– И он мечтал о большом доме с огромным крыльцом и мебелью из Сан-Франциско, – сказала Кэди.
Рут глубоко вздохнула.
– Он построил такой дом? Кэди бросила взгляд на дорогу, уходящую налево, конец которой терялся где-то вдали.
– Он построил красивый дом прямо вон там.
Рут молчала некоторое время, потом снова взяла Кэди за руку.
– Хотите осмотреть участок?
Несколько минут спустя они с Рут повернули за угол по поросшей травой дорожке. Кэди не удивилась, когда оказалось, что на том месте, где стоял дом Коула, сейчас возвышались могильные камни. Когда Рут начала подталкивать ее по направлению к середине кладбища, Кэди уперлась, не соглашаясь сделать вперед ни шага.
– Я не хочу видеть, где он похоронен, – сказала она. – Я не хочу думать, что он не дожил до тридцати трех, что он никогда… никогда…
Рут не стала ее заставлять.
– Давайте вернемся к дому и поговорим. Кэди, есть какая-то причина, по которой все это произошло с вами и со мной. Мы должны подумать вместе и решить, ради чего все это.
Кэди смогла только кивнуть в знак согласия, и они пошли назад, к дому, " где Рут некогда жила со своим многочисленным семейством. Когда они поднялись по ступеням, Кэди спросила:
– Почему вы рассмеялись, когда я упомянула Хуана Барелу? Рут улыбнулась.
– Он был не большим нарушителем закона, чем вы или я. Хорошенький темноволосый малыш, отец которого работал на нас на конюшне, но, по-моему, они с Коулом что-то не поделили, так что мой внук всех уверял, что Хуан обязательно вырастет преступником. Честно говоря, я думаю, что какая-то девочка предпочла Хуана Коулу.
Впервые с тех пор, как Рут начала свой рассказ, Кэди улыбнулась.
– А как же пять «М»?
– Все они работали в… хм… в салунах. Очень красивые девушки, такие юные ангельские создания, и все они безжалостно дразнили Коула и Тарика. Бедный Коул вечно вспыхивал, как огонь, завидев любую из них.
На крыльце старого дома Джозеф повесил фонарики и установил кресла, поверх которых лежали покрывала, предназначенные для того, чтобы защитить женщин от холодного горного воздуха. Когда обе они уселись. Рут заговорила, пытаясь собрать воедино то, что она поняла из истории Кэди.
Через несколько минут она уже рассказывала Кэди о друзьях детства Коула. Этих людей Кэди встретила взрослыми, но словно увиденными сквозь призму детского восприятия Коула. Хозяин прачечной, о котором Коул говорил как об отце шестерых дочерей, на самом деле оказался горьким пьяницей, спускавшим на проституток из борделей все до последнего пенни, сколько ни получал от работы на приисках, а спал он на пороге прачечной, оттого что там было теплее. Вонючка Хови управлял вагонеткой, что перевозила руду, звали его Джон Ховард, и он очень любил сырой лук. Отец Нэда держал один из салунов, и Коул очень завидовал приятелю, потому что тому позволяли пить пиво.
Рут рассказывала и рассказывала, легко и увлекательно. Порой Кэди даже улыбалась, но когда солнце начало клониться к закату, Кэди уловила в голосе старушки странные нотки. То ли она что-то умышленно опускала, то ли подходила к чему-то ужасному.
Как только солнце скрылось и почти невидимый Джозеф подал им холодного цыпленка и салат, Кэди тихо спросила:
– Что вы от меня скрываете?
– Я ничего не… – начала было возражать Рут, но остановилась, увидев выражение лица Кэди. – Думаю, у меня нет времени на то, чтобы притворяться, что все в порядке, правда?
– Да уж не сказала бы. По-моему, слишком поздно пытаться что-либо скрыть от меня. По какой бы причине ни пал на меня выбор, похоже, я увязла в этой истории по самые уши.
Когда Рут снова заговорила, голос ее совершенно изменился. Не стараясь больше развеселить Кэди, она рассказала о гневе и боли, которые испытала, когда получила письмо Кэди, потому что решила, что это еще одна попытка выудить из нее деньги.
– Однако ваше письмо отличалось от других. Вы писали о Коуле так, словно готовы были свернуть ему шею.
Кэди улыбнулась.
– Да, довольно часто. Что-то в нем есть, что вызывает такую реакцию. Он всегда говорит, что именно человек должен сделать, и никогда не спрашивает… – У нее перехватило дыхание. – Вернее, он говорил… Рут продолжала:
– Годами мне сообщали, что Ледженд полон привидений. Казалось, здесь по-прежнему обитают духи тех, кто когда-то жил в городе. То есть, словно они живы, но… только отчасти.
– А что случилось с жителями города после гибели Коула и его семьи?
Когда Рут не ответила, Кэди посмотрела на нее и увидела, что эта женщина, похоже, постарела лет на десять за несколько минут. Если Кэди правильно догадалась, Рут скрывала какую-то страшную тайну. Не получив ответа на прямой вопрос, Кэди утвердилась в своей догадке.
– Я не знала, что Коулу было известно о гибели его семьи, – тихо сказала Рут. – В тот страшный день мы постарались скрыть от него правду. Его сестра и друг Тарик погибли на месте, но Коул жил еще три дня. Мы говорили ему, что у них все в порядке, но они не могут его навестить, потому что должны ходить в школу. Это был наивный предлог, но в суматохе он показался нам вполне сносным. Мы с Лили решили, что Коул поверил нам. В течение тех трех дней я ни на секунду не отходила от Коула. Его мать занималась телом дочери, а потом…
Рут неуверенно посмотрела на Кэди.
– Лили сначала взяла на себя заботу о теле дочери, а потом занялась телами своего мужа и моего, когда их привезли в город. Их убили люди, которые ограбили банк. – На красивом лице Рут появилось печальное выражение, губы ее задрожали. – А детей убили вовсе не бандиты, а «добропорядочные обыватели», – она словно выплюнула эти слова, – их убили жители Ледженда.
На некоторое время Рут спрятала от Кэди свое лицо, отвернувшись и вглядываясь в темную ночь. Когда она снова повернулась к Кэди, ей удалось взять себя в руки настолько, что она даже печально улыбнулась.
– Я всех потеряла в тот вечер. Три дня спустя после перестрелки в живых осталась только Лили, мать Коула, но по ее глазам я видела, что и она уходит. Она не могла смириться с тем, что произошло со всеми, кого она любила.
Рут снова замолчала, но Кэди была уверена, что история на этом не закончилась. Осталось еще немало, но, видимо. Рут было трудно рассказывать дальше. Кэди сидела молча и ждала. Тишину вокруг нарушал только шум ветра в ветвях деревьев, да вой койота вдалеке.
– Я не могу описать те ужасные дни, – заговорила Рут так медленно и так тихо, что Кэди едва ее расслышала. – Сейчас я почти ничего не могу вспомнить. Мой муж, мой единственный сын, внук и внучка погибли. После смерти Коула Лили стала невменяемой. Она просто сидела в кресле-качалке, отказываясь есть, и даже не плакала. Она только все время смотрела в окно, и по ее взгляду я понимала, что она тоже может умереть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
