ему в ответ и прокашливаюсь.
— Двести! — даю ставку.
— Двести пятьдесят! — тут же повышает кудрявая брюнетка с красными губищами. Я облизываю пересохшие губы и лихорадочно складываю в уме, сколько там у меня.
— Двести семьдесят, — отвечаю я, и понимаю, что это все что у меня есть. "Самый талантливый ведущий" кричит, что ставка принята и начинает считать.
Кайд смотрит с подозрением, будто спрашивает, я качаю головой, потому что следующая ставка уже звучит. Мой мистер Ли не отрывает от меня взгляд. В свете софитов он невероятный, и я готова рыдать от отчаяния. Он просто стоит руки-в-брюки, не кривляется и не улыбается. Ну зачем быть таким… типа ему плевать? Это же прямо-таки клише! Если говорить откровенно, у меня даже в голове не укладывается, что кто-то другой его купит. Конечно, я буду говорить, что поддалась эмоциям, алкоголю, его записке, но чёрт побери! Конечно, я бы за него билась или просто ушла отсюда, чтобы не видеть, как какая-то дамочка уводит моего Ли…
— К черту! — Лео достаёт кошелёк и кидает на стойку ещё полтинник.
— Триста двадцать! — тороплюсь я и одними губами шепчу: «Я верну», Лео кивает.
— Пятьсот! — кричит хихикающая девчонка, стоящая в окружении подружек. У неё пепельные (явно крашеные) патлы и чёртово мини-платье.
— Сука! — восклицаю я, сверля девчонку взглядом. — Больше нет, — шепчу Майе и Маргарет, которые как суслики подпрыгивают в нетерпении, поджав руки. Обе уже смирились, что скандала не миновать и ничуть не возражают.
Проходящая мимо официантка Лори, незаметно пихает мне в руку сотню.
— Лори?? — шокированно шепчу я, Лори задерживается ненадолго.
— Кричи! — шипит она.
— Мало..
— Там триста!
— Шестьсот двадцать! — Кайд расплывается в улыбке.
— Сама сука! Семьсот! — орет крашеная и подлетает ко мне. Никто и представить не мог, что такое произойдёт, но да! Эта стерва вцепляется мне в волосы, несмотря на то, что называет большую ставку. Я Кайда не купила, но я его выбью!
— Она тут работает! Ей деньги подсунули! — визжит ещё одна соискательница на ночь с Кайдом. Кудрявая. Она тут же получает оплеуху от… Маргарет. Милашка Маргарет бежит к цели и добивается её, визгунья остаётся ни с чем, и все обидные слова, что летели в мою сторону, так и остались не услышанными.
Я не вижу ничего, мы с крашеной крепко накрепко держим друг друга за волосы под рёв толпы. Слышу, как Майя что-то кричит, взвизгивает Маргарет, и всё это под какую-то сопливую песенку с радио. И всё это происходит в "Би Сойер"? Серьёзно? Меня оттягивают, роняют, девица больно бьет не то в щеку, не в губу, но во рту оказывается кровь, и я паникую. Приходится напрячься, чтобы оторвать от своих волос пальцы сумасшедшей, и становится чуть легче. Медленно выпрямляюсь и смотрю по сторонам. Девицу держу одной рукой за шею, другой за волосы, она бьется где-то на полу и пытается вырваться, но я прижимаю ее все ниже, из последних сил давлю, и она падает на колени.
— Губу разбила, дрянь! — восклицаю я, а потом визжу. Крашеная кусает меня за лодыжку. Боль адская, иначе не опишешь, хочется пнуть её по лицу со всей силы и расплакаться. В моём представлении война заканчивается, когда кто-то начинает плакать… И не говорите мне, что это не так!
Наконец, до меня добирается Кайд, пока девицу утаскивает подоспевший охранник, меня обнимают и бережно тащат (бережно, как мешок картошки).
— Теперь я буду тебя лечить, — шепчут мне на ухо, и я охаю от мурашек. Только что меня мутузили разъярённые дамы, а теперь я в самом безопасном месте в мире. Это как войти под горячий душ после ледяного дождя с ветром. — А ты та ещё тигрица, Соль Ли…
Меня целуют в висок.
Это сопливо, но я понимаю, о чём он. И мне нравится. Хочу, чтобы он ещё говорил. Говори, говори мне всякое, Кайд Ли…
— Ваши апартаменты, — Лео открывает перед нами дверь кладовки, будто услужливый портье.
Мы с Кайдом в темноте, щелчок замка, и меня опускают на что-то мягкое. Многострадальные мешки с мукой и панировкой для наггетсов?..
— Не бойся, больше тебя точно не обидят, — говорят мне, и я открываю глаза.
Я все ещё держусь за него, я даже дрожу, но всё-таки мне смешно. И страшно. Губа пульсирует, лодыжка ноет, в голове поёт Адель, в сердце копошатся раскалённые дракончики. Дракончики выпускают из пастей клубы огня и раскалённого пара, и в эти минуты я нервно вздыхаю, и появляется жуткая необходимость прижаться своей щекой к щеке моего мистера Ли.
— Конечно, не обидят! Я всех уделала! Только купить тебя не смогла…
— Зато ты меня отбила — он пытается прикоснуться к разбитой губе, но я невольно дёргаюсь. Не хочу думать о таких мелочах, и в зеркало не стану смотреть.
Он меня поднимает с мягких мешков и усаживает на стол, встаёт рядом и раздвигает мои ноги коленом, чтобы приблизиться к лицу. Я всё-таки сдаюсь и запрокидываю голову. Он дует на мою ранку на губе, ещё болит висок и ему тоже приятно-прохладно.
— Испортили мои губы, — бормочет он, я улыбаюсь и тут же вою от боли. — Не улыбайся, ещё долго не заживёт.
Из глаз брызжут слёзы облегчения. Его губы. Это он мои так назвал? Да? Я не ослышалась? Ну не может он такое мне говорить, он сам знает, но на этот раз не хочу ничего портить своей женской гордостью.
— Зачем ты попросил меня тебя купить? — вытираю слёзы, которые смешиваются с кровью..
— А ты бы не купила иначе? Позволила бы кому-то распоряжаться мною всю ночь? — он улыбается, вытирая кровь с моего лица. Царапину на скуле жутко щиплет.
Я жму плечами.
Врушка! Боишься?
— Ах да, ведь в кои-то веки твой рот закрыт, — усмехается он и снова начинает обрабатывать мою губу. — Послушаешь меня тогда?
Его тёплые руки ложатся на мою талию, и он легко массирует ими кожу. Думать совсем не получается, и я мотаю головой.
— Как себя чувствуешь?
— Не очень, — отвечаю честно, не из кокетства. — Голова болит. И лицо… побитое.
— Идем!
— Куда?
— В таком виде явно не стоит пугать родных.
***
Они сидят на сером ковре в гостиной Кайда, и он учит Соль пить виски.
С молоком.
Каждый раз, когда она смеётся, болит губа, и она начинает всхлипывать. Это нервное.
Её колотит.
Им хочется на волю, где бы она ни была.
— Ты привёл меня на свою территорию, — тихо говорит она и отводит взгляд. — Не страшно?
— Страшно, — кивает он. — Я от тебя буду
