ли я противозачаточные, или это есть в твоем досье на меня? Ты же в курсе, что от этого дети бывают?Никита задумался на пару секунд и спросил:
— А ты пьешь таблетки? Не хочешь детей?
— Хочу, но не сейчас. У меня контракт через три года только закончится, так что пока рано об этом думать. Ни о замужестве, ни о детях, ни о другой работе.
Никита как-то помрачнел и делал вид, что ест принесенные блюда, о чем-то думая.
— Алена, тебе нравится эта работа? Ты не хочешь заняться чем нибудь другим и расторгнуть контракт?
— Мне нравится и разорвать контракт невозможно. И чем мне заниматься? Работать у тебя секретарем?
— То есть ты планируешь создавать семью, только когда закончится контракт? Правильно я понимаю?
47. Алена
Мы молчали всю дорогу до дома. Никита резко изменился в настроении. Превратился в холодную глыбу, и льдинки в глазах стали айсбергами. Я терзала себя мыслями, что зря вспылила и, наверное, ему стыдно за меня перед своей знакомой. Или, возможно, зря открылась ему, рассказывая о себе. Настоящая Алена ему не понравилась и он разочаровался. Приехав домой, так же молча вошли в квартиру. Ник сразу взял планшет и что-то там делал, сидя в кресле. Не хотела видеть, как он собирает свои вещи, ушла на кухню. Написала Ринату, но он не отвечал.
— Алена, нам нужно поговорить. — Никита зашел на кухню в джинсах и толстовке-худи, уже переоделся в дорогу.
— Не нужно. Я все поняла, Никита. Ты еще вчера сказал, что такие отношения не для тебя. Все нормально. Я не жду от тебя ничего, ты ничего мне не должен. — Сдерживать подступающие слезы удавалось, хоть и с трудом, но голос все равно дрожал, выдавая мое состояние. Не могла смотреть ему в глаза, боясь там увидеть пустоту и безразличие, нервно крутила телефон на столе.
— Эмоции не лучший советчик, Алена. Давай перенесем разговор. Когда ты возвращаешься в Москву? — голос у Ника был уставший и отстраненный.
— Дождусь родителей из отпуска и, наверное, приеду. Через неделю. Мне нужно до конца разобраться с... тем, кто меня подставил. Извини еще раз, что так вышло.
— Я не сержусь из-за самой сделки, мне неприятно, что ты сразу не сказала о ней. Вытворяя черт-те что, то удаляя свои документы, то снова их восстанавливая и добивая еще эту немыслимую глупость допником о расторжении. Куда проще было пройти два шага до моего кабинета, Алена? Упростила бы жизнь и себе, и людям. Но тебе так неинтересно, да?
Он говорит все правильно, надо было сразу сказать, несмотря ни на что. Но от этого не легче, а только еще больше чувства вины и обиды душат, и сдерживаться не остается сил.
— Никита, что ты хочешь услышать? Я все уже поняла и действительно осознала, что натворила дел! Не знаю почему. По глупости или неопытности, А может, просто испугалась. Мне жаль!!! Правда очень жаль! Но машины времени у меня нет! Иначе бы я вернулась в тот чертов день когда меня угораздило... — я замолчала, чтобы не наговорить лишнего, но Ник понял всё по-своему.
— Встретить меня? Об этом ты тоже сожалеешь?
— Уходи. Просто уходи, Никита. Пожалуйста. Не о чем больше говорить, — отвернувшись к окну, пыталась считать до десяти и обратно. Ни хрена не работает. Изображение размывается и течет по щекам.
Никита шел к машине не оборачиваясь. Как всегда, твердым шагом и гордо расправив плечи, уверенной походкой уходил из моей жизни. Кажется, так больно мне не было никогда. Удары кнутом оказались просто детской забавой по сравнению с раздирающей грудную клетку болью и адским пламенем, сжирающим меня изнутри.
Никита, наверное, слишком рациональный и слишком любит порядок и прозрачность во всем. Безбашенная Аленка, вносящая в его жизнь хаос, ему не пара. А другой у меня нет. Набрав полную ванну, лежала там, пока не почувствовала, что вода совсем остыла и у меня уже зубы стучат. В доме опять холодно, камин еще вчера потух. Да и запасов дров больше нет. Завернувшись в пушистый плед уснула на подушке Никиты, где еще оставался едва уловимый аромат его парфюма.
Ночью проснулась от того, что меня колотило в ознобе, ломота и слабость подсказывали, что всё-таки заболела. Ужасно хотелось пить, и хоть встать было тяжело, но пришлось идти по стеночке на кухню за горячим чаем. Других лекарственных средств тут не найти.
Утро не принесло облегчения. Говорят, душевная боль убивает часть души, а мне казалось, что душа уже полностью превратилась в пепел. Только теперь добавилась ещё и апатия. Всё, что раньше было интересно, стало безразлично. И небо Лондона, как зеркало, отражало моё внутреннее состояние. Пасмурное и унылое, затянутое серыми дождевыми тучами, без единого намёка на лучик солнца. Состояние к утру только ухудшалось, и в голову лез какой-то бред.
Кажется, я просыпалась и снова провалилась в сон, когда слышала, что кто-то, чертыхаясь, разжигает камин. Но повернуться сил не хватало, и по большому счету было всё равно, что происходит вокруг.
В очередной раз проснулась оттого, что кто-то трогал мой лоб и тряс за плечо.
— Алена, проснись, тебе нужно выпить бульон, — сквозь гул в ушах донесся голос Беллы до моего раскисленного мозга.
Мне не хотелось ни есть, ни вставать в принципе, но она не отставала, и мне пришлось подчиниться.
— Я пока с тобой буду. Ринат занят. У тебя есть аллергия на какие-нибудь препараты? Попробую выписать на себя.
— А в аптеке нельзя купить?
— Ты в Лондоне, Алена? Помнишь? Тут нельзя купить препараты без рецепта.
— Забыла. В России даже рецептурные можно купить без рецепта. Все для людей сделано.
— Ну или давай попробуем на прием к врачу записаться. У тебя же есть страховка?
Страховка есть. Но ехать куда-то, да еще учитывая, что записаться к врачу в Лондоне непросто, не хочется.
— Не хочу к врачу. Давай сюда свою жижу, доктор Белка.
— Я не поняла ваш прикол про пьяную Белку, но мне нравится это имя. Меня так Ринат называет. — Глаза у Беллы светились счастьем, еще одна жертва Амура, только, в отличие от меня, выбрал он ей подходящего парня. А меня так жестко подставил, гаденыш мелкий, встречу, все перья выщиплю.
Белка провела со мной четыре дня. Кормила меня и развлекала в редкие часы, когда я не спала.
