Люди выбежали из люков и рассредоточились по всему помещению. Большинство потрясённо оборачивались и смотрели в сторону сияющего чудовища, которое едва не проглотило нас.
Следом из люков выехали таинственные машины. Симеон сгорбился и, уперев руки в бока, наблюдал, как чистюли откидывают брезент. Я подошёл ближе.
- Это что за хрень?
Главный фанатик не обратил на меня внимания. Зато брат Марк похлопал меня по плечу и усмехнулся.
- Это наш сюрприз для грешников.
Больше это походило на большие железные ящики на гусеницах с местом для водителя, как у грузовых каров.
- Начинайте, - сказал Симеон.
- Людям нужно отдохнуть, - сказал Марк.
- Они полдня отдыхали. Теперь время работать. Тем более, нужно время для прохода. Успеют соскучится.
Таких тележек оказалось четыре. По две на вертолёт. Они загудели и замигали огоньками по краям. Белый, желтый, красный. Как только вспыхнул красный свет, машины разъехались по четырём сторонам, встали одна перед другой и поехали по кругу, каждая в своей зоне. Получалось что-то вроде большой мишени.
Бойцы поспешили прижаться к стенам и теперь следили за таинственными механизмами. Они тоже не знали, что это такое.
Гусеницы мерно давили в труху гранитные обломки, а сзади ящика открывалась дверца и каждые три-четыре метра на пол шлёпались какие-то штуковины. Круглые, с металлическими панцирями сверху. По краям острый обод. Каждая фигня метра полтора в длину. Как только она падала на землю, обод начинал светиться. Превращался в красный круг света, мерцающий из-под металлического панциря.
Пол зашипел и начал плавиться. Медленно, но явственно.
- Ни хрена себе! – сказал я и покачал головой. Действительно сюрприз на чьи-то головы.
Постепенно кругляшки начали оседать в гранит.
- А почему не в лесу? Там проще, - проорал я в ухо Марку, стараясь перекричать гул машин. Он покачал головой.
- Не прокатит. Земля слишком рыхлая. Всё глохнет. Нужна твёрдая порода.
- И глубоко они пройдут?
Чистюля пожал полными плечами, пригладил пышную бороду.
- Да бес его знает, прости Господи! Расчётная мощность пятьдесят метров, но ещё не испытывали.
- Должно хватить, - сказал я.
- Должно, - сказал он, и мы покивали друг другу.
Чтобы достичь первого этажа понадобилось три часа. Машины молчали, израсходовав запас гостинцев. Лебёдки с тонкими тросами давно приготовлены, оружие смазано. Бойцы успели перекуриться, перемолиться и озвереть от безделья. Две сотни мужиков сидели вдоль стен в обнимку с автоматами. Кто-то курил сотую сигарету, кто-то бессмысленно смотрел в стену. Уже мало кто молился. Зачем Бога лишний раз отвлекать. Только несколько совсем уже оголтелых фанатиков шевелили губами и периодически бросали крест горстями себе на грудь, словно горсти земли на свои могилы. Поэтому, когда раздался сигнал к атаке, всё случилось как-то очень обыденно. Бойцы первого состава встали по команде и нырнули в люки, которые совпали с коридорами. Приземлялись на металлические спины механических устройств. Большинство даже не поняли, что происходит, только вставали, когда с первого этажа уже вовсю трещали выстрелы.
Бойцы один за другим цеплялись карабинами за тросы и скользили вниз. Пойдут не все. Половина чистюль остались на месте и то ли восхищённо, то ли пугливо смотрели вслед своим товарищам.
Я не рвался в бой. Мне нужно на третий этаж.
Первую волну выкосили сразу. Чистюли рухнули, смертельно измотанные жизнью, но сжатые в руках штурмовые гранаты с выдернутыми чеками сделали своё дело. Взрывы не причинили особого вреда стенам, украсив бежевые панели ранами, но нескольких бойцов Рюрика уже нельзя было оживить никакими чудесами.
Следующая волна чистюль опустилась с огнеметами, и коридоры запылали страстью к огню. Но эта волна почти полностью осела на пол вслед за первой. Только третьей волне удалось закрепиться, и они пошли по коридорам, выжигая и отстреливая всё на своём пути. Стеклянные перегородки, что блокировали секции, хорошо держали пули, но были бессильны против огнемётов, и бойцы Рюрика гибли один за другим, когда трескалась и плавилась их защита. Охранники пытались погасить свет в тоннелях, но им пришлось убедиться, что чистюли знают о приборах ночного видения и даже умеют ими пользоваться. Свет включился вновь. Это уже не играло никакой роли.
