Дэлзиел обдумал услышанное, кивнул и предупредил:
— Все так, но ты у меня отсюда не выйдешь, пока не расколешься. Джон! — крикнул он бармену. — Ты что, вместе со своим заведением вступил в Лигу по борьбе за трезвый образ жизни? Тут пустые стаканы стоят! Понедельник — день жабы-в-норе,[24] и для этого блюда нам необходима солидная алкогольная основа!
Джон с вымученной улыбкой на лице, говорящей о том, что единственным его желанием было, чтобы его оставили в покое, потянулся за бутылкой «Макаллана».
Старинные напольные часы в вестибюле «Клуба джентльменов» пробили два, и Джон заснул за стойкой, когда Дэлзиелу удалось наконец подобрать ключи к душе Идена Теккерея.
Он пытался пронять его выпивкой, пока жабу не вынесло из норы волной виски и бургундского вина. Далее последовал подкуп в виде обещания предоставить в распоряжение адвоката свидетельские показания двух любых, на его выбор, уголовных дел, которые он будет вести в будущем году. И завершился штурм шантажом, выразившимся в восхищении тем пониманием, с которыми старейшие и богатейшие клиенты Теккерея отнеслись к тому, что в поездке на Сардинию Теккерея сопровождала восемнадцатилетняя «племянница».
Теккерей лишь подивился осведомленности Дэлзиела о его личной жизни, но в целом остался совершенно равнодушен к гамбитам своего партнера. Озадаченный Дэлзиел отлучился справить малую нужду и собраться с мыслями. Возвращаясь на место, он задержался у стойки, чтобы заказать еще виски.
— С мистером Теккереем все в порядке? — спросил Джон хриплым ото сна голосом.
— Да. А что?
— Он обычно позже одиннадцати не задерживается. Ну до полуночи может остаться в клубные вечера. Я ни разу не видел, чтобы он сидел так поздно.
Это была довольно смелая попытка избавиться от двух последних клиентов, но она не увенчалась успехом. Лицо Дэлзиела озарилось светом, как вода в бухте под первыми лучами солнца.
— Правильно, парень! — воскликнул он. — Налей-ка нам по двойной!
— Но вы пьете каждый раз по двойной уже последние четыре часа, — кисло заметил Джон.
— Тогда дважды по двойной! — поправился Дэлзиел.
Он поставил стакан перед Теккереем и сказал:
— Пей, но понемногу, это твой последний стакан.
— Да?
— Да. Тебе давно уже пора спать, и мне завтра тоже вставать ни свет ни заря. Так что хватит тянуть кота за хвост. Карты на стол! Мы оба знаем, что я хочу выяснить, почему ты бросил работать на Свайна. Но я только сейчас понял, что ты хочешь мне это рассказать так же сильно, как я хочу это узнать!
— Почему, интересно, ты так решил?
— Да если бы это было не так, ты давно бы уже свалил отсюда! Ты просто ждешь, пока я предоставлю тебе достаточно благовидный предлог, чтобы все выложить, не нанеся ущерба твоей профессиональной чести, черт бы ее побрал!
Теккерей поразмыслил, улыбнулся и проговорил:
— Все это ужасно хитро придумано, Энди. Ты попробовал споить меня, подкупить, угрожать мне. Осталось только набить мне морду, так, что ли?
— Человек пользуется теми средствами, какие ему известны, — ничуть не смутившись, ответил Дэлзиел. — Хорошо, я сдаюсь и оставляю тебя в покое, но все, что случится потом, будет на твоей совести. Первое, что я сделаю завтра утром, вернее уже сегодня, это снова начну трясти Свайна до тех пор, пока он не завопит, что его незаконно преследуют. Но я все равно буду продолжать трясти его, пока он не наймет другого адвоката, чтобы остановить меня. Но я все равно буду его трясти, пока меня не притащат пред светлые очи Отчаянного Дэна, а может быть, и прямиком в суд. Но я все равно буду продолжать его трясти до тех пор, пока… представляешь себе, чем дело кончится?
— Пока ты не нарвешься на серьезные неприятности?
— Именно!
— И это случится по моей вине?
— Вот именно!
— Не уверен, что моя честь позволит мне допустить это, — торжественно произнес Теккерей. — Особенно учитывая, что мне известно так немного. Важнее помочь сегодняшнему другу, чем бывшему клиенту, sub specie aeternatis, ты ведь так сказал бы на моем месте, правда?
— Возможно, и сказал бы… если бы смог выговорить, — согласился Дэлзиел.
