У нее перехватило дыхание. Лео был поразительно хорош собой: тело, целиком состоявшее из одних твердых плоскостей и четких линий, а еще темные, бездонные глаза. И лишь она знала, каков он внутри. Бэрронс оказался человеком невероятной силы воли. Потерпел поражение и пережил потерю всего, что имел, что лишило его черты былой мягкости, но не сломило Лео, а наоборот, закалило. Так крепнет лезвие клинка, когда его долго плавят на горячих углях и куют тяжелым молотом.
При этой мысли Мина почувствовала нежность. Она обхватила лицо любимого ладонями, а он инстинктивно потянулся вперед за ее лаской. Видеть его боль Мине было невыносимо, но раз уж Лео суждено через все это пройти, тягот никак не избежать.
На шее у Бэрронса бешено бился пульс. Лео склонился над герцогиней и провел шероховатыми пальцами по ее нежной коже.
— Я и мечтать не смел, что однажды ты мне все-таки сдашься, — признался он, вставая над ней на колени.
— Я не сдаюсь. — Она уперлась ладонью ему в грудь, крепкую, как камень, и попыталась от себя отодвинуть.
— Разве? — Его мускулы напряглись, и он не спеша лег на нее всем телом, так что ей пришлось высвободить руку. Не спуская с Мины взора темных глаз, он покрывал ее груди поцелуями. — И что же, по-твоему, у нас с тобой происходит?
Она застыла.
— Впусти меня, — прошептал Бэрронс. Его жаркое дыхание обдавало ее нежную плоть, а язык обводил сосок, вызывая дрожь по коже. — Перестань сопротивляться. Позволь заняться с тобой любовью. Позволь показать, сколько разных способов доставить тебе удовольствие я знаю.
Мина учащенно дышала. Ей претила мысль о том, что придется сдаться. Казалось, она останется беззащитной, с обнаженным и широко распахнутым сердцем. Но ведь от Бэрронса ей как раз этого и хотелось. Она разжала пальцы и медленно закрыла веки. Руки ее безвольно упали на кровать и невольно задели его упругое тело.
Мина лежала, как само воплощение покорности, но не могла избавиться от ощущения, что внутри что-то окаменело.
— Чего ты боишься? — тихо спросил Лео, осторожно склоняясь над ней, будто ее рука все еще была между ними. — Я тебя не обижу. — Он принялся осыпать поцелуями ее подбородок, шею… Его ласки были нежными, словно шелк, и Мина предавалась им всем своим существом, по-прежнему не открывая глаз.
Губы Лео коснулись ее щеки. И поцелуи стали еще легче и чувственней. Потом лба над веком и бровью. Ресницы Мины щекотали кожу Бэрронса. Взяв ее за подбородок, он привлек ее рот к своему и, стараясь не давить на нее своим весом, оперся на локоть. Язык Лео не спеша двигался вокруг ее языка, а тело прильнуло к ее телу, словно желая с ним слиться. От подобных ласк у герцогини перехватывало дыхание и кружилась голова.
Вот чего она всегда желала. Мина взволнованно приоткрыла глаза, отстраняясь от поцелуев, ее суставы словно налились свинцом, а кожа покраснела и разгорячилась. То, что сейчас происходило, сбивало с толку. Ей так сильно этого хотелось, но все же…
Лео прижался к ней лбом, вдохнул ее запах.
— Что-то не так?
— Ничего. — Она снова потянулась к его губам, но он не дал ей подняться, прижав запястья к кровати.
Выдержать его пристальный взгляд оказалось непросто. Лео молча ждал ответа.
— Скажи мне, — попросил он чуть мягче, — прошу.
— Просто я… Видишь ли… — Мина посмотрела в сторону. — Мне всегда казалось, что любовь к кому-то наделяет его силой тебя уничтожить, — прошептала она. — И вот… Я сама… И я не могу…
— Ты уже обладаешь силой меня уничтожить.
У Мины перехватило дыхание.
— И это пугает до ужаса, — признался он. — У меня ощущение, что я оказался в новом мире, совершенно мне незнакомом, хоть и полном возможностей. Но страшнее всего делается от мысли, что я здесь совсем один. И подобное одиночество куда тяжелей, чем все, что я пережил за последние дни.
Ей хотелось возразить, но не получилось.
