За последние несколько месяцев я встретила так много замечательных людей. И они потеряли так много. Наша задача – моя цель – помочь этим людям заново открыть для себя то, ради чего стоит жить. Это требует времени. И ничего. Лишь бы это сработало.
Нам нужно уметь жить со своими призраками. Игнорировать их не получится. Когда весь Призрак вывелся, я поняла, что лучший способ жить – да вообще единственный, – признать свое прошлое. Нужно хотя бы попытаться. Только так мы можем сосуществовать.
И вот я смотрю. Признаю боль призраков единственным доступным мне способом: даю им понять, что их видят. Что они не забыты. Я больше не отворачиваюсь. Я смотрю на них в упор. В глаза.
Призрак больше не позволит нам отвернуться. Придется учиться жить с ними. Нашими мертвыми.
Истории разлетаются. Они переходят от одного человека к другому – Эй, вы слышали о новом наркотике? А не знаешь, где мне достать Призрака? А как мне начать видеть привидений? – пока о них не узнают все. Это одновременно что-то новое и старое: жуткий спиритический сеанс с планшетом. СМИ тоже подхватили эту тему, сообщая душераздирающие истории о подростках-наркоманах, устраивающих «распродажи». И это не прекратится. Уже поступили сообщения о дюжине странных передозов по всей стране, и эти цифры только растут.
На самом деле, Призрак только начал свой путь.
И я хочу сказать вам – всем вам, – что эту зависимость можно побороть. Я живое доказательство. Я выбрала жизнь. И вы тоже сможете. Надо лишь произнести простые слова: я хочу жить.
Прийти сюда – еще один шаг к тому, чтобы зажить нормально. Уж поверьте, это тяжелый путь, работы будет так много… но вы уже приняли самое трудное решение из всех.
Предпочли жизнь смерти.
Так давайте начнем жить.
Рынок недвижимости наконец-то приходит в норму. «Тихий уголок» пришлось полностью перестроить. В тот день погибло тридцать человек. В том числе и мои друзья.
История, которую я рассказала полиции и шквалу адвокатов, была смягченной версией правды. Никакого Призрака. Просто похождения наркоманов, которые настолько обдолбались, что даже не поняли, как их дом загорелся. Очевидно, страховым компаниям проглотить это намного легче. Первоначальные застройщики продали недвижимость новой группе инвесторов: все с чистого листа. Застройщики снесли с лица земли большинство зданий в этом районе, включая остатки после пожара, чтобы построить новые, прочные дома.
Я возвращаюсь в Хоупвелл, только когда мне ужасно плохо. Иногда я даже не осознаю этого, пока не сворачиваю на шоссе. И вот уже еду по жилому комплексу – просто чтобы посмотреть. Никаких следов того, что произошло здесь год назад, уже давно не осталось.
Комплекс теперь даже не называется «Тихий уголок», представляете? Теперь он стал «Зеленым полем». Как будто смена названия может стереть его историю. Можно убрать надгробия, но это не значит, что могилы под ними тоже исчезнут.
В какой-то момент я тоже подумывала сменить имя, но все равно ведь не смогу убежать от себя. Я всегда буду Эрин Хилл, точно так же, как «Зеленое поле» всегда будет «Тихим уголком». Я думаю лишь о корнях в земле. Кожа – всего лишь кожа. А вот корни, которые уходят глубоко вниз, цепляясь за землю, оставаясь вне поля зрения? Иногда это дерьмо отрастает снова. Вам скажет любой зависимый: желание никогда по-настоящему не проходит. Зависимость всегда рядом, выжидает часа, когда ты будешь слабее всего. А потом шепчет тебе на ухо…
Хочешь увидеть призраков?
Я приезжаю в день въезда – тогда в «Зеленое поле» заселяются новые жильцы. Такие счастливые. Не увидела бы – не поверила бы.
Паркуюсь подальше от комплекса и иду пешком. К главным воротам привязаны зеленые и белые шарики. Они колышутся от любого ветерка. Над каждым почтовым ящиком тоже витает шарик. Кто-то нанял приветственный комитет; помощники в зеленых футболках ходят от двери к двери со свежими брауни, чтобы все верили, что переехали в уютный, дружелюбный, семейный район.
