— Во всех семействах имелись дочери; некоторые еще подростки, но двоим уже перевалило за двадцать, — сказал Терранс. — Я проверил их файлы регистрации.
— И что?
— Некоторые из девочек были весьма миловидны. Они могли перебраться вниз по реке в один из больших городов и основать там бордель. Такое уже бывало. И насколько нам известно, условия в Шустере для этого вполне подходящие.
— Тогда почему бы им не взять с собой и барахло?
— Не знаю. Это было единственное объяснение, которое мне пришло в голову.
— Ладно, выброси это из головы. Пока больше никто не исчез и ситуация не переходит в волнения, меня это не интересует. Спишите это на диких хищников и отзовите пристава. Эти колонисты заранее знают о риске, который поджидает их на пограничных территориях. Если у них хватает дури, чтобы идти жить в джунгли и играть в пещерного человека, то это их дело. У меня достаточно настоящих проблем и на этом конце реки.
Квинн Декстер слышал об исчезнувших, все это произошло в окрестностях деревенского лагеря Абердейла в тот день, когда делегация из Шустера нанесла свой официальный долгожданный визит в Группу Семь. Целых четыре семейства, семнадцать человек, словно растворились в воздухе. Это его очень заинтересовало, особый интерес представляли ходившие по этому поводу слухи. Бандиты, ксеноки (особенно фермеры из Тиратки с подножья холмов), неизвестные метаморфические аборигены — все предложенные теории находили своих сторонников. Но метаморфические истории восхищали Квинна. Один из иветов из Шустера сказал ему, что он несколько раз видел нечто соответствующее этой версии, когда они еще только прибыли сюда год назад.
— Я сам это видел, — говорил ему Син Паллас. Син был всего на пару лет старше Квинна, но ему можно было дать все тридцать. Его лицо измождено, ребра выпирали наружу. Пальцы и руки у него были искусаны насекомыми и покрыты волдырями и ссадинами. — Появился прямо из джунглей. Он был совсем как человек, только полностью черный. Прямо ужас какой-то.
— Эй, — возмутился Скотт Вильяме. Он был единственным человеком афро-карибского происхождения среди восемнадцати иветов Абердейла. — А что тут такого плохого?
— Нет, парень, ты не понимаешь. У него не было какого бы то ни было лица, только черная кожа, не было ни рта, ни глаз — ничего подобного.
— Ты уверен? — поинтересовался Джексон Гейл.
— А как же! Я был метрах в двадцати от него. Я знаю, что говорю. Я закричал и начал показывать на него, а он сразу исчез, нырнул в кустарник или что-то в этом роде. А когда мы полезли туда, там…
— Буфет оказался пустым, — закончил Квинн. Все засмеялись.
— Тут нет ничего смешного, парень, — горячо возразил Син. — Клянусь, он там был. И он никак не мог оттуда никуда деться так, чтобы мы этого не видели. Он изменил форму, превратился в дерево или что-то в этом роде. И он такой не один. Они — там, в джунглях, парень, и они рассержены на нас, потому что мы украли у них планету.
— Если они такие уж дикари, то откуда они знают, что мы украли у них планету? — спросил Скотт Вильямс. — Откуда они знают, что мы — не аборигены?
— Это не шутка, парень. Вот выскочит такой из-за дерева и схватит тебя, тогда будет не до смеха. И уволокут тебя под землю, где они живут в больших пещерных городах. Тогда пожалеешь, да будет уже поздно.
Квинн вместе с другими много обсуждал то, что той ночью рассказал Син. Они согласно пришли к выводу, что он был ужасно истощен, вероятно, истеричен и, уж конечно, на солнце страдал сонливостью. Гости из Шустера изрядно омрачили настроение жителей всего Абердейла, и все задумались о том, как близко может скрываться крах всех их планов. С тех пор, как отбыл «Свитленд», эти две группы не очень-то часто контачили друг с другом.
Однако Квинн много думал относительно того, что рассказал Син, и о тех разговорах, которые вызвал его рассказ в деревне. Черный гуманоид, без лица, который мог без следа исчезнуть в джунглях (а судя по тому, что видели его не один раз, их было несколько). Квинн был вполне уверен, что он-то знает, что же произошло на самом деле: это был кто-то в камуфляжном костюме-хамелеоне. Никому еще в Абердейле такая мысль в голову не приходила, просто их умы были направлены в другую сторону, потому что просто смешно ожидать, что кто-то будет прятаться во внутренних районах самой дрянной планеты Конфедерации. После недолгих раздумий Квинн пришел к выводу, что это, действительно, очень интересное предположение. Чтобы скрываться на Лалонде, где никто никогда тебя не будет искать, надо быть очень опасным преступником в масштабе целой Вселенной. «Группа преступников, — поправил он себя, — хорошо организованная и хорошо экипированная. Очевидно, с собственным космическим кораблем».
Позже он обнаружил, что все семейства, которые исчезли, жили в фермах в саванне к юго-востоку от Шустера. Абердейл находился от Шустера на востоке.