С десяток охранников остались на первом уровне навсегда. Чистюль погибло почти полсотни, пока очистился этаж, но им было наплевать.
Примерно то же самое повторилось на втором уровне спустя полтора часа. К третьему этажу осталось всего семьдесят бойцов, но Симеон был доволен. Он не ожидал, что всё пройдёт столь легко. Нужно выжечь эту скверну полностью. Просто взорвать проходы – не вариант. Большинство людей и техники остались бы целыми и невредимыми. Нужен решающий удар, и он будет нанесён в самую уязвимую точку. А сюда наверняка уже несётся подмога. Но ничего. Он успеет. Всё рассчитано. Кавалерия как всегда примчится поздно. А вот насчёт третьего уровня, где были залы для людей и лаборатории у Симеона свои планы.
Я стоял у входа и смотрел на пылающего над озером дракона. Прозвучал сигнал к новой атаке. Вот теперь пора, пока эти дуболомы не поломали всё, что можно поломать.
Дыры окружали бойцы охранения. Брат Марк уже ушёл с тремя отборными пятёрками, а мы всё ещё прохлаждались на поверхности. Я пытался ненавязчиво подойти к одной из дыр, откуда несло гарью. Но охранник лишь молча, покачал головой. Я подошёл к Симеону.
- Мне нужно туда.
- Нет, - главарь улыбнулся. Тонкие губы натянуты как резинки. Бурные глаза окончательно впали в пещеры глазниц. Он был натянут как струна, но я бы не стал играть на этой струне. Даже если бы был Паганини. – Тебе нужно туда, куда я тебе скажу.
- Но мы договаривались.
- Верно. Договаривались, но не договорились. Сделаем так. Ты отнесёшь вот этот рюкзачок туда, где генератор. Ты рассказывал, что чувствовал его. А я прогуляюсь вместе с тобой, чтобы ты не заблудился.
- А потом?
Он даже не сделал попытки снова улыбнуться.
- Потом видно будет.
- Видно будет, - повторил я.
В коридорах воняет горелым мясом, горло душит тошнота. Стараюсь не смотреть на тела вокруг. Мы идём по закопченным, битым выстрелами коридорам и они уже ничуть не напоминают те, что были раньше. По светлым стенам провели грязной тряпкой и оставили так. Вдалеке ещё продолжается трещотка свинца.
На плече у меня болтается тяжёлый рюкзак. Впереди четыре пятёрки лучших бойцов, которые палили из скорострельных автоматов во всё что шевелится. Но здесь уже ничего не шевелилось. Только дым и тени. Двери в лаборатории выбиты взрывами, и внутри дышит тьма. Трупы везде. В основном чистюли, но попадались и охранники. Учёных не было.
Я помню, где находится генератор и думал, сколько мне придётся ещё водить их кругами вокруг и петлять по этим бесконечным коридорам, чтобы суметь убежать. У меня не было ни малейших иллюзий по поводу содержимого рюкзака и моих шансов пережить смерть генератора.
Брат Симеон остановился, и мы все встали. Бойцы с отрешёнными лицами ощетинись дулами во все стороны. Главарь вытащил из кармана самодельную карту.
- Знаешь, чадо, у меня всё время чувство, что мы не идём куда надо. А точнее, совсем наоборот, идем, куда не надо. Ты устал и хочешь отдохнуть?
Он поднял на меня блестящие крупные глаза. Я покачал головой.
- Симеон, не дури. Выстрелы с той стороны, где генератор. Я пытаюсь пройти другими путями. Здесь много коридоров, не обязательно переться напрямик. Если хочется пострелять – дело твоё. Но дело, прежде всего. Или нет?
Симеон не мигая, смотрел на меня. Ткнул в карту костлявым пальцем.
- Покажи.
Я мельком глянул в карту и поднял взгляд.
- Я ничего не понимаю в этих значках. Для меня это всего лишь набор путаных линий. Но я однажды сбежал с этого этажа. А ты здесь первый раз. Будем спорить или пойдём?
Брат Симеон вытащил белый блестящий пистолет и щёлкнул предохранителем. Я вздохнул.
- Опять двадцать пять! Хоть раз поговори по-человечески. Меня это всё равно не пугает.
Симеон немного приподнял губы.
- Это не для того, чтобы пугать. Не хочу лишать себя радости лично вышибить тебе мозги. Даю тебе пятнадцать минут. А потом можешь не бояться сколько угодно. Понял?
- Понял, - сказал я и дёрнул плечом, на котором висел рюкзак. – Мы идём или как?
