Железо било по железу, и в разные стороны разлетались снопы искр — они улетели на тысячу миль от поля боя и поджигали целые леса. Лилась кровь, и струи ее, стекаясь, образовывали моря, а моря растекались реками. Одно из таких морей существует до сих пор — море запекшейся, высохшей улинской крови. Но в конце концов Даглорин не успел заслониться щитом, и топор Маркоблина пробил его грудь. Нов это же мгновение широченный меч Даглорина снес голову короля. Голова пролетела много миль и упала, проделав в земле огромную вмятину, а посередине этой вмятины образовалась большая черная дыра — в том самом месте, где голова Маркоблина пробила землю насквозь и утонула в подземном огненном море. Кто знает, может быть, она всплыла потом снова на поверхность земли и стала одним из новых чудес Аграпакса. А тело Даглорина упало с невидимой крыши каменной крепости, а те немногие улины, которые еще уцелели, отступили и опустили оружие, одолеваемые неведомым трепетом, потрясенные обилием пролитой крови. Защитники людей подняли с земли труп своего предводителя и унесли его для погребения в горы, а человеконенавистники ушли прочь, один за другим, и каждый искал, куда бы ему скрыться от очей смертных, дабы уединиться, залечить раны и найти покой.
Огерн нахмурился.
— Но покой не наступил.
— Наступил на некоторое время, — поправил его Нориль. — Если точнее, то на несколько столетий.
— А потом?
— А потом Улаган забрал себе мантию поверженного короля, — вздохнул Нориль, — и пошел по его стопам. Но Улаган — куда более могущественный колдун, чем был в свое время Маркоблин, и ему гораздо сильнее хочется уничтожить все юные расы — это его волнует даже больше, чем собственное возвышение и слава. Поэтому-то он и страшнее Маркоблина.
— Но Ломаллин равен ему в колдовстве?
— Равен и так же велик. А теперь он искушен и в боевых искусствах, — кивнул Нориль. — Ранол по возможности предпочел бы не драться, но, увы, это невозможно, поэтому он принимает бой. Теперь в живых осталось совсем немного улинов, а еще меньше осталось таких, которые жаждут добиваться вместе с Улаганом его безумной, жестокой цели. Потому бог крови старается ополчить против зеленого бога все меньшие расы. И если когда-нибудь Улагану удастся одолеть Ранола, он обратит свою силу против тех рас, которые сражались на его стороне, — вот только пока мало кто из его сторонников верит в это. Они думают, что это заведомая ложь, распускаемая сторонниками Ранола.
— И они узнают правду лишь тогда, когда будут умирать в страшных муках, — кивнул Огерн. — Но как же пророчество, мудрец? Я слышал, будто бы существует такое пророчество: Ломаллин станет сильнее Улагана, только если умрет. Но как багряный бог осмелится убить Ломаллина?
— Может быть, он и не решится на это, может быть, он к этому и не стремится. Может быть, он хочет только захватить Ранола, заковать его в кандалы и наложить такое заклятие, чтобы тот никогда не смог освободиться от этих оков.
Огерн поежился.
— Я бы предпочел, чтобы меня сразу убили.
— Улаган на это никогда не пойдет, — покачал головой Нориль.
Огерн вышел из храма с легким сердцем, однако не без смятения. Прежде ему никогда не доводилось с такими подробностями слышать историю вражды богов. И как они могли быть богами, если ссорились из-за людей? И Огерн решил, что все же, наверное, Ломаллин в чем-то сильно отличается от Ранола или, вероятно, старый жрец рассказал ему всю историю неправильно.
Все это, безусловно, очень важно, но между тем сейчас Огерна больше волновало другое. Теперь прежде всего следовало предупредить жителей Кашало о грозящей беде — нашествии ваньяров и помочь им приготовиться к этому нашествию. Если они поверят Огерну. Если они решат драться. И Огерн отправился на поиски Лукойо. Полуэльфа он нашел сидящим на ступеньках дома на той самой улице, где они расстались. В руке Лукойо сжимал кубок и болтал с двумя хихикающими красотками. При взгляде на них Огерна передернуло. Во-первых, от обилия краски на их лицах, во-вторых, от того, как распутно они себя вели. Потому и голос у него, когда он заговорил, прозвучал более хрипло и резко:
— Эй, лучник! Чем ты тут занимаешься? Лукойо поднял глаза — изумленный и готовый дать отпор, но, увидев Огерна, прислонился к стене с невинной усмешкой.
— Как это чем? Пью вино с далекого юга и болтаю с двумя очаровательными девочками. Я уже отведал плодов из Куру и Хенжо, которые сюда привезли на кораблях. И то, и другое мне очень понравилось, а вот это, из Египта, немного кисловато.
— Кисловато, это даже я чувствую, — буркнул Огерн и поочередно посмотрел на обеих женщин. Ну, если это девочки, то он тогда — медвежий папаша! — Ну а что же ты на крыльце сидишь, а не в доме?
— Да жарко в доме, — ответил Лукойо после того, как женщины похихикали. Он им подмигнул и продолжил свой ответ Огерну: — А тут прохладно. Ну и потом… я им отдал все свои золотые бусины… и серебро. Нужно пойти еще раздобыть.
— Да уж, придется, — мотнула головой одна из девиц, а другая рассмеялась и прижала кубок к губам Лукойо.
Огерну стало тревожно. Сколько людей мог тут ограбить Лукойо, прежде чем его поймают?
— Стало быть, — проговорил Огерн, — за услуги этих женщин ты не платишь?
— Нет, — сказала та, что сидела слева от Лукойо. — Мы сами вышли потрепаться с ним, а наш хозяин нам позволил, потому что на улице мы можем поймать посетителей.
— Но поцелуйчик у тебя я все-таки украду, — заявил Лукойо, повернул голову к женщине, и поцелуй их получился Долгим и страстным.
Огерн покраснел и обратил свое внимание к другой женщине:
— Как у вас в городе наказывают за кражу?
От его угрюмого тона женщина нахмурилась и ответила:
— Отрубают ту руку, за которую поймают вора!
— Да? Тогда ты должна мне язык отрезать! — И Лукойо усмехнулся своей правой соседке.
— Да что ты, мне такое и в голову бы не пришло, поспешно воскликнула женщина, — мне от твоего языка столько радости!
Но она Лукойо так поцеловала и так прижалась к нему, что Огерну стало ясно: ей гораздо интереснее самой возбуждать полуэльфа, а вообще-то ей все равно, кто это будет — он или еще какой-то прохожий.
Огерну все это начинало надоедать. Как только женщина оторвалась от Лукойо, кузнец схватил полуэльфа за руку и рывком поставил на ноги.
— Пошли! У нас дел полно!
Лукойо набычился, попытался вырваться.
— Куда спешить? — огрызнулся он и вернулся взглядом в девицам. — Вообще-то спешить надо, — надо же мне раздобыть золотишка… — Он подхватил свой колчан и суму с луком и перебросил их через плечо. — Пока, девочки! Передайте от меня привет вашим сестренкам!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
