— Принцесса просыпается, — отчетливо донесся до нее голос Роберта. — Дайте ей еще вина перед тем, как ее перенесут на корабль.
— Если дать ей еще, она заболеет! — Голос Олдит перекрывал шум ветра. — Вы что, хотите отравить ее?
Отравить? Что происходит? К губам Мод поднесли кубок, струйка вина полилась в горло, и она снова уснула, убаюканная легким качанием волн.
* * *
Мод медленно открыла глаза, превозмогая тупую боль в висках. На мгновение мир снова закружился перед глазами, а потом она увидела перед собой лицо своего единокровного брата, Роберта Глостерского. Роберт сидел рядом с ней, на краю постели.
— Роберт? — прошептала она. В горле так пересохло, что она почти не могла говорить.
На лице его явственно отразилось облегчение.
— Слава всемилостивому Господу! Я думал, ты уже никогда не проснешься!
Удивленная, принцесса обводила взглядом незнакомую комнату: красный балдахин над кроватью, богатое убранство, изящные занавески на окнах.
— Где я? — прохрипела она.
— Мы находимся в герцогском дворце в Руане, — тихо ответил Роберт.
Герцогский дворец в… так, значит, она в Нормандии? В ужасе Мод попыталась вскочить, но силы оставили ее, и она снова рухнула на подушки.
— Не трать силы, сестра, — сказал Роберт. — Со временем здоровье вернется к тебе, когда пройдет действие мака и мандрагоры.
Мак и мандрагора? Их применяют, чтобы вызвать глубокий сон и облегчить боль. Но как она… Ах да, вино! Эти травы подмешали в вино! Неожиданно все прояснилось. Ей дали выпить вина со снотворным, а потом похитили и увезли в Нормандию, где легко могут держать в заключении, не возбуждая ни у кого ненужных вопросов. Это, вне сомнений, дело рук отца! Как она смела надеяться, что проведет Генриха Английского? По щеке ее покатилась слеза.
— Сестра, — ласково произнес Роберт, взяв ее за руку. — Прошу тебя, не плачь.
— Где Олдит? Ей тоже дали мак?
— Олдит здесь. Ей не понадобилось ничего давать. Ты же знаешь, что никто не заставит ее расстаться с тобой.
— Надеюсь, ты доволен собой, брат, — произнесла Мод. — Ты и лорд Фитцкаунт… я слышала голос Брайана, верно? Вы оба должны гордиться тем, что помогли моему отцу в этом… этом чудовищном деле.
Роберт печально взглянул на сестру.
— А я-то думала, что вы оба — мои друзья! Лучше бы я вас никогда не видела! — Мод поморщилась — виски снова пронзила боль.
— У нас не было выбора, Мод. Так же, как и у тебя. Королю надо повиноваться, а ты отказывалась.
— Подумать только, мой отец пошел на такой бесчестный поступок! Похитить собственную дочь!
— Если бы ты добровольно согласилась выйти замуж за анжуйца, то этого не понадобилось бы.
Мод снова попыталась сесть в кровати, и сердце ее бешено заколотилось.
— Давно я здесь нахожусь?
— Со вчерашнего утра. Сейчас — чуть за полдень.
Внезапно в комнате раздался отголосок звуков горна.
— Кто приехал? — спросила Мод, прислушиваясь к этим звукам.
В дверь постучали, и вошел Брайан Фитцкаунт.
— Миледи, я очень рад видеть, что вы проснулись, — произнес он, приближаясь к кровати. — Как вы себя чувствуете?
— А как, по-вашему, я должна себя чувствовать при таких обстоятельствах? — гневно спросила Мод.
Брайан спокойно выдержал ее взгляд.
— Я глубоко сожалею о том, что вас пришлось доставить сюда подобным способом. Ни Роберту, ни мне наша миссия не по душе.
— Но тем не менее вы ее исполнили.
— Да, как верные слуги короны.
Мод вздохнула.
— Что происходит там, снаружи?
Роберт и Брайан переглянулись. Роберт глубоко вздохнул.
— Сестра моя, горны возвещают о прибытии Жоффруа Анжуйского.
Ах, Пресвятая Богоматерь, Жоффруа Анжуйский! В это мгновение Мод поняла, что для нее все потеряно.
20
Руан, 1126 год.
Выяснилось, что звуки фанфар — всего лишь заблаговременное предупреждение: явился отряд рыцарей, объявивших, что Жоффруа Анжуйский прибывает на следующий день. Мод настолько приободрилась, что сразу же начала выздоравливать. Остаток дня она то впадала в ярость, то не находила места от жалости к себе. При воспоминании о Стефане ей хотелось плакать, а мысли об отце переполняли ее гневом.
Рассвет следующего дня выдался ясным. Неяркое солнце просвечивало сквозь рваные белые облака на выцветшем синем небе. С севера, от пролива, дул холодный ветер, и Мод, дрожа, поплотнее закуталась в плащ, подбитый беличьим мехом. Слабость от предательского вина до сих пор не покинула ее, но она уже могла передвигаться. Мод стояла рядом с Робертом и Брайаном на ступенях герцогского дворца, ожидая, когда покажется пышная процессия графа Жоффруа.
— Я рад, что ты оказалась сговорчивой, сестра, — сказал Роберт. — Если бы ты не пожелала добровольно выйти навстречу графу, дом Анжу счел бы это смертельным оскорблением, а наш отец разгневался бы сверх всякой меры.
Мод устало улыбнулась ему. Разве у нее был выбор? Как и рассчитывал ее коварный отец, столкнувшись с суровой реальностью сложившейся ситуации, принцесса ни за что не решилась бы обесчестить дом герцогов Нормандских.
Брайан взял ее за руку и ободряюще сжал пальцы.
— Не унывайте, госпожа. Мы всегда воображаем себе всякие ужасы, тогда как в действительности все не так страшно. С Божьей помощью, быть может, в вас даже пробудится любовь к Жоффруа… в свое время.
Покачав головой, Мод продолжала разглядывать шпили и башенки церкви Святой Марии Руанской, узкие улицы, мощенные булыжником, и низкие деревянные дома, видневшиеся сквозь открытые ворота двора. Как ей хотелось ответить Брайану: «Мое сердце навеки отдано другому, и я никогда не полюблю никого, кроме Стефана».
Раздались звуки горнов, и Мод увидела длинную кавалькаду анжуйских воинов, приближающихся к дворцу.
— Нам не сообщили, что он приведет с собой целую армию, — удивленно произнес Брайан.
— Для нормандцев едва ли сыщется более неприятное зрелище, — заметила Мод. — Не думаю, что они захотели бы увидеть анжуйских воинов, проходящих по улицам Руана как победители. Должно быть, этот выскочка все просчитал.
Роберт и Брайан коротко переглянулись.
— Мне кажется, он хочет выглядеть равным нам, — сказал Брайан. — В конце концов, Жоффруа всего лишь юнец. Давайте спустимся ему навстречу.
Во дворе толпились слуги, сенешали и конюхи, готовые позаботиться о гостях-анжуйцах. Собирались устроить роскошный пир, и между кухней и колодцем туда-сюда носились поварята с ведрами воды; слуги сгибались под тяжестью огромных поленьев для дворцовых каминов.