Что угодно, лишь бы стереть пятно прошлого. Хоть одна из этих семей знает? Обо мне? Эрин Хилл любила таблетки глотать, а потом шла убивать-убивать-убивать…
Здесь все так заняты, что на меня всем плевать. Я могла бы быть кем угодно. Черт, может быть, я даже купила один из домов. Ну могла же?
Я направляюсь к дому. Просто к дому – он больше не наш. Обещаю себе, что не выйду на лужайку. Как бы мне ни хотелось верить, что это могло стать моей жизнью – моим домом, моей семьей, – все это неправда. Не совсем. Но во мне живет эта боль, эта пульсация, этот зуд под кожей. Даже сейчас я чувствую Сайласа.
Семья выгружает там свои пожитки из грузовика, деловитые рабочие пчелы прилетают и улетают с мощеной подъездной дорожки в их дом, а затем все повторяется сначала.
Я поднимаю глаза и замечаю девочку в окне ее новой спальни. Ей шесть или семь, а еще она похожа на мальчишку. Она замечает меня на улице, и я чувствую себя пойманной с поличным, поэтому машу рукой. Она машет в ответ раскрытой ладонью.
Это была комната Лонни. Детская.
Это и не было твоим будущим.
В углу комнаты что-то колышется. Я так четко это вижу. Силуэт. Выглядит как…
Амара
…но это всего лишь тень, конечно же, там никого нет. Разве привидения могут остаться в этом доме? Я сожгла его дотла, выжгла все его призраки. Этот дом совершенно новый. Новые кости. Чистый лист.
Так чьи же там сейчас призраки?
Лужайка просто роскошная, сочно-зеленая, безукоризненно ухоженная. Кажется, я в жизни не видела такой яркой травы. Выглядит неестественно; наверняка пропитано химикатами. Сюда посадили уже взрослое дерево, в нескольких ярдах от улицы, будто оно всегда было здесь. К одной из веток даже привязаны качели.
В тени, под качелями, я замечаю гроздь грибов, образующих идеальный круг.
Что ты делаешь, Эрин, что ты делаешь…
Я перехожу с улицы на лужайку. Хочу посмотреть поближе. Мне нужно увидеть. Убедиться.
Не надо, Эрин, пожалуйста, не надо…
Как только мои ноги ступают на траву, шапки грибов поворачиваются ко мне. Оценивают меня. Их мясистые стебли изгибаются, осознают, что я стою над ними. Наблюдают за мной. Свидетельствуют.
Эрин остановись Эрин ты можешь уйти…
Но прошлое никогда нас не отпускает, так ведь?
Не смотри не смотри не…
Шапки шевелятся в унисон, идут ко мне. Я шагаю вправо, затем влево, чтобы проверить. Да, они поворачиваются туда же, куда и я. Они чувствуют меня, узнают меня. Я почти произношу его имя, но прикусываю язык.
Ты сильнее этого, Эрин. Я просто посмотрю. Это же не страшно? Не надо пожалуйста не…
Я наклоняюсь. Узоры на зонтиках гриба колеблются в унисон, ритмично сливаясь в нежные волны коричневого, желтого, оранжевого и красного цветов.
Не надо, Эрин, не надо, НЕ НАДО…
Я срываю гриб. Всего один. Ножка так легко рвется.
ЭРИН
Шляпка похожа на маленькое яйцо цвета слоновой кости. Я катаю его на ладони, затем подношу к носу. Есть там какой-то мясной аромат. Я чувствую землю, как она впитывается в мою кожу.
Сайлас говорит: срывай…
Сайлас говорит: ешь…
Это мое тело.
Сайлас не говорит. Я кладу гриб в карман, пока не успеваю передумать и спросить тебя – что ты делаешь, Эрин? – хоть уже знаю ответ.
Я несу его домой.
Благодарности
Эндрю Миттману за то, что он посеял в моем сознании первоначальное зерно этой истории.
Всем в «Quirk Books»: моим гуру Джанти Купихеа и Ребекке Джилленхол. Николь Де Жакмо, Габриэль Буджак, Джен Мерфи, Джейми-Ли Нардоне и Кристине Татулли. Джейн Морли, Мэнди Сэмпсон, Джону Макгерку и Дэвиду Боргенихту. Энди Риду за потрясающую обложку.
Нику Маккейбу и всем в «Gotham Group». Эдди Гамарре, Джудит Карфиол.
Крису Стейбу, Эстель Оливии, Эндрю Шафферу, Кайлу Джарроу и Нэту Кэссиди.
