Переводя взгляд с Герды на Ирину, она распалялась все больше.
— Я тоже хочу пройтись кое-куда, скажем, на шикарный прием, в театр, иметь парочку платьев, таких, чтоб полный отпад! Хочу покайфовать в ресторане «Четыре времени года», словом, просто пожить. Именно сейчас, когда мне двадцать четыре, а не тогда, когда буду уже седой!
— И зачем ты нам все это проповедуешь? Ей-Богу, как пастор в кирхе, — не «врубалась» Герда.
Тина соскочила с кровати, с многозначительной миной подбоченилась и выложила вдруг, сверкая глазищами:
— А потому что хочу предложить: давайте-ка поменяемся!
— Поменяемся? — Ирина пожала плечами. — Мне жаль, но я не могу понять, что ты имеешь в виду.
— Толком я еще и сама не знаю… Мы могли бы все это спокойненько обсудить. Но в грубой прикидке все это вижу вот так: Герда может время от времени сбегать из дома и наслаждаться отдыхом и покоем в моей квартире. В это время Ирина как мать-заменитель может возиться с чадами Герды. А я… я могла бы проводить свободное время вместе с Ириной. Она приглашала бы меня на всякие шикарные приемы, в театр, разрешала бы носить ее презамечательные платья — ну, те, которые сама уже не носит: не хочу быть слишком нескромной.
— Ты это на полном серьезе? — У Герды от удивления даже челюсть отвисла. — Да у Ирины скоро крыша поедет от моих обормотов. Разве забыли, как мой Бернд, когда навещал меня, без всяких там экивоков брякнул: «Наши ребята… Да они не признают ни приличий, ни порядка, ни дисциплины!»
— Ну и что? — не смутилась Тина. — Зато она быстро усвоит, что такое мечтать о детях и что такое иметь их!
— Дай мой муженек никогда не пойдет на это, — добавила Герда.
— Мой наверняка тоже: «Присматривать за чужими детьми — это такая ответственность…» Кроме того, этот план просто безумен, — усомнилась и Ирина.
— Девочки! — искренне изумилась Тина. — Да кто же говорит, что обо всем надо извещать ваших домашних сатрапов? Вы разве ничего не слышали о женской хитрости, находчивости, коварстве?
— Ой, оставь ты со своими выдумками! — не выдержала Герда и тут же «выплыла» из палаты.
— А что скажешь ты? — Тина выжидающе уставилась на Ирину.
— Вообще-то я охотно приглашу тебя как-нибудь к себе… Можем также сходить в театр. Но дети Герды?… С этим наверняка не получится.
— Чудачка!.. Ну ладно, забудем об этом. — Тина демонстративно улеглась и, вооружившись карандашом, погрузилась в какие-то учебные дела.
Однако на следующий день во время завтрака тема снова всплыла.
— Мы бы и впрямь могли мысленно проиграть такую ситуацию. Хотя бы ради шутки — чтоб время быстрее прошло. Ну как можете вы отказаться?
Герда и Ирина переглянулись и обе захохотали: действительно, на что ни согласишься, чтобы убить время!
В понедельник, как раз через неделю после поступления в больницу, Ирину выписывали. Первой. Странно, но, она этому не радовалась: лучше бы ей остаться до среды, по крайней мере, до возвращения Ларса из Хельсинки.
Ирина разлила шампанское, которое принесла на прощание, и подняла бокал.
— За нас! Мне было так хорошо с вами!
— Мамочки! Только без слез. — Тина широко улыбнулась. И со значением добавила: — Мы ведь встретимся скоро, не так ли? — Она испытующе смотрела на подружек. — Решено? В наших рядах не найдется предателей?
Герда задумалась.
— Ах, Тина, не знаю, что и сказать. Все это здорово придумано. Но вот как получится все это?
— А что? Может, и получится. Ведь судьба наша — это тоже игра. Иначе все было бы так скучно. Что касается меня, то я — за! А в остальном — как получится! Уверена — это будет захватывающе.
Ирина и Герда многозначительно переглянулись.
— Захватывающе — это точно, — в один голос сказали они, — но скорее всего мы чокнутые! — И дружно засмеялись.
— Итак… — Бокал на этот раз подняла Тина. — Выпьем же за претворение в жизнь нашего плана, и чтобы все мы получили от этого много-много радостей! Прозит!
