– Не волнуйтесь за нее. Она ничего не соображает, а если что и сделает, то через пару минут забудет.
И он обратился к старухе, чтобы наглядно показать, что имел в виду:
– Послушай-ка. Что я только что сказал тебе? Марья Павловна, сдвинула брови, пытаясь вспомнить, затем брови разгладились и она спросила:
– Что мы будем делать?
– Вопрос задан к месту, – заметил Мартин. – Предполагалось, что мы должны были найти Юрия. Но теперь, поскольку он нашелся, мы должны выяснить, что он знает.
– Что я знаю насчет чего? – заинтересовался Юрий.
– Что случилось в ту ночь, когда, как предполагалось, вы должны были встретиться со своей сестрой и моим другом Хатчинсом ради чего-то важного.
– Ну что ж, раз уж я не был там, то, может, вы расскажете мне, что там случилось?
– Случилось то, что Хатчинса там убили, а за вашей сестрой охотится КГБ, – в сердцах бросил Мартин. – Почему вас там не оказалось?
– Я решил туда не ходить.
– Почему же?
– Я пошел навестить своего друга Дмитрия. Вот и все.
– Дима сказал, что ты пришел к нему поздно ночью, – подала реплику Алина.
– Поздно ночью и перепуганный, – уточнил Мартин.
– Легко же Дима продал меня, трус несчастный!
– Дима лишь сказал вашей сестре, где вы находитесь, причем ради вашего же блага, – продолжал Мартин. – Это ведь не то же самое, как если бы он заложил вас КГБ.
– Конечно, уж Але-то он все расскажет, верно? Дима ни в чем отказать ей не может, а Аля для него ничего делать не будет. Дима всегда мучился от любви к Але, разве она не говорила вам об этом?
– Заткни рот, Юрий, – не вытерпела Алина. – То, что мы здесь, к Диме никакого отношения не имеет.
– Я не слепой, – заметил Мартин. – О его чувствах догадаться нетрудно.
– А Алина сказала вам, что она устроила ему, когда мы с ним выполняли свой долг перед Родиной в этом гребаном Афганистане? Она сказала, что вышла замуж за другого, хоть и знала, что Дима убьет себя, когда узнает об этом?
– Будь ты проклят, Юрий! – взорвалась Алина. – Я не просила его влюбляться в меня! Я не должна прыгать от радости, когда слышу от него, что он любит меня!
– По меньшей мере, ты могла бы выйти замуж М более достойного человека. Этот хрен моржовый Образ, женившийся на тебе из-за московской прописки, – кто он такой?
– Я не собираюсь оправдываться перед тобой, Юрий. Если мое замужество оказалось ошибкой, то от нее больнее мне, а не тебе. Или Диме. Поэтому не лезь в мои проблемы. Как-нибудь сама позабочусь о себе.
– Юрий, скажите мне, что с вами случилось в ту ночь, – попросил Мартин. Он видел, что Юрий нарывается на скандал, и пытался не допустить этого.
– Я не обязан рассказывать вам что-либо.
– Конечно, не обязаны. Но вам что-то нужно было от Хатчинса. Вам нужны были деньги и помощь, чтобы уехать из страны. Я могу предоставить вам и то и другое – если ваше предложение стоит этого.
– Сколько дадите? – заинтересовался Юрий, вмиг приняв деловой вид.
– Не знаю. Все зависит от того, что вы намерены сказать мне.
– А когда узнаете, окажется, что мои сведения и гроша ломаного не стоят?
– Видите ли, я не даю аванса наличными. Поэтому вы должны верить мне на слово.
– То, что я знаю, стоит больших денег.
– Сколько же?
Юрий с минуту смотрел на Мартина, прицениваясь, а потом выпалил:
– Миллион долларов.
Мартину показалось, что он назвал эту цифру наобум, просто потому что она звучала внушительно.
– Да, деньги немалые. Ну да ладно.
– И еще помощь, чтобы смотаться отсюда. Перебраться в Америку и получить там убежище.
– Я должен посоветоваться. Все это устроить непросто.
Мартин действительно так считал. Сам он не мог даже представить себе, как все это организовать. И за что Бирман будет платить? Да его же всего передернет, едва он только услышит об этом!
– Ладно, – согласился Юрий. – Скажу вам половину того, что знаю. Миллион долларов и отъезд отсюда. А другую половину расскажу в Америке.
– Но я не уполномочен на какие-то сделки. Я могу лишь передать ваше предложение, и это все. Но сведения полугодовой свежести наверняка устарели.
– Эти сведения не могут устареть. Лишь только они услышат, о чем идет речь, сразу захотят заполучить их.
Юрий вошел в роль важной «шишки» и с удовольствием играл ее. Он уже видел себя таковым наяву. Не торчащим здесь, в избе, посредине русского леса, а проворачивающим сделки, приносящие миллионные прибыли.
– О чем сведения?
