По линии своей тетки Екатерины Петровны Васильевой-Нестеровой мой папа был племянником знаменитого художника М. В. Нестерова, и его внучка Ирина Владимировна Шретер по-родственному подарила мне несколько вышивок и предметов туалета, принадлежавших знаменитой «амазонке» Ольге Шретер.
Подруги моей мамы тоже очень часто делились со мной — много любопытных старинных аксессуаров подарила мне сопрано Светлана Давиденко, а замечательные кружева и накидки перешли в мою коллекцию от художницы Гагман. В детстве я обожал проводить лето вместе с мамой в Литве. Там сохранился загородный дом нашей семьи постройки начала века, и я самозабвенно рылся на его чердаке и в подвале, где стояли сундуки со всякой старинной утварью.
Эпоха в волшебной шкатулке
Есть в Петербурге одно заветное местечко. Редкостный антикварный магазин, полный чудесных находок и сюрпризов. Даже тех, кто хорошо знаком с антикварными рынками Старого Света, может удивить этот магазин на улице с нелепым названием «Третья Советская», что в Песках, недалеко от Московского вокзала. Раньше все эти улицы назывались Рождественскими, но старые названия почему-то упорно не возвращают.
Магазин этот похож скорее на склад мебели — как на киностудиях и в театрах. Склад старого реквизита отыгранных эпох? Часто — поломанного, пыльного и сильно пахнущего советским прошлым, но от этого вовсе не менее привлекательного.
Но давайте заглянем внутрь этой волшебной шкатулки.
Очень темная лестничная клетка, заставленная шкафами, кроватями и трюмо. Ни зги не видать. Ощупью поднявшись по ступенькам, подходим к двери. Оценивающий взгляд охранника, и вот мы в райских кущах старины. Витрины с безделушками, немного живописи, фарфора и бронзы, и даже «тайная» комнатка для сведущих коллекционеров с хорошими бисерными вышивками, табакерками из слоновой кости, финифтью и черепаховыми лорнетками. На всем — печать увядающего аристократизма; дух безвозвратно ушедшей эпохи ощущается здесь невероятно отчетливо.
Что мне особенно нравится в этом магазине, так это высочайшая профессиональная осведомленность его персонала. Именно она дает нам уверенность в верности выбора вещей. И еще — просите скидки, и к вам отнесутся с пониманием и сочувствием, а купленную вещь по вашей просьбе доставят куда надо, например в Москву.
Теперь о моих покупках в этом магазине. Ломберный столик анатолийского ореха 1830-х годов с очень потертой и частью недостающей резьбой и треснувшей крышкой после долгой и великолепной реставрации, обошелся мне в сумму около 500 долларов и стал чудесным дополнением моей зеленой спальни. Диванчик красного дерева «кудрявого стиля» эпохи Николая I с просиженной мягкой частью, обитый советской тканью неудачного дизайна, с расколотой в щепу ножкой, перебинтованной скотчем, оказался, судя по остаткам этикетки, частью послепожарной «новой обстановки» Зимнего дворца 1837 года. За диванчик отдал 700 долларов, реставрация стоила еще 1200, а вещь вышла музейная и чудесно встала в гостином эркере дома. Шкатулка красного дерева 1850-х годов с бисерной вставкой «лира с цветами» обошлась в 400 долларов.
Рокайльный несессер из серебра, покрытого акульей кожей «галюша», помнящий еще самою маркизу де Помпадур, стоил 500 долларов.
Можно было бы еще купить пару кресел с этикетками дворца в Петергофе, стол с треснувшей столешницей, где пастой наподобие мозаики выведены попугай и виноград в стиле 1840-х годов. Хороши предметы китайской, скандинавской, голландской и английской мебели, золоченые французские стулья «Наполеон III», венские качалки, редкие табуреты под фортепьяно и серии великолепных стульев модерн.
Но на вкус и цвет, увы, товарища нет. Как нет советов, пригодных для каждого кошелька. Все же не было случая, чтобы я, побывавший в антикварных рынках и магазинах полусотни стран мира, не приглядел бы себе там чего-нибудь самого достойного даже на мой, вполне придирчивый взгляд.
О чем я сожалею? О том, что упустил разбитую чугунную кровать немецкой работы времен борьбы за объединение Италии. О том, что не сторговал еще один из видов милого моему сердцу города Вильно, и о том, что нет у меня больше места нигде, чтобы ставить новые покупки, а в два ряда уже не хочется.
