уже привычно разместилась на дырчатых дюралевых скамейках по бортам вертолета, беззлобно переругиваясь и перешучиваясь с сидевшими там солдатами, среди которых было немало знакомых по «конопляным рейдам» и вообще, а он сам все стоял у проема люка. Он знал, что бойцы, конечно же, оставят командиру самое удобное место.
— Прапорщик Ламберт, — представился чернявый крепыш, весь квадратный от навешанной на него амуниции, спрыгивая на бетон рядом с Александром. — Вы с нами?
— Поручик Бежецкий, — ответил молодой человек, с неудовольствием отметив промелькнувшую на подвижном лице офицера улыбку: видимо, у худой славы, как говорят, в самом деле — длинные ноги. — Мои солдаты уже внутри.
— Закурите? — предложил прапорщик, несколько смущенный холодным тоном поручика, протягивая мятую пачку.
— Не курю, — отвернулся Саша.
— Как знаете… — вздохнул пехотинец, вынимая сигарету. — А я покурю. В воздухе не удастся… А кого ждем? — поинтересовался он, деликатно дымя в сторону: мог бы и не стараться — дым все равно тут же развеивало ветром от лениво вращающихся лопастей.
— Да вот, еще кто-то должен подойти, — пожал плечами поручик, уже жалея, что был чересчур резок с общительным офицером. — Мне капитан Михайлов говорил…
На краю поля затормозил автомобиль, и от него, спотыкаясь, гремя чем-то на ходу, к вертолетам кинулась несуразная фигура.
— Эт-то что еще за чудо? — Ламберт быстро, в две затяжки, докурил сигарету и растер каблуком окурок. — Неужели к нам?
Незнакомец действительно выглядел чудно: в сползающей на глаза каске, плохо подогнанном по фигуре, подпрыгивающем при каждом шаге бронежилете, автомат волочится прикладом по бетону…
— Кто таков? — окинул взглядом «пришельца» Михайлов, силясь распознать его чин.
— Поручик фон Минден! — фальцетом выкрикнул опоздавший, одновременно силясь принять строевую стойку и вытереть пот, струящийся по лицу из-под шлема. — Прибыл в ваше распоряжение!
— Ну-ну… — капитан смерил его с головы до ног взглядом и смилостивился: — Занимайте место в третьем борте.
«Только этого не хватало, — подумал Саша, ловко взбираясь в темное чрево машины и игнорируя при этом сразу несколько протянутых рук. — Все интересьше и интересьше, как я погляжу…»
А вот поручику пришлось потрудиться: его не только втаскивали внутрь за обе руки солдаты, но еще и подталкивал сзади, матерясь при этом сквозь зубы, прапорщик. А поторопиться стоило — винты вращались все быстрее и быстрее, заставляя разболтанный в сочленениях корпус «Фоккера» содрогаться и скрипеть.
— Вы бы еще что на себя нацепили, поручик! — попенял Ламберт, отдуваясь, когда неповоротливого от напяленного снаряжения фон Миндена общими усилиями удалось втиснуть между жесткими плечами пехотинцев. — Кирасу, например, прадедушкину или скафандр водолазный… Вот скажите мне на милость: зачем вам сейчас каска? Разве по нам уже стреляют? Только упрели весь…
Весь «салон» — те, кто расслышал, конечно, — вздрогнул от хохота: взопревший поручик воздух отнюдь не озонировал.
— Да и бронежилет… вещь замечательная, не спорю, но лучше бы, если нет необходимости, его таскать не на себе, а хотя бы в заплечном мешке. Поверьте мне на слово — так значительно легче.
— Я не виноват! — проблеял поручик, наконец стащивший с мокрых рыжих волос проклятую каску. — Только-только со склада, а тамошний прапорщик затянул с выдачей…
— Так это все новое? — повел носом весельчак Ламберт. — А я-то думаю: откуда нафталином несет!
Вертолет, оторвавшийся от полосы, вздрогнул от хохота еще раз.
— Прекратите издеваться над поручиком, — буркнул Саша. — Помните о субординации, в конце концов.
— Виноват! — взял под козырек прапорщик и исподтишка продемонстрировал своим подчиненным внушительный кулак, тут же погасивший последние смешки. — Больше не повторится.
— А вы, поручик, — обратился Бежецкий к фон Миндену, досадливо морщась, — сняли бы к чертовой матери свои доспехи. В воздухе они вам все равно не помогут… Да сложите вон туда, к ящикам. Или сядьте на них. В конце концов — хоть за свою пятую точку будете спокойны.