— Прозит! И за нашу дружбу! — разошлась Герда. Она растроганно улыбнулась Ирине и Тине. — А знаете, с тех пор как я с Берндом, у меня не было настоящих подруг… Их так не хватало!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
ГЛАВА 3
Контролировать выполнение детьми их домашних заданий в семье Бекеров было самой нелюбимой процедурой, которая отнимала много сил и нервов. Здесь было все — и смех, и крики, и плач, и угрозы, а иногда даже одобрительные восклицания, — ну совсем как в «Моей прекрасной леди», хотя последнее случалось, к сожалению, довольно редко.
Чаще всего трудности возникали уже потому, что отпрыски Бекеров вообще предпочитали не делать никаких домашних заданий.
— И зачем мне все это нужно? Все равно я буду боксером. Там достаточно уметь считать до десяти.
Герда, которая всего лишь два дня тому назад вернулась из больницы, снова попала в этот водоворот событий.
— Не доводи меня до белого каления! Если сейчас же не покажешь, что задано, пеняй на себя!
— Опять эти уроки!.. — мямлил ее старший, Рики, шурша тремя потрепанными тетрадками. — Первый — это «мати», ты в этом все равно не сечешь. Остальное — немецкий и «био».
— Так-так… — Герда взяла тетрадь по немецкому и раскрыла ее.
— Мы должны были придумать десять существительных, которые обозначают профессии, и придумать к ним десять глаголов — кто что делает.
Герда стала громко зачитывать:
— Мельник мелет, танцор танцует, пахарь пашет, печник печет…
Она запнулась, хотела было заметить, что печник не печет, а делает печи, но тут ее взгляд скользнул строчкой дальше и она увидела — «шеф шефует». Она уставилась на Рики: он действительно так считает или просто насмехается над нею?
— Сынок! — Она еще сдерживалась. — «Шеф шефует» можно сказать лишь в шутку, дурачась, но на самом деле так не говорят! Надо как-то иначе. Подумай.
— О-о-о! — простонал Рики. — Я ведь придумал такой свинячье-здоровский глагол!
— Ты не мог придумать что-то поприличнее?
— Тогда меня никто бы не понял!
Герда стиснула зубы, взяла в руки тетрадь по биологии и под сегодняшним числом прочла задание: «Органы человека». Потом вопросы, среди которых: «С какой стороны находится сердце?» Ниже располагался выведенный каракулями Рики ответ: «С внутренней стороны».
Нельзя сказать, чтобы Герда Бекер была начисто лишена чувства юмора. Время от времени она не могла удержаться от смеха, когда проверяла домашние задания сыновей.
Вот и на этот раз, не успела она нахохотаться, как оказалось, что Гарди уронил и разбил на кухне бутылку кетчупа. Стремясь скрыть «следы преступления», он ухитрился размазать соус по всей кухне. Когда ему стало ясно, что эта акция не удалась, он предпочел потихоньку сбежать…
Герда увидела, что кухня превратилась в свинарник, скорее в скотобойню, потому что весь пол был покрыт загустевшей красной массой… Почти час она скребла и драила. Это случилось сразу же после обеда. Но если бы она знала, что ей еще предстояло, оставила бы все на кухне как есть…
Герда раскрыла тетрадь Гарди по Закону Божию, из которой вычитала: «Кто был первым человеком на Земле?» Ответ: «Адам». «Кто была первой женщиной?» Ответ: «Его мать»… Герда не успела на это отреагировать, как послышался громкий, совсем не библейский вопль Рики:
— Ой, что здесь твори-и-и-тся!
Подобная протяженность звуков в семье Бекер могла означать только сигнал тревоги. Герда тут же вскочила и, сопровождаемая Гарди, рванулась на кухню. От того, что она увидела, перехватило дыхание: весь пол был залит водой, а над ней поднимались могучие облака пены, которые непрерывно исходили из раковины. Посреди всего этого великолепия стоял Симон, ее младший отпрыск, и смотрел на нее так, словно ожидал самых ужасных громов и молний.
— Я нисево не делал, плосто насыпал стилальный полосок в лаковину!
Герда молча побрела вброд к крану, пена доставала ей до колен, вода переливала через раковину, дно которой было забито толстым слоем клейкой студенистой массы.
