- Садитесь.
...мистика, дьявольщина: он начинает светский разговор об искусстве, кто талантливее из братьев Тур, как я отношусь к министру культуры... он что-то ждет от меня... чтобы я упала к нему в ноги, умоляла, просила; я этого не сделаю... что-то темное, страшное... на полуфразе увели.
Отбой. Допрос.
- Нуте-с! Что же это вы отмочили в Гагре, в винном погребке, того тоста в Бадене вам было мало, решили и здесь отличиться! Ну!
- Вспомнить тост невозможно.
- Так значит: "Бей грузин, спасай Россию"?!
Как от удара пришла в себя.
...все... это приговор...
- Ну рассказывайте!
- Рассказывать нечего, если я и могла это сказать, то как шутку... как остроту...
- А все-таки, хоть и в шутку, могли это сказать? Что, для красного словца и сережка из ушка!
- Не могла.
- Ну уж тут полно свидетелей, компания из Дома творчества, а может быть, это не шутка, а ваше убеждение... - Он что-то читает и, не отрываясь, спрашивает: - А что за история у вас была в Праге?
- Руководитель джаза запросил за оркестровку большой гонорар, и пришлось доставать деньги через...
- Деньги нас не интересуют. Зачем вас вызывал посол.
- Познакомиться, пожелать удачи.
- А к послу никто ни с чем не приходил?
- Я не знаю.
...неужели Макарова, кроме того, что пошла к послу, еще и написала об этом?! Зачем? Зачем ей надо куда-то бегать, писать, вершить чужие судьбы? У нее с Герасимовым все есть! Им только Бог или забыл, или не захотел вложить душу. Теперь у посла могут быть неприятности за доброе отношение ко мне.
Отбой. Допрос.
Отбой. Допрос.
Отбой. Допрос.
- Ваш брат...
Соколов впился в меня глазами.
- Если вам дурно, можете облокотиться на столик.
Я побелела сквозь тюремную белизну.
- Этот ваш брат, он что, летчик?
В руках у Соколова письмо, это одно из фронтовых писем от моего однофамильца-летчика, мы начали переписываться, я молилась за него, чтобы он не погиб, он еще моложе меня, мне было в войну двадцать семь, а ему двадцать три, может быть, мы и были дальними родственниками...
- Нет, это не мой брат. У меня нет братьев, и этот летчик вскоре погиб.
- Помимо любовных писем и стихов, у вас еще и друзей много, мужчин, с кем это у вас переписка по имени Лев РЫ.
- А!.. Это мой школьный товарищ, он сразу же после школы уехал жить в Минск.
...Левушка, мой золотой, дорогой, моя умница, он сам не писал и запрещал мне писать о чем-нибудь серьезном, наши письма похожи на французскую светскую хронику, с анекдотами, с юмором...
- А вы не встречались с этим Львом РЫ за эти годы ни разу?
- Как-то виделись, когда я оказалась в Москве и он приехал из Минска.
- А в студенческие годы вы с ним не встречались?
- Нет.
- А в каком институте он учился?
- Не знаю.
- Тогда ведь многих студентов арестовали за антисоветчину...
Соколов смотрит на меня не отрываясь. Дьявол. Господи, спасибо, что ты создал сердце железным.
Соколов опустил глаза в письма... это же явный намек... он знает все о нас с Левушкой... такой же намек, как с пощечиной Абакумову.
Отбой. Допрос.
Подписываю протоколы, и все как будто не со мной... проплывает мимо, сосредоточиваю сознание на протоколах: "бей грузин" и "коммунисты напоминают фашистов", - чтобы в забытьи их не подписать, теперь смысл слов доходит до меня не сразу, откуда-то издалека, медлю с ответами, чтобы нечаянно не сказать, чего нельзя. Волочусь на допросы, как калека.
- Как это вы смели с вашими куриными мозгами критиковать постановления правительства в газете?!
- Я не прочла в своей жизни ни одной газеты.
- Это что-то новенькое! Это почему же?
- У Мамы начиналась мигрень, когда она видела в руках у женщины газету, она считала это неприличным.
Соколов вытаращил на меня стекляшки.
- Ну а кто страной-то правит, какой верховный орган, вы хоть знаете?!
- Да, конечно. ЦК партии.
- Вы что, нарочно дурочку из себя валяете? Это надо же дожить до таких лет и ничего не знать! Да вас надо по улицам водить напоказ, как слона! Да за одно это вам можно впаять двадцать пять лет!
Я вспомнила про Верховный Совет и поправилась, про ЦК я ему ответила автоматически, в доме царили эти две буквы: все, что ни делал Борис, было по указанию ЦК, вызовы среди ночи из ЦК.
- Так что же, вы в политике вообще не смыслите?
...может быть, он прав, может быть, я от страха и непонимания действительно, не играя, превратилась в дурочку...
Соколов что-то читает.