— Тогда слушай очень внимательно, потому что это будут как бы размышления вслух. Пока Свайн был в Америке, мне позвонил некто по фамилии Кроуфорд из одной компании, предоставляющей кредиты. В общем-то все, что хотел узнать этот Кроуфорд, — это на самом ли деле Свайн находится в Америке, улаживая там дела, связанные с имуществом своей покойной жены. Когда же я начал задавать вопросы насчет того, что конкретно связывает моего клиента с данной компанией, он очень вежливо закончил разговор и повесил трубку. Я, разумеется, заинтересовался, поэтому навел некоторые справки…
— О да! — рассмеялся Дэлзиел. — Хочешь сказать, что не успокоился, пока не дернул за все нити, до которых сумел дотянуться?
— У меня действительно довольно обширные связи в финансовом мире, — признал Теккерей. — Короче говоря, я узнал, что финансовое положение Свайна было гораздо более катастрофическим, чем я предполагал. «Москоу-Фарм» была заложена до последнего гвоздя и в финансовом плане находилась в таком же плачевном состоянии, в каком она была, когда Том Свайн застрелился. Теоретически давно уже прошел день, когда Свайн обязан был выплатить свой кредит или отдать кредитной компании свою ферму. На практике же им, конечно, больше нужны были деньги плюс проценты за просроченную выплату кредита, поэтому, узнав, что Свайн должен унаследовать деньги своей жены, они не торопились. Кроуфорд просто решил лишний раз проверить.
Адвокат поднял стакан и пригубил виски, поглядывая на Дэлзиела поверх края стакана.
— И? — спросил толстяк.
— Что «и»?
— Ты же не будешь меня уверять, будто отказался обслуживать клиента, который должен стать жутко богатым только потому, что, как тебе удалось пронюхать, он не посвящает тебя во все свои дела? — усмехнулся Дэлзиел. — Что там еще было? Можешь спокойно все выкладывать. Не переживай ты так за своих влиятельных дружков. Я тоже могу подергать кое за какие нити, только обычно я дергаю за те, которые привязаны к некоему месту этих самых влиятельных типов.
— О Боже мой, — вздохнул Теккерей, — я так и знал, что придет момент, когда мысль все тебе рассказать покажется мне не самой лучшей. Ну хорошо, были еще кое-какие факты, которые меня насторожили. Один из них — то, что за период между седьмым февраля, когда Гейл будто бы уехала в Америку, и пятнадцатым февраля, когда она погибла, с ее счета было выписано три чека на оплату самых неотложных долгов Свайна.
Дэлзиел усвоил эту информацию с помощью дважды двойной дозы виски.
— Прощальный подарок? — спросил он.
— Возможно.
— Или ты думаешь, он сам себе сделал подарок из ее чековой книжки, считая, что, раз она уехала, некоторое время ей будет ни к чему счет в Великобритании?
— Такое тоже возможно. Несомненно то, что это можно легко доказать, сличив подписи на чеках. Хотя, поскольку деньги теперь принадлежат ему, то, конечно….
— Но тогда они ему не принадлежали, — прервал адвоката Дэлзиел. — Значит, после этого ты начал задумываться, а не мошенник ли твой клиент. Ну, ну. Держись. Если он начал этим заниматься, почему бы ему и кредит не выплатить таким же образом?
— Это был текущий счет. Он сгодится для чека на две тысячи, скажем, но вовсе не достаточен, чтобы выкупить целую ферму.
— Стащил не ту чековую книжку, да? Когда дело касается денег, эти Свайны жалкие недотепы, а? Кстати, а что случилось с наличными, которые он взял в кредит? Я знаю, что его бизнес не процветал, но он не мог ухлопать такую уйму денег на свой грошовый бизнес.
— Каждый Свайн рано или поздно находит собственную «компанию Южных морей».[25] Наш Свайн нашел такой мыльный пузырь прямо у себя под носом. Помнишь, я рассказывал тебе, что, когда Делгадо решили выбить почву из-под ног «Атлас Тайлер», они запудрили мозги профсоюзам, пустив утку, будто собираются расширять дело в Великобритании через сеть дочерних фирм в Мильтон-Кейнс?
— Но ты говорил, что Свайн об этом ничего не знал, что он кипел от возмущения, когда они неожиданно вышвырнули всех с работы.
— И я говорил чистую правду. Только неправильно истолковал причину его возмущения.
Дэлзиел ухмыльнулся, смекнув что к чему:
— Хочешь сказать, что денежки уплыли туда?
— Да. Делгадо недостаточно доверяли ему, чтобы посвящать в свои планы, но он был достаточно приближен, чтобы через него пустить шепоток об их намерении открыть фирмы в Мильтон-Кейнс. Возможно, что их жестокость оказалась так велика, что они сделали его главным распространителем этой сплетни. Но случилось вот что: Свайн увидел неожиданную возможность быстро разбогатеть и стать независимым. Он занял сколько мог денег, заложил «Москоу-Фарм» до последнего гвоздя и начал скупать акции в Мильтон-Кейнс. Как только сплетни поползли по всей округе — а они подогревались еще и тем, что Свайн скупал акции, — цена на акции резко подскочила, но он продолжал их скупать.
