- Было бы чем долбать, - хмуро произнес Главный Генерал. - А что долбать - найдется.
- Ладно, - пошел на попятную Микки. - Насчет генералов я погорячился. Генералов всех надо оставить. Пусть командуют. Но заводы-то кастрюльные могут же полезные вещи делать!
- А чем командовать? - возразил ему осмелевший Главный Генерал. Кастрюлями, что ли?
Микки не нашел, что ответить.
- Я так понимаю, - сказал Старший Ракетный Генерал, - главное, чтоб ракет было побольше. Будут ракеты - все при деле останутся. На кастрюльных заводах один хрен никаких кастрюль не склепать. А народ без работы оставлять нельзя. Мы ж не только о себе, мы ж и о народе думаем.
- Так кормить-то чем? Чем кормить-то? - опять сорвался Микки.
- Ну, - сказал Главный Генерал, - армию, конечно, кормить надо. Без этого - никак.
- Да не об армии я, - почти крикнул Микки. - Чем жителей-то кормить? Народ тоже жрать хочет.
Генерал встал, выпятил грудь и громко рявкнул:
- Народ и армия едины!
Все остальные дружно повскакали с мест и вытянулись, сверкнув под люстрой звездами на погонах. Главный Генерал, исподлобья посмотрев на Микки, добавил:
- Может, у кого есть другое мнение?
Первый Демократ стоял, разглядывая собственные ботинки.
- Благодарю всех, - произнес он тихо и не очень внятно. - Совещание окончено...
* * *
Закончив очередной тягучий рабочий день, Кухтик пришел домой поздно. Он доел на кухне остатки вчерашнего ужина, посидел немного за столом в своей комнате, пытаясь осилить книжку про индейцев, подаренную ему Беней, потом разделся и лег в постель.
Через раскрытое окно светила желтая золотистая луна. Кухтик лежал, повернувшись на бок, и смотрел на луну. Вокруг неё чуть поодаль виднелись едва различимые звезды. (Созвездия Лиры среди них не было. Оно располагалось значительно ниже и по другую сторону Кухтикова дома.)
Луна мешала Кухтику уснуть. Он долго ворочался, кряхтел, сопел, пока наконец не утомился от собственного кряхтения и не задремал, натянув на голову одеяло...
Проснулся он словно от какого-то толчка. В комнате было светло. Было как-то неправильно светло. Как-то ненормально.
Кухтик осторожно повернулся на кровати.
Свет исходил не от луны. Светились стены.
Он вспомнил этот зеленоватый оттенок и с ужасом понял, что сейчас произойдет. Все тело его стало легким и липким.
Мягкая, накатившая сбоку волна подняла невесомого Кухтика в воздух и, слегка покачивая, поволокла к подоконнику. Страх, охвативший его, внезапно исчез. Полное безмятежное спокойствие заполнило серые клеточки. "Все хорошо! - сообщили они ему. - Все просто прекрасно!"
Висящий над зеленоватым светящимся подоконником Кухтик чуть пошевелил руками, плавно двинулся дальше и выплыл наружу сквозь проем распахнутого окна.
Кухтик парил в теплом, не остывшем ещё от дневной жары воздухе. Внизу под ним лежал сквер с чахлыми деревцами, покрытыми пыльной листвой. Рядом, в каком-то метре от него, была стена дома. Кухтик оттолкнулся от стены, полетел дальше и миновал несколько раскрытых окон. Из каждого исходил все тот же зеленоватый свет.
Где-то рядом он услышал негромкое повизгивание. Кухтик оглянулся и разглядел прижавшегося к стене человека. Тот был в одних трусах. Впрочем, и на Кухтике другой одежды не было.
Человек у стены висел, болтая в воздухе пятками и обхватив руками водосточную трубу. Широко раскрытые глаза его смотрели в разные стороны. Лязгая в ночной тишине зубами, человек в трусах скулил нараспев: "Ма-ма, ма-ма, ма-ма, ма-ма..."
Кухтик тихонько кашлянул. Обхвативший трубу мужчина повернул голову, заметил его, выкатил глаза из орбит и сменил песню. Теперь он залепетал, раскачиваясь из стороны в сторону: "Мама, мама, это - сон... Мама, мама, это - сон... Это сон..."
Стараясь не потревожить певца, Кухтик поднялся чуть выше и, долетев до угла, обогнул дом. Внизу показался широкий двор, за которым начиналась помойка. Над помойкой тоже кто-то парил. Полностью освоившись в новой стихии, Кухтик ещё несколько раз взмахнул руками и пролетел ещё с десяток метров. Он развернулся, сделал медленный кульбит над двором и приблизился к неопознанным летающим объектам.
Это были два милиционера. Толстый, усатый, качался в воздухе, раскинув ноги и весело оскалившись. Тощий, смуглолицый, располагался метрах в двух от него. Мундиры на обоих были расстегнуты, глаза полузакрыты и лица светились радостью.
- Во залипуха, Макарыч, - донеслось до Кухтика. - Во даем! Я ж тебе говорил, не пей лосьон. Нельзя его с фиалкой мешать... Во нажрались... Ой, не могу... Ой, потеха!..
Толстый задрыгал ножищами в кирзовых сапогах и начал медленно снижаться.
- За мной, кирюха, - раздалось в ночной тиши. - Правь сюда. Полетели взад. Там вахтер все высосет. Греби, тебе говорят! Не отставай!
- Ой, мать!.. Ой, потеха! - не унимался тощий, вися над помойкой.
Кухтик вытянул руки в стороны, накренился и сделал разворот. Издали он напоминал общипанного горного орла.
Снова облетев темное здание с зеленоватыми квадратами окон, Кухтик почти столкнулся с плывущей в воздухе глыбой. Что-то большое, храпящее, укрытое свисающим к земле одеялом, закачалось рядом с ним. Вглядевшись, он узнал в парящей глыбе Надькиного отца.
- Х-х-хар-р-рашо!.. - пробурчал тот сквозь сон и, покачиваясь, заскользил назад.
Кухтик поплыл за ним.
Дрожащего певца у водосточной трубы уже не было. Кухтик успел лишь заметить в окне его высвеченную голую пятку. Пятка дернулась, отбросила яркий блик и исчезла. Укрытый одеялом Надькин отец неторопливо подлетел к стене дома, на минуту замер, потом и его стало затягивать в окно.
Кухтик огляделся. Внизу, в сквере, на белой скамейке он заметил две темные фигурки. Два маленьких человечка сидели, плотно прижавшись друг к другу. Силуэты их слились и казались одним размытым пятном. Неожиданно пятно это закачалось и поднялось в воздух. Воспарив над тонкими ветками, слившиеся человечки проплыли мимо висевшего у стены Кухтика. Он узнал длинного парня, жившего в квартире этажом ниже, и девчонку, работавшую лаборанткой в институте. Они целовались. Они летели, закрыв глаза, обхватив друг друга руками. Они не шевелились и, казалось, не замечали ничего вокруг - ни Кухтика, смотревшего на них, ни плывущих под ними деревьев, ни собственного полета над зачуханным сквером.
Обнявшаяся пара медленно совершила круг, зависла на несколько секунд в неподвижном воздухе и снова плавно опустилась на скамейку.
Кухтик решил, что пора домой. Он хотел взмахнуть рукой, но не успел и почувствовал, как его снова подхватила мягкая невидимая
волна, развернула и осторожно понесла вдоль стены. Внизу мелькнули ветки, желтая луна описала в темном небе дугу, и Кухтик, пролетев над подоконником, опустился на собственную кровать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