– О плутонии. Люди, на которых я работал… – начал Юрий и тут же поправился, – люди, с которыми я работал, занимаются самым разным бизнесом. Вы о Семипалатинске что-нибудь слышали?
– Слыхал. Там вы проводите ядерные испытания. Этим и ограничивались познания Мартина об этом городе. Больше, чем писалось о нем в газетах, он не знал, но Юрий, похоже, удовлетворился сказанным и согласно кивнул головой.
– Около двух лет назад в районе Семипалатинска поднялся большой шухер. Большой-то большой, но без огласки. А знаете, почему без нее? Потому что боялись признать, что значительное количество ядерного материала, как выяснилось, не учитывалось. И причем не простого материала для реакторов, а поважнее – обогащенного плутония для ядерного оружия. И найти его не удалось. Ваши люди, вероятно, могут подтвердить этот факт, если только они в самом деле столь вездесущи, как это всегда утверждает КГБ. По правде говоря, я и сам слышал, что кагэбэшники высказывали опасения, мол, ЦРУ нашло пути заполучить эти материалы, но знаю, что это не так.
– Откуда вам это известно?
– Рассказали коллеги.
– «Коллеги». Ну что ж, ладно. Так что же задумали ваши коллеги сделать с этим обогащенным плутонием? Не хотели же они сделать из него атомную бомбу?
– Совершенно верно.
– Мафия? – встревожилась Алина. – Но что они могли бы сделать с атомной бомбой? Вымогать деньги? Безумие какое-то. Мафиози могут воображать себя крутыми парнями, но у них ведь нет армии. Их выловят до последнего бандита.
– Конечно же, они станут вымогать, – возразил Юрий. – Хотя далеко не все из них такие продувные бестии, чтобы додуматься до этого, но Старый безусловно додумался.
– Кто такой этот Старый? – спросил Мартин.
– Не важно кто. Во всяком случае, он похитрее вас. Хитер и умен достаточно, чтобы сообразить, что делать с этим материалом. И я тоже знаю. Думаю, что и Соединенным Штатам хотелось бы узнать. Вот почему сведения стоят миллиона долларов. Миллиона и моего побега отсюда.
– Юрий, да это же форменный скандал! – не вытерпела Алина. – Если то, что ты говоришь, правда, то ты просто обязан сказать все, что знаешь, до конца, сразу же! От этого же зависит судьба тысяч людей! А может, и миллионов!
– Я знаю это и потому прошу миллион долларов. Миллион человек – всего лишь по доллару с носа. Может, мне лучше поднять цену?
– Мы сразу же сдадим тебя в КГБ, – категорично заявила Алина.
Юрий лишь улыбнулся и заметил:
– Ну что ж, идея неплоха. Но я же говорил, что и КГБ, может, замешан в этом деле.
– Ладно. Я выхожу из игры, – сдалась Алина. – Я не обязана выслушивать все эти бредни.
И она с треском хлопнула дверью кухни, прямиком направившись в лес, начинавшийся в десяти шагах от избы. Мартин крикнул что-то ей вслед, но она даже не остановилась. И только когда она исчезла за деревьями, он быстро пошел по ее следам.
– Мы вернемся, – крикнул он Юрию. – Разговор еще не окончен.
– Что мне делать? Должна ли я что-то делать? – неслось вслед за ними безумное бормотание Марьи Павловны.
– 42 —
Суббота, 3 июня 1989 года,
Ночь,
Старый Буян
Летней ночью на холме за Старым Буяном в небольшой липовой рощице пел соловей. По ночам в роще никого никогда не было, кроме соловья.
Мартин нагнал Алину на середине холма, и хотя она была явно не расположена к беседе, все же позволила идти рядом. Мало-помалу она остывала, а потом, продираясь сквозь заросли дикой малины, милостиво разрешила ему взять себя под руку.
Они пришли в рощу еще до наступления полной темноты. Соловей пропел несколько трелей, но они пока не собирались его слушать.
– Мне стыдно, что Юра мой брат, – сказала Алина. – Вдруг то, что он говорит, окажется правдой.
– А с чего бы ему врать?
– Он врет все время из-за денег. Но не думаю, что врет и на этот раз. Какой стыд! Он всегда такой: личная выгода для него на первом месте.
На ходу она теснее прижалась к нему и спросила:
– А что, если в этом деле действительно замешан КГБ?
– Не знаю. Мы им ничего об этом не говорили. Главным образом потому, что сказать было нечего. Теперь ость что, но сказать об этом тоже пока нельзя. Нужно делать вид, будто ничего не изменилось.
Алина присела под деревом. В ночном воздухе чувствовался тонкий аромат цветущей липы, напоминавший запах духов.
– Извините меня за всю эту передрягу, – начала она. – Ну, а что касается моей жизни, я имею в виду все эти треволнения, все эти… Все это не так уж и плохо, как кажется. Или, возможно, не так плохо.