А может вживленный в сетчатку ретинал, действующий в инфракрасном спектре, обнаружить костюм-хамелеон?
Открывающиеся перспективы были заманчивы.
Две недели спустя после того, как «Свитленд» оставил Группу Семь в их новом доме на Кволлхейме, над Лалондом возник космолет «Ниоб». С тех пор, как эденисты приобрели пять процентов акций Компании Освоения Лалонда, посещение должностных лиц Джовиан-Банка было обычным явлением. Прибывший космолет также доставил запасы и свежий персонал на станцию, находящуюся на орбите Муроры, самого большого из пяти газовых гигантов системы. Они должны были там контролировать Аэтру, биотехническую среду обитания, которая проросла в 2602 году и являлась частью эденистского вклада в развитие системы Лалонда.
Дарси потребовал, чтобы капитан «Ниоба» выполнил детальный просмотр района Шустера, как только космолет попадет на экваториальную орбиту. «Ниоб» изменил свою орбитальную траекторию, чтобы пройти над Шустером на высоте двух сотен километров. Зеленое, холмистое стеганое одеяло джунглей бежало под взором выпученных датчиков космолета, и на анализ изображения были задействованы все свободные нервные клетки. Разрешение было равно десяти сантиметрам, что вполне достаточно, чтобы различить отдельных людей.
По прошествии пяти дней «Ниоб» сообщил, что не обнаружил никаких несанкционированных человеческих строений в пределах радиуса в сотню километров вокруг Шустера, а все люди, наблюдаемые в пределах этой области, были внесены в список иммиграционного файла, созданного Лори и Дарси. Плотность местных животных была в пределах ожидаемых параметров, что говорило о том, что если даже группа скрывалась в пещерах или других хитроумных убежищах, для продовольствия они не охотились. Никаких следов пропавших семнадцати человек не было обнаружено тоже.
По прошествии шести месяцев Абердейл с каждым днем все меньше напоминал лагерь лесорубов и все больше начинал походить на деревню. В тот самый первый день Группа Семь выбралась на берег, вооруженная лучевыми пилами из своего снаряжения, и была полна решимости и целенаправленности. Они срубили майоповые деревья, стоящие у самой воды, обрезали стволы так, чтобы получились прочные бревна, которые они глубоко утопили в покрытый галькой берег реки, затем нарезали из толстых ветвей досок и соорудили прочный настил. Лучевые лезвия облегчили работу по изготовлению бревен и досок, проходя сквозь плотную древесину, как лазер сквозь лед. Переселенцы пилили словно роботы, в поте лица своего оттаскивали детали на место, сколачивали их вместе и управились только за час до захода солнца. К этому времени у них уже был закончен причал шириной в три метра, который врезался на двадцать пять метров в реку, на причале были сделаны столбы, к которым можно надежно пришвартовать с полдюжины гребных лодок и не беспокоиться о течении.
На следующий день они сформировали человеческую цепь, чтобы разгрузить грузовые гондолы и вынести ящики с пришвартованных одна за другой гребных лодок. Сила воли и дух товарищества облегчили стоящую перед ними задачу. И когда на следующий день гребные лодки отправились в обратный путь вниз по реке, поселенцы стояли на крутом берегу и пели свой гимн: «Вперед, Христианские Солдаты». Громкие, гордые голоса летели далеко вниз над бурными водами Кволлхейма.
В течение следующих двух недель был расчищен от леса широкий полукруг, протянувшийся на километр вдоль береговой линии с причалом в центре. Но, в отличие от Шустера, в Абердейле каждое поваленное дерево очищалось, полученные бревна складывались в штабеля, ветви, пригодные к употреблению, складывались в другой опрятный штабель, а мелкие ветки отправлялись в поленницу дров.
Первым делом они построили зал общественного собрания, это была уменьшенная копия общежития в пересыльном лагере, с деревянной навесной крышей и сплетенными из пальмовых ветвей стенами в метр высотой. В строительстве зала принимали участие все без исключения, и все при этом на ходу учились таким практическим приемам, как шиповые и шплинтовые соединения и вырезание канавок, и прочим мелочам, которые при всем желании не мог дать дидактический курс столярного дела. Продовольствие добывали благодаря частым охотничьим вылазкам в джунгли, где лазерные и электромагнитные винтовки помогали добывать всевозможную дичь. Кроме этого там росли дикие вишневые дубы, на которых вызревали съедобные, напоминающие на вкус орех, плоды и кислый виноград с маленькими кистями ягод, похожих на яблоко. Каждый день на добычу продовольствия посылались и группы детей, которые на краях расчищенного участка отыскивали сочные земляные шары. А еще была река с ее мелководьем, где водились буроспинки, по вкусу напоминающие форель, и ползающие по дну мышиные крабы. Это была своего рода начальная диета с периодическим добавлением шоколада и замороженно-высушенных запасов, привезенных в грузовых гондолах, и все же здесь никогда не было ничего, даже близко напоминающего железный режим Шустера.
