Огерн не сводил глаз с зеленого храма. Почему же святилище Ломаллина стоит так близко с логовом Улагана?
Ответ потряс его своей жестокостью. Храм Ломаллина был древнее. Последователи Улагана выстроили свой храм так близко с храмом зеленого бога, чтобы легче было переманивать людей! И судя по тому, сколько людей взбиралось и спускалось по ступеням, в этом приспешники Улангана преуспели.
Что ж, был один почитатель Ломаллина, который не собирался менять свою веру. Огерн расправил плечи, вздернул голову и гордо пошел вверх по ступеням к храму Ломаллина, не обращая внимания на то, смотрят на него прохожие или нет — он очень даже хотел, чтобы смотрели.
В конце концов, по ступеням шел сейчас только он один.
Ступив в дверной проем, Огерн вдруг погрузился в сумрак, прохладу и терпкий аромат древесины кедра. Храм Ломаллина казался скромным и был построен из дорогого дерева, привезенного издалека. Он благоухал словно ветер из северных лесов. Огерну показалось, будто бы он окружен друзьями, будто бы он попал домой. Оглядевшись по сторонам, он увидел только пустой, выметенный ветром пол, а далеко впереди — высокое-превысокое дерево, окруженное кустами. Рисунок коры на стволе напоминал лицо бородатого старца — доброе, дружелюбное. Символ Ломаллина и лицо Ломаллина — или по крайней мере такой его облик, который мог бы воспринять простой смертный. Огерн медленно пошел к дереву, молитвенно преклонив голову.
— Кто прошел в храм Ранола?
Огерн поднял голову и увидел, что из-за дерева вышел старик в зеленых одеждах. Он опирался на суковатый посох — ветку дерева, отполированную до блеска. Волосы и борода у старика были седые.
— Я — Огерн, кузнец и воин народа бири, — ответил Огерн.
О своем народе он упомянул из вежливости, хотя, наверное, необходимости в этом не было, — наверняка старик с первого взгляда признал в Огерне бири, и вдобавок кто бы еще говорил на языке этого племени?
Акцент у старика оказался не слишком сильным.
— Приветствую тебя, господин, — продолжал Огерн. — И прошу прощения, потому что подумал, что я попал в храм Ломаллина.
— Так оно и есть, только здесь мы зовем его Ранолом. Но он тот же самый зеленый бог, защитник человечества, покровитель всех юных народов.
— А ты — здешний жрец?
— Я служу Ранолу. — И старик вгляделся в лицо Огерна. — Не называй меня жрецом, ибо я не наделен никакой особой властью и силой — их у меня не больше, чем у тебя. Однако я немного искушен в целительстве.
— В этом у меня нет нужды, хвала Ломаллину. Но может быть, ты не откажешься, если я стану звать тебя мудрецом?
— Вот в этом есть доля истины, — отозвался старик. — Ибо я умудрен в учении Ломаллина, хотя не стал бы утверждать, что мне ведомо больше, чем любому другому человеку. Я бы предпочел, чтобы ты просто называл меня по имени, а зовут меня Нориль. Рад, что ты заглянул сюда, молодой человек. Теперь мало кто заходит в храм Ранола.
— Да, вижу, — кивнул Огерн. — Улаган похитил вашу общину, и не сомневаюсь, сделал он это нарочно. Значит, весь ваш город поклоняется ему?
— Печально, но это так, — вздохнул Нориль. — Уж лучше бы мы так не богатели, ведь я вижу, что вместе с нашим богатством растет поклонение Улагану.
— А я видел, что многие из горожан рыбачат, чтобы добыть себе средства на жизнь, — заметил Огерн. — Они-то стали богатыми или нет?
— О да, потому что им есть кому продать свой улов — теперь в городе две-три тысячи торговцев.
— Две-три тысячи? Так много?!
— Да, — подтвердил Нориль. — Большинство из жителей города так и остались рыбаками, но в основном город богатеет за счет больших складов, выстроенных в порту, — там торговцы меняют наши товары на те, которые свозят в Кашало со всего света.
— Я видел, как люди с севера отдавали звериные шкурки и янтарь за золотые бусины, — кивнул Огерн. — Но что толку от этих бусин холодной северной зимой?
— От самих бусин — никакого, ты прав, но прежде чем эти люди покинут Кашало, они наведываются на склады и там купят за эти бусины медные кастрюли, ткани, даже специи, которые привозят с востока, бронзовые наконечники для копий и стрел, сушеные фрукты и снадобья с юга. Так что не волнуйся, за шкурки и янтарь твои северяне получат хорошие товары.
— Что ж, в этом я не вижу никакого вреда, наоборот, это очень хорошо, — неторопливо проговорил Огерн. — Хорошо, когда торговля честная и устраивает обе стороны.
— Главная торговля идет на складах, — продолжал пояснения Нориль. — Наши купцы берут товары у торговцев из Восточного моря в обмен на товары, производимые в Кашало, или покупают их за золотые бусины, — это для нас дело новое, его завезли сюда купцы с востока. Я бы сказал, что это полезно, потому что золотом можно все оценить.
Огерн понимающе кивнул.
— Значит, даже если вашим купцам нечего предложить торговцам Восточного моря, они могут расплатиться с ними золотыми бусинами, а те помогут поменять эти бусины на то, что им нужно.
— Именно так, — подтвердил Нориль. — На самом деле иноземные торговцы прежде всего предпочитают менять свои товары на золото, а потом отправляются на поиски тех товаров, которые им потребны. Ведь куда легче носить с собой пригоршню золотых бусин, чем мешки с товарами.
— Но разве бусины не легче похитить?
— Это верно, и к тому же ими можно уплатить за изысканную еду и питье, за развлечения — нечто такое, чего не увезешь домой. Поэтому иноземным торговцам приходится хорошенько приглядывать за своим золотом, если они не хотят вернуться домой с пустыми карманами.
— А те товары, которые нужны им, привозят со Срединного моря?
— Да. Наши предки облагодетельствовали нас больше, чем, наверное, думали сами, когда догадались выстроить рыбацкую деревушку между двумя морями. Так что примерно через неделю после торговцев с Восточного моря к нам прибывают торговцы со Срединного моря — южане и люди с запада.
— А с севера — нет?
— Нет… Северяне обычно спускаются к Кашало по Великой Реке. Но и они приходят сюда и меняют свои товары на южные и восточные.
— Ясно. Или на золото, если тех товаров, которые им нужны, покуда нет, — понимающе проговорил Огерн. — Но ваши склады так велики, что что-нибудь там всегда найдется.
— Это точно. Потому торговцам с востока не нужно тратить много времени в порту. Да не только им, а всем остальным тоже. У них появляется свободное время, они могут больше ходить по городу.
— Да, пожалуй, эти ваши склады — замечательное изобретение!
Нориль кивнул.
— Так что если наши торговцы от каждой сделки немного берут себе, кто же их за это осудит? Уж конечно, они имеют на это право. Вот, правда, эти развлечения…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