Под хохот уже Сашиных солдат — ламбертовы сидели с каменными лицами — поручик кое-как стащил бронежилет и устроился сверху. Судя по бледному лицу, он явно боялся, но старался не подавать виду, наоборот, принялся изучать свой автоматический карабин, будто видел его впервые.
«А ведь он его действительно первый раз в руках держит, — обожгла Александра мысль. — Не автомат в целом, а конкретно этот — вон весь в смазке… И что же этого кабинетного «служаку» занесло на наши галеры, если я не прав в отношении его? Нет, с этого фрукта глаз спускать нельзя…»
— Отдайте оружие, поручик, — протянул он руку.
— Зачем? — вцепился тот в автомат клещом, бегая голубыми глазками по Сашиному лицу.
— Затем, чтобы вы не перестреляли тут нас всех, — не без труда отнял «игрушку» поручик и передал сидящему рядом с ним вахмистру Ярцеву. — Да и привести надо оружие в божеский вид. Вахмистр этим на земле и займется, если выдастся свободная минутка. А то у вас на втором же патроне затвор заклинит.
— Так точно! — гаркнул вахмистр, присланный вместо погибшего Селейко. — Сиять будет, как у кота… под хвостом, извиняюсь.
— А как же я? — пробормотал фон Минден, глядя на отнятый автомат, будто младенец на погремушку. — Мне-то с чем оставаться?
— В бою добудете, — улыбнулся Бежецкий. — У туземцев. Шучу, шучу! — добавил он, заметив, как вытянулось лицо у поручика (солдаты по-прежнему сохраняли непроницаемое выражение, и только по глазам было видно, чего им это стоило). — Вон же у вас кобура на боку. Надеюсь, не пустая?
— Капитан Ховринский, — подал голос Ламберт, — носил в кобуре стакан и огурец. Чтобы не нарушать формы одежды. А пистолет, по его словам, ему было удобнее носить за пазухой. У вас там случаем не огурец? С обеда ничего не ел.
— Нет, — покраснел поручик. — Пистолет. Мой табельный «федоров». И я, говорят, неплохо из него стреляю. Желаете убедиться лично, прапорщик?
— Вопросов не имею! — Насмешник захлопнул рот и сделал такое движение рукой, будто застегивал «молнию».
— Может быть, вы? — повернулся фон Минден к Саше. — Охотно предоставлю вам такой случай по возвращении!
— Что вы, — вполне серьезно ответил Бежецкий. — Я нисколько не сомневаюсь.
— То-то, — отвернулся поручик.
«Кто бы сомневался, что вы отлично стреляете… сэр, — подумал молодой человек, изучая профиль человека, виденного так близко впервые. — Или как там? Мистер? Как минимум, двое могли в этом убедиться на собственном опыте… Но мы еще посмотрим, кто кому предоставит случай…»
* * *
— Нет тут никого. — Ламберт закинул на плечо свой трофейный «томпсон» и картинно облокотился на дувал: хоть на обложку «Русского инвалида» снимай или для «Нивы». — Ни пленников, ни зинданов. Ребята дело знают — не впервой искать.
— А что местные говорят?
Поручик Ямщиков, держа автомат под мышкой, подошел к офицерам и прикурил от сигареты, протянутой ему прапорщиком. Слой рыжей пыли, лежащей на загорелом лице ровно, словно грим стареющей красотки, сглаживая черты лица, в нескольких местах пересекали струйки пота. Косметика войны… Саша знал, что выглядит точно так же. Здесь все так выглядели.
— Как всегда, — плавно повел рукой в перчатке с обрезанными пальцами «пластун». — Клянутся-божатся, что знать ничего не знают и ведать не ведают.
Только здесь, от знакомого штаб-ротмистра, летевшего в первом вертолете, вместе с командиром отряда, капитаном Михайловым, Бежецкий узнал, что на счету прапорщика Ламберта десятки боевых выходов, множество спасенных пленных и еще больше — уничтоженных инсургентов. И ему стало стыдно за то, что он осаживал в вертолете бывалого вояку, как старший по чину младшего. Да и по возрасту, как оказалось при свете дня, прапорщик оказался старше Александра лет на семь… «Что-то там у него не то, — пожал плечами штаб-ротмистр Зангеури, отряд которого «зачищал» вместе с Михайловым соседний кишлак. — То ли по прошлой службе, то ли уже здесь… Дело темное. Год назад он был поручиком, через год, смотришь, снова им станет… К орденам представляют регулярно, только все наградные листы под сукно кладут…»