— Тебе нечего мне ответить. Ты же не станешь утверждать, что я не прав. А потом на ум приходят те слова, которые ты тогда сказала. Когда попросила поцеловать тебя. — Между бровей Лео пролегла небольшая морщинка, он не сводил напряженного взгляда с ее лица. — И мне кажется, я понимаю, чего тебе в действительности хотелось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да нет же… — Хватит ли ей духу произнести подобное? — Я прошу тебя быть осторожнее, — выпалила она, — сегодня вечером.
Он снова пристально посмотрел на нее, будто бы видел насквозь.
— Ты потеряла всю семью. — Следующий поцелуй был почти невесомым, словно ее губ коснулось перышко. Лео отпустил запястья Мины. Он не спеша двигался на ней, лаская ее все жарче, и в комнате слышалось лишь шуршание простыней. — Естественно, ты боишься, что у тебя могут возникнуть к кому-то чувства.
Она бы никогда не призналась в этом даже самой себе, но Лео говорил правду. Никого из своих любовников Мина не подпускала к себе близко, и после смерти родителей в ее жизни появилась лишь одна настоящая подруга… Герцогиня почувствовала, как что-то сдавливает ей горло, и только и смогла, что кивнуть.
— В глубине души ты одинока, — прошептал Лео, осыпая поцелуями ее подбородок, — но не знаешь, можно ли мне верить…
— Конечно же я тебе верю. Я бы даже…
— Верить, что я не покину тебя, — поправился Лео, — и что не погибну, если стану тебе дорог.
Она снова замолчала. Эмоции захлестнули ее и грозили вырваться наружу, как только Мина скажет хоть слово.
— Да, это риск, — добавил он, — но без него жизнь была бы пресной. Пусть я пристрастен, и все же я очень хочу, чтобы ты рискнула. — Его голос сделался хриплым. — Хочу, чтобы ты стала моей Грейс О'Мэлли — дерзкой и бесстрашной, вопреки всем ветрам и напастям.
— Я тоже хочу быть такой, как раньше. Хочу, чтобы та девочка вернулась… Но мне кажется, она умерла вместе со Стивеном, с моими мамой и папой…
— Так создай ее сама. — Кожи Мины коснулся жаркий, обжигающий шепот.
Молчание. И слышно лишь биение их сердец. Мина набрала воздуха в грудь и сделала резкий выдох.
— Да, — произнесла она, — я попробую.
Похоже, не только Лео обрел себя заново.
И когда он опять ее поцеловал, то поцелуй оказался совсем иным. Больше не осталось никаких препятствий. Ни для кого из них.
То был поцелуй, которому суждено все изменить. И перспектива сдаться Лео вдруг показалась Мине совсем не страшной. Он знал о ее страхах, о ее надеждах… Он даже без слов знал о том, что творится в ее душе.
Мина не желала сдерживать себя. Ее язык проник в рот Лео. Она получала то, чего ей отчаянно хотелось, и готова была требовать того же от него. Бэрронс… о, господи, хватит вот так о нем думать. Только не сейчас, когда ее тело столь восхитительно терзают его губы и руки…
— Лео, — прошептала она ему на ухо, когда он принялся ласкать ее полные груди. Его имя прозвучало как нечто сокровенное, и, бросив на Мину разгоряченный взгляд, Бэрронс рывком стянул с нее бриджи. От своих брюк он тоже избавился, и теперь его член горделиво вздымался под углом к идеально плоскому животу. Прежде ей не представлялось возможности полюбоваться телом Лео, теперь же она с удовольствием изучала его взглядом — дорожку темных волос, соблазнительно спускавшуюся от пупка книзу, клин идеально очерченных бедер… Мина протянула к любовнику руку, и он склонился над ней.
— Скажи еще раз, — тихо попросил Бэрронс.
— Лео…
Он едва ощутимо прижался к ней телом, отчего она вздрогнула. Жаркие губы сомкнулись на розовом бутоне соска и, невольно вскрикнув, герцогиня запустила руки в волосы Лео, побуждая спуститься пониже. Мина крепко сомкнула веки и отдалась ощущениям. Лео погрузил свой горячий язык в ее пупок и стал двигаться дальше, царапая грубой щетиной нежную кожу. Мина сжала его волосы в кулак, он же обеими руками обхватил ее за ягодицы и развел колени пошире, наклоняясь испробовать ее вкус.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Будь я проклята! — Глаза герцогини широко распахнулись, уставившись в пространство. Она извивалась под любовником, двигая бедрами и позабыв всякий стыд.