- Вот читаю поэмы Горбатова, посвященные вам, о его любви к вам рассказывают легенды.
Молчу.
- А как, по-вашему, Борис мог бы вас предать?
...слова, сказанные в Переделкино о том, что он пойдет за мной на край света, Борис повторял потом еще много раз...
- Нет, никогда.
- Горбатов вам изменял?
- Нет.
...и вдруг вспомнилась поразившая меня сцена с Костей: он первым получил квартиру, переехал из гостиницы и устроил новоселье, Валя была где-то в отъезде, я пошла, зная, что у него будет много народа, и когда мы компанией уходили, Костя, не ища предлога, не очень-то стараясь скрыть, оставил у себя ночевать жену нашего общего знакомого, все это в разгар его любви к Вале. Меня это тогда поразило...
- Ишь ты. Такая доверчивость похожа уже на глупость, вы знаете о существовании его последней поэмы, посвященной вам, написанной совсем недавно?
- Не знаю. Борис пишет стихи только ко дню моих именин...
- Ну вот он и сочинил эту поэму к будущим вашим именинам, они ведь скоро.
- Нет, я не знаю.
- А вот ваша Ядя знает!
...если поэма не ложь, а действительно существует, как она могла попасть на стол к Соколову, обыска у Бориса быть не могло, он депутат, откуда Ядя может знать о ней, с Ядей Борис никогда ничем не делится, почти не разговаривает, не любит ее, рад, когда она исчезает домой, неужели и она лазила по столам, как Келлерман, почему не сказала мне ни слова...
- Хотите почитаю?
Соколов читает отвратительный, лживый, подлый пасквиль, он остановился.
- Ну и так далее, и тому подобное, и все в том же духе, поэма длинная... вам, наверное, достаточно и того, что я прочел.
- Борис такого написать не мог!
- Это почерк Горбатова?
- Да. Может быть, Борис переписал чей-то пасквиль, ко мне он никакого отношения не имеет!
- А Горбатов вам рассказывал, что он был троцкистом?
Заставила себя выразить крайнее удивление:
- Это невозможно. Более чистого коммуниста представить трудно.
...в голове история, произошедшая с Борисом и с женой члена правительства Серебрякова, которого потом расстреляли как троцкиста: жена Серебрякова писательница - пригрела Бориса, когда Борис появился из Донбасса как молодой, начинающий талант, начала с ним флиртовать и пригласила домой в отсутствие мужа. Борис в одежде и сапогах полез к ней в постель, но она отослала его в ванную комнату, в которой Борис потерялся от роскоши, а когда вышел из ванной, свет был погашен, он услышал шепот, пошел на него и оказался в облаке запахов, кружев, потерялся совсем и был позорно изгнан. Тогда я, слушая это все, с горечью вспоминала свою первую брачную ночь с Борисом. Об этом здесь рассказывать нельзя, видимо, Борис потом встречался с этой Серебряковой, она тогда была хозяйкой литературы, и Борис вдруг, будучи вообще никем, стал секретарем РАППа, какой-то рабочей группы писателей, а потом так же странно исчез опять в Донбасс. Почему Соколов сказал "Горбатов", а не "товарищ Горбатов"?..
- Вы знали, что югославы готовят антисоветский переворот?
- О перевороте я вообще ничего не слышала.
- А как же, по-вашему, назвать то, как они нас продали? Целовались, миловались, кончали у нас военные академии, ваш Тито целовался с товарищем Сталиным, и вдруг на тебе! Сколько волка ни корми, а он все в лес смотрит! А Горбатов пригласил чуть не всю академию на прощальный ужин, и Горбатов ничего не говорил вам, ничего не знал, не предвидел.
- Если бы Борис что-нибудь предвидел, а тем более знал, он никогда никого не пригласил бы, и приглашал он потому, что ему велело какое-то высшее начальство.
- А почему это вы со своими мужьями были на "вы"?
- Не знаю, что вам ответить на этот вопрос.
- Утонченная натура, исключительность! А дура дурой! Почему это вы не захотели идти расписываться с Борисом, когда вышел закон, и вот теперь ваш брак недействителен!
Молчу. Увели.
Мечусь по камере при мысли о доме: если Борис арестован, что будет с детьми, с Мамой, а вдруг и Маму арестовали? Зачем Борис выбросил мой браунинг, если он что-то предчувствовал, почему не сказал мне, почему метался по квартире в день моего ареста, а потом без конца звонил, зачем арестовали Яду?.. Юрку?..
Отбой. На допрос.
- Интересное все-таки узнаешь о человеке! Вроде как будто и чистоплотная с мужчинами, и любовь ей подавай, а как же это вы в пятнадцать лет трахались со старым жидом в какой-то подворотне? Это что, тоже сплетня? Нет уж, на сей раз это, как вы говорите, даже не донос, а точные показания, протокол! Будете отрицать, устрою очную ставку.
