Суора посмотрела на нож в правой руке поверженного врага. Глаза ее сузились, она присела на корточки и положила пальцы левой ладони на безвольно склоненную голову мивара. Изо рта у него текла кровавая слюна. Просто животное, подумала девушка и взяла нож из расслабленной руки Хишена.
44.
Минлу Такулада Хин занималась упражнениями с мечом. Наступала, наносила удары, уходила с линии атаки, парировала и уклонялась. Делала она это четко и по внешнему виду легко и изящно. Талгаро сидел, привалившись спиной к дереву и хмуро наблюдал за девушкой. По его лицу явно читалось что он не одобряет ее занятие. Наконец он спросил:
– У вас что, в Кирме все женщины, вместо того чтобы заниматься детьми и обедом, махают мечами?
Девушка сделала еще три удара клинком, остановилась и медленно, почти ритуально, вложила оружие в ножны, на поясе слева. После чего повернулась лицом к маленькому лоя.
– Тебе это не нравится? – Чуть улыбаясь, поинтересовалась она.
– Это противоестественно, – заявил Талгаро.
– Также как и ношение штанов?
Лоя еще больше нахмурился. Конечно он припомнил глупого священника, яростно придиравшегося на суде к штанам Минлу. Талгаро не понравился намек на то что он ведет себя также.
– Ты не ответила на вопрос, – сказал он.
– М-м-м, я не могу говорить за всех женщин Кирма, но большинство тех кого я видела занимаются обедом и детьми. Ты удовлетворен?
– Я рад за Кирм.
Минлу ничего не ответила. Она прошлась по ласковой красно-коричневой траве и подняв голову, посмотрела на красноватый диск солнца.
– Волнуешься о времени? – Спросил Талгаро.
Минлу не отвечала.
– Если ты так торопишься, то почему идешь в Акануран пешком, почему не на лошади? – Не унимался маленький лоя.
– У меня была лошадь. Ее украли.
– Как же у такой грозной воительницы смогли увести лошадь?
– Лоя обманули меня, – спокойно сказала девушка, смотря куда-то в даль.
Талгаро застыл с открытым ртом.
– Ты это специально сказала, – побледнев от гнева, вымолвил он наконец.
– С какой стати? – Возразила девушка, по-прежнему смотря куда-то в сторону. – Так оно и было на самом деле. Завлекли меня голосами плачущих детей, а когда я вернулась назад, коня как не бывало.
– Лжешь! – Раздраженно проговорил Талгаро. – Вся Шатгалла знает, что вы кирмианцы первые лгуны на свете. Вы лжете даже когда у вас нет причин для этого, просто из любви к этому занятию. У вас даже есть конкурс лгунов, кто кого переврет.
Минлу наконец повернулась к своему маленькому собеседнику.
– Если ты имеешь в виду Балинское состязание рассказчиков небылиц, – все еще спокойно, но уже с ледяной ноткой в голосе, произнесла девушка, – то это конкурс на человеческую фантазию и воображение. И я не понимаю почему ты злишься. Вся Шатгалла знает, что вы, лоя, первые конокрады на свете.
– Что?! – Пронзительно вскрикнул Талгаро, задетый за живое.
– А что? Вы ведь большие любители конины.
Талгаро сделал глубокий вдох и заявил:
– Но в отличие от вас мы не скачем на них голыми и не пьем их кровь. А кроме того вы едите собак. Хорошо что Кит из металла, а то неизвестно чем бы все кончилось.
– Ты очень остроумен, – постепенно выходя из себя ответила девушка. – Наверно за это тебя и изгнал твой народ.
– Что?! – Закричал Талгаро. Его глаза запылали, а лицо побледнело еще больше, хотя уже казалось дальше некуда.
– Все знают, – насмешливо продолжила девушка, – что вы лоя вымачиваете в яде не только ваши плетки, но и ваши языки. А что касается конокрадства и воровства, то ведь всем известно, что равных в этом вам нет. Разве в Риволе не стоит памятник вору из народа Лоя?
– Но он спас город! – задыхаясь от гнева провозгласил Талгаро.
– Ну да, применив свое невероятное мастерство в воровстве.
– А вы… вы поклоняетесь ящерицам.
– Не ящерицам, а драконам, – спокойно возразила Минлу, – и не поклоняемся, а чтим. А вот вы разговариваете с камнями, думаете что они божки и еще вы делаете шляпы из скорлупы яиц вонючей ящерицы ахунда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Талгаро немного успокоился, словно подготавливаясь к масштабной атаке.
