— Груз с самолетов принят в полном порядке! — торжественно добавил старший лейтенант Медведченко.
Майор Шестаков был доволен. Пригласил партизанских командиров:
— Пойдем посмотрим, чем нас Большая земля порадовала.
Не менее довольными разъезжались по своим отрядам и наши соседи: Шестаков поделился с ними боеприпасами, парашютами и московским табаком. Его радушие и щедрость расположили к нему всех партизан. [191]
Утром неусыпные разведчики Василия Васильевича Рыкина донесли: в неприятельских гарнизонах распространился слух о крупном десанте советских войск, сброшенном возле поселка Новая Эстония. Мы, конечно, не сомневались, что гитлеровцы, озлобленные многочисленными диверсиями, проведенными в последнее время бойцами «Славного», усилят борьбу против нас и примут все меры по уничтожению «десанта». Так оно и случилось.
В десять часов утра после тщательной разведки с воздуха подразделение карателей, насчитывающее около пятисот солдат и офицеров, скрытно обошло партизанские заставы и внезапно атаковало Козелкин Хутор. В этой деревне, отстоявшей от нас всего в трех километрах, находилась лишь санитарная часть отряда «За Родину» да небольшая группа наших разведчиков, отдыхавших после задания. Они и прикрыли обоз с ранеными, которых доктор Павел Гриненко уже под огнем перетаскивал на повозки...
С осени 1941 года, когда здесь проходила линия фронта, вокруг деревни, разделенной большим оврагом, сохранились поросшие травой окопы и траншеи, несколько блиндажей и дзотов, участки, огражденные колючей проволокой, и минное поле, являвшееся своеобразным арсеналом отрядных подрывников. Этими укреплениями и воспользовался противник, выбив из Козелкина Хутора наших разведчиков.
Получив от них донесение, майор Шестаков подал команду «В ружье!». Спустя четверть часа «Славный» был уже возле хутора, заняв позицию на лесной опушке. В поселке Новая Эстония остался только обоз, к которому я направил и моего коллегу из отряда «За Родину» со всей его санитарной частью.
Обстановка, в которой завязался бой, оказалась во всех отношениях невыгодной для нас. Противник имел большое численное превосходство и опирался на удобные оборонительные рубежи. Майор Шестаков несколько раз поднимал людей, но атаки не давали желаемого результата. Засевшие в домах и траншеях каратели открывали яростный огонь, и наши бойцы вынуждены были откатываться назад. После четырехчасового упорного боя наступило затишье. С обеих сторон вели огонь только снайперы и время от времени постреливали минометы. Шестаков поглядывал на часы, ожидая, когда из Упрусс подойдет [192] отряд «За Родину», в который он отправил связного. Наконец к шестнадцати часам сосед подоспел, да еще с орудием. Оно открыло огонь прямой наводкой, бой снова ожесточился.
К этому времени были уточнены данные о противнике и его намерениях. Понасенкову сведения из Клетни доставили разведчицы Лида Львова и Фрося Давыдова, а нашему Рыкину из Песочной и Красной — Михаил Ерофеев и Николай Садовников. В этих населенных пунктах сосредоточилось несколько маршевых батальонов противника. Немецко-фашистское командование поставило перед ними задачу — «прочесать» населенные пункты, прилегающие к шоссейной дороге, а затем ударить по нашим отрядам, расположенным в Новой Эстонии и Упруссах. Батальон гитлеровцев, прибывший из Клетни, должен был перекрыть дороги, ведущие в глубину клетнянского леса.
Разведданные, полученные В. В. Рыкиным, совпадали со сведениями, переданными из Клетни верным помощником партизан Степаном Чесалиным, который «служил» командиром... полицейского взвода. К сожалению, это было последнее донесение патриота-разведчика. Вскоре немцы узнали, чье задание он выполняет, и повесили его. Тогда же предупреждение Чесалина, хотя оно было получено с некоторым опозданием, принесло нашим отрядам большую пользу.
Обсудив с начальником разведки обстановку, майор Шестаков пришел к выводу, что не имеет смысла тратить силы и расходовать боеприпасы на противника, засевшего в укреплениях Козелкина Хутора: затяжка боя была выгодна только гитлеровцам, ожидающим начала наступления своей основной группировки. Это создавало угрозу и поселку Новая Эстония, где сосредоточились тылы наших отрядов.
Оставив небольшие группы для прикрытия и инсценировок наступления, оба отряда ночью бесшумно снялись с занимаемых позиций и, забрав в поселке обозы и раненых, направились в глубь клетнянского леса...
* * *
С детства любил я забайкальскую тайгу с высокими лиственницами и кедрами, с густыми зарослями морошки, голубицы и багульника, с неожиданными нагромождениями бурелома. Я не забыл вас, мое Забайкалье, моя тайга! [193]
Но вот я узнал другой лес — клетнянский. Он огромен и прекрасен, как тайга, а воздух здесь пропитан ароматом хвои и пряным запахом разнотравья. Он и сейчас стоит перед моими глазами, изрезанный просеками, украшенный солнечными цветистыми полянами. Этот лес казался тогда необъятным, раскинувшимся от Козельска и Сухиничей, где мы встали на лыжи и направились к линии фронта, до самых западных границ Родины — до Налибокской пущи. Но, вспоминая эти леса, я на переднем плане вижу людей. Их было бесчисленное множество. И вовсе не для покоя поселялись они в лесных чащах. Люди были с оружием. Твердыми, мужественными голосами привносили слова партизанской клятвы. Кострами отогрев замерзшую землю, хоронили боевых друзей и снова клялись, но теперь уже им: отомстить за них ненавистному врагу...
Партизанское движение приобретало поистине всенародный размах. И в гуще клетнянских лесов, как и в других местах, бойцы «Славного» не были одинокими.
Одной из первых боевых операций в новом районе был разгром вражеских гарнизонов в Вельжичах и Вьюкове.
Наш «главный чекист» подполковник Рыкин, обобщив данные, полученные от разведчиков, уже знал, что недавно закончившиеся бои, развязанные фашистами, были лишь началом тщательно подготовленной карательной операции. Она носила кодовое название «Клета». Сначала мы полагали, что это слово — измененное наименование поселка Клетня. Потом разобрались и узнали, что на языке врагов оно означало «репейник». Как удалось установить В. В. Рыкину, операция имела целью вытащить уцепившихся подобно репейнику партизан из леса на открытое место и уничтожить. Но и тогда, еще не зная об этом, майор Шестаков сумел разгадать замысел врага и увел отряд от разгрома. Его совету последовал и Понасенков.
Злобу за провал намеченных планов каратели выместили на мирном населении. Они дотла сожгли Козелкин Хутор и поселок Новая Эстония — место нашей стоянки. Особенно тяжело пришлось жителям Упрусс. Специальные части СД сгоняли в подвалы и сараи стариков, женщин и детей и забрасывали их гранатами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