Для каждого коллекционера и декоратора приобретение новых предметов — это наша личная терапия. Делая покупки, мы лечим себя, строим радужные планы на будущее, тем самым продлевая себе жизнь. Вот на этом кресле мы будем сидеть, за этим столиком пить чай. А на этом диване «самосоне», развалившись, листать номер «Мезонина». Чему я бываю рад? Ну, тому, например, что, обставляя великолепные особняки моих петербургских клиентов, могу всегда рассчитывать на редкостные вещи, которые дожидаются сведущего покупателя в этом магазине. Имея при этом в виду, что магазин располагает своими реставрационными мастерскими. Конечно, починка мебели требует времени, но и в ожидании есть своя радость. Ведь не все мы и жить торопимся, и чувствовать спешим.
Бисер в старинном и современном рукоделии
Из всех старинных видов рукоделия вышитые бисером различные предметы в России отчего-то полюбились пуще других. И цены на антикварном рынке на бисерные вышивки сегодня совершенно поднебесные. Впрочем, чувство справедливости требует признать, что бисерное шитье высоко ценилось во все времена и повсюду использовалось в моде.
Совершенно точно известно, что в сегодняшний день бисер пришел из Венеции, с острова Мурано. Венецианские модницы XV–XVI веков были первыми на европейском континенте, кто взял декоративные свойства бисера на вооружение. Из Венеции его странствие пошло повсюду, но более всего привилось не в одежде, а поначалу в аксессуарах. Так, во Франции еще в эпоху Людовика XIV существовала техника «сабле», в которой очень мелким бисером расшивались вещи — женские туфли, мешочки, шкатулки для карт, игольницы и даже пудреницы. Впоследствии в моду порой приходили и бисерные украшения в виде серег и ожерелий, но с ними успешно конкурировал речной жемчуг. Вообще, ювелирные изделия из бисера более всего распространены в среде не самых богатых сословий и даже в народном костюме, и оттого не слишком хорошо он сохранился в образцах, несмотря на свою, казалось бы, физическую неистребимость — он не выцветает, не боится сырости и тепла.
В России бисер — тот, что покрупнее, — шел порой на отделку кокошников и кичек — в моей коллекции есть такие русские головные уборы XVIII века, в которых встречаются вкрапления бисерной работы. Бисером в России шили также девичьи накосники, делали бисерные шнурки.
Все же взлет любви к бисерным работам повсюду в Европе приходится на эпоху романтизма. Начиная с наполеоновских времен в моду входит граненый богемский бисер, который составляет заметную конкуренцию круглому, венецианскому, и дополняется металлическим бисером — стальным и бронзовым. Именно металлический бисер первым находит путь к применению в мире моды эпохи романтизма. Пока же, в эпоху наполеоновских войн, платья были полупрозрачными и муслиновыми, бисер их лишь утяжелял, его не использовали. Но вот после 1815 года, когда платья стали укорачиваться для удобства при вальсировании и расширяться книзу, утяжеленные валиками, в моду входят вообще вышивки и отделка и пайетками, и бисером — в обоих случаях металлическими. Затем в качестве аксессуара к этим платьям очень популярными стали и бисерные сумочки, ридикюли, вышитые бисером. Число кошельков, бумажников, портмоне, очечников, украшенных бисером и сделанных в ту пору, вовсе не счесть. В каждой цивилизованной стране мира была такая мода, но большинство рисунков к этим изделиям печаталось в Берлине, и это объясняет общность сюжетов на бисерных изделиях, изготовленных в 1820–1830-е годы, например, в Костроме и, скажем, в Буэнос-Айресе. Огромная частная коллекция бисерных изделий той поры хранится в Москве, у крупнейшего из современных знатоков бисера Елены Сергеевны Юровой.
Все же, правду сказать, легкость дамских нарядов не способствовала отягощению их бисерными расшивками, а вот мужчины даже очень часто их применяли. И кроме бумажников и кошельков в обиходе мужчин той нежной поры много украшенных бисером чубуков, подтяжек и домашних фесок, правда, последние более подходят ко временам повального увлечения ориентализмом, то есть к 1830–1840-м годам, да и бисер на них крупнее. В моей коллекции находятся широкие мужские подтяжки санкт-петербургской работы, сплошь расшитые бисером, и причем очень мелким, что всегда хорошо говорит о возрасте вещи — чем крупнее бисер, тем моложе вещь.
Королева Виктория, рано потеряв любимого мужа, принца Альберта, ввела в моду траур, и в середине XIX века траурные вещи очень часто отделывают не только бисером, но и стеклярусом. Хороший тон викторианской поры запрещал ношение драгоценностей при трауре, но разрешал бисерные черные аграманты и другие отделки. Особенно бисерное шитье характерно для верхних женских вещей 1860-х годов — визиток, бурнусов и казакинов, где часто встречается стеклярусная бахрома в виде длинных трубочек, бисерные отделки на швах и эполетах.