– А у вас, кирмианцев, два языка растет во рту. И что касается воровства, то может быть мы и первые, да только после вас. Все знают, что вы даже за общим столом друг у друга из тарелок воруете. А глаза у вас узкие потому что ваши предки, когда врали, постоянно прищуривались, да так и остались навсегда.
Кровь прилила к лицу девушки. Она старалась держать себя в руках, но этот человечек определенно начинал бесить ее.
– Вы, лоя, сами ни на что не можете решиться. За вас всё решают эти ваши гилменги, а все свои решения они принимают, подбрасывая монету.
Талгаро конечно не стал утруждать себя ответом, а выдал новый факт:
– А у кирмианцев борода и усы растут у женщин, а не у мужчин.
– Ты видишь у меня усы? – Мрачно поинтересовалась Минлу.
– Сбрила, – с усмешкой сказал Талгаро.
Девушка лихорадочно вспоминала что-нибудь обидное про лоя.
– Вы можете заниматься сексом, только когда у вас течка один месяц в году, – заявила она. – Как животные. И вообще вы ни то ни сё, ни мужчины, ни женщины.
– А у вас кирмианцев сексом занимаются женщины с женщинами и мужчины с мужчинами, – почти спокойно ответил Талгаро. – Просто мерзость.
– А вы, лоя, едите падаль.
– А вы, кирмианцы, едите руками. И еще вы едите нас, лоя.
– Что за бред?! – Воскликнула девушка. – То что ты говоришь просто чушь. Возможно тебе и твоим сородичам надо меньше нюхать порошок баалма, а?
– А вам возможно пошло бы на пользу если бы вы по реже курили свою траву, – тут же парировал Талгаро. – И неплохо было бы вам перестать жевать эту вонючую кхуру, которой вы потом повсюду харкаете. Знаешь, выглядит просто отвратительно.
– Я думаю жевание кхуру не идет ни в какое сравнение с тем что вы воруете наших младенцев, чтобы приносить их в жертву вашим подземным божкам, – с тихой яростью проговорила Минлу.
Маленький лоя снова стал раздражаться. Это избитое обвинение глубоко задело его.
– Как известно вы жулики, каких свет не видывал, – медленно проговорил он, – а ваша алчность не знает границ. Вы даже своих детей продаете. Может поэтому вы и придумали байку, что мы воруем ваших младенцев, а?
– Может это вы наших детей продаете?! За какую-нибудь блестяшку. Вы же просто с ума сходите от всего блестящего. За яркие бусы и королеву свою продадите.
– Думай, что говоришь! – Взорвался Талгаро. Он яростно искал новое обвинение и нашел. – И вообще вы настолько гнусны, что заставляете ваших жен совокупляться с любым зашедшим в гости путником.
– Что ты несешь?! Вот уж правду говорят что лоя самые великие сплетники на свете.
– И кто это интересно говорит? Уж не вы ли? А сами облизываете свои руки после еды.
– А вы, лоя, мочитесь прямо под стол, за которым едите. И моетесь всего два раза в год.
– А вы, кирмианцы, когда нервничаете грызете свои ногти.
– А вы когда нервничаете стучите зубами, вот так, – и девушка красочно изобразила этот процесс.
Наконец оба замолчали, переводя дыхание. Запас обвинений на некоторое время иссяк и они просто смотрели друг на друга пылающими глазами.
Мозги обоих работали только в одном направлении, изо всех сил пытались найти как можно более обидный выпад, дабы уязвить противника как можно глубже. Два взрослых человека совершенно потеряли способность трезво осмысливать ситуацию.
Талгаро не в силах ни припомнить, ни сочинить чего-нибудь еще унизительного, уже собирался сказать, что если бы не Минлу, с Элен сейчас все было бы в порядке. Краем сознания он понимал, что это удар ниже пояса, но сейчас ему было наплевать. Однако подумав о девочке, он мысленно замер. Ему тут же припомнился их разговор, когда Элен пыталась убедить его, что кирмианка ни в чем не виновата. Лишь на секунду представив что девочка услышала бы все что они тут наговорили, он пришел в ужас. Его словно окатили ледяной водой, мгновенно вернув ему абсолютную ясность мышления и он отчетливо увидел себя и девушку со стороны. Ему стало стыдно. Он опустил глаза.
