— Брат Шонгард?
— Мой лорд, я соглашусь с прозвучавшим обвинением. Эйзенхорн совершил ужасный и необдуманный поступок. Тщательное изучение Некротека могло предоставить нам массу полезных данных. Содержащиеся в книге тайны послужили бы оружием против наших врагов. Я аплодирую его решительным действиям по уничтожению Гло и их клики, но уничтожение этих оккультных знаний заслуживает только осуждения.
— Брат Вок? Что с… — начал говорить лорд Роркен, но тут я не выдержал и перебил его:
— Это суд, мой лорд? Меня судят?
— Нет, брат, тебя не судят. Но необходимо проанализировать и оценить значимость твоих действий. Брат Вок?
Вок поднялся:
— Эйзенхорн прав. Некротек был мерзостью. Ересью стало бы позволить ему существовать дальше!
— Брат Эндор?
Титус не стал вставать. Он повернулся в своем кресле и посмотрел на Конрада Молитора:
— Грегор Эйзенхорн может рассчитывать на полную поддержку с моей стороны. Выслушав твои завывания, Молитор, мне стало интересно, кого же я вижу перед собой? Радикала? Несомненно. Инквизитора? Сомневаюсь.
Молитор в ярости снова вскочил на ноги:
— Мальчишка! Ублюдочный сын блудницы! Да как ты смеешь?
— Запросто, — хмыкнул Эндор, откидываясь назад и складывая руки на груди. — И ты, Шонгард, не лучше. Позор вам! Каким тайнам, на ваш взгляд, мы могли научиться, кроме тех, что помогут осквернить наши умы и подорвать нашу праведность? Некротек некогда уже был запрещен нашей организацией. Нам нет необходимости знать его содержание, чтобы принять этот запрет! Все, что нам нужно, так это драгоценное знание, что грязную книгу необходимо уничтожить, не читая и не спуская с нее глаз. Скажите мне, неужели вам и в самом деле необходимо самим подцепить сифилис Углрина, чтобы понять, что он смертелен?
Лорд Роркен улыбнулся при этих словах и посмотрел на Космического Десантника:
— Брат-капитан Кианвольф?
Капитан скромно пожал плечами:
— Лорд, я командую ликвидационными бригадами, занимающимися истреблением чужаков, мутантов и еретиков. Этику просвещения и книжные познания обычно оставляю ученым. Впрочем, какова бы ни была ценность этой книги, я бы сжег ее без малейших размышлений.
Наступило долгое молчание. Иногда мне приходится радоваться, что никто больше не увидит, как я улыбаюсь.
Лорд Роркен сел на место.
— Возражения моих братьев учтены. Сам я поддерживаю Эйзенхорна. Учитывая экстремальность условий, в которых ему пришлось действовать, он выбрал наилучшее решение.
— Благодарю, мой лорд.
— Предлагаю разойтись и обдумать сложившуюся ситуацию. Мне бы хотелось услышать предложения по дальнейшим действиям в течение четырех часов.
— И что дальше? — спросил Титус Эндор, когда мы сидели в его каюте на борту «Святого Скифуса».
Сервитор в виде женщины принес нам превосходного амасека, вызревавшего в бочках из дерева нал.
— Надо произвести зачистку оставшихся в живых, — сказал я. — Я говорю про Даззо, Лока и тех, кто примкнул к ним. Возможно, они отказались от своей цели и бегут. Возможно, они будут бегать от нас годами. В их распоряжении эскадра боевых кораблей, и они захотят этим воспользоваться. Я буду настаивать на том, чтобы выследить их и покончить с этим печальным делом раз и навсегда.
Эмос вошел в комнату, почтительно поклонился Эндору и вручил мне информационный планшет.
— Астронавигаторы адмирала закончили высчитывать курс флота еретиков. Их расчеты совпадают с теми данными, которые только что передал мастер Максилла.
Я просмотрел данные.
— Титус, у тебя есть карта?
Он кивнул и включил вычислитель, прикрытый стеклом. Поверхность устройства засветилась, и Эндор ввел коды с планшета.
— Итак… они бегут за пределы Империума. Что неудивительно. Но и не в беззаконные территории Мутных Звезд.
— Их курс лежит сюда. 56-Изар. Расстояние в десять недель.
— Территория сарути.
— Самое сердце территории сарути.
Верховный Инквизитор Роркен серьезно кивнул:
— Похоже, как ты и говоришь, брат, наши дела оказались более далеки от завершения, чем мы думали.
— Они не могут больше рассчитывать на сарути как на союзников или полагать, что те предоставят им безопасную гавань. Союз между кликой Гло и ксеносами был хрупким и поверхностным. И мир, существовавший между ними, уничтожен стычкой. У Даззо должны быть какие-то другие причины отправляться туда.
Лорд Роркен задумчиво мерил шагами свои апартаменты, покручивая перстень-печатку на безымянном пальце. Сонм херувимов тревожно попискивал, рассевшись по спинкам кресел и диванов. Дергая своими уродливыми головами из стороны в сторону, они внимательно следили за мной, пока я дожидался ответа.
— Мое воображение слишком сильно разыгрывается, Эйзенхорн, — наконец произнес он.
— Я настаиваю на том, чтобы лично допросить археоксенолога Малахита. Уверен, что он может предоставить нам дополнительные сведения. И еще я уверен в том, что он не будет столь стоек, как спесивый аристократ Уризель.
Роркен остановился и решительно хлопнул в ладони. Испуганные херувимы вспорхнули в воздух и закружили под потолком.
— Мы немедленно отправляемся к 56-Изар, — сказал лорд Роркен, игнорируя их верещание. — Все, что удастся выяснить, ты должен сообщать мне без промедления.
Служба военно-космической безопасности поместила Джироламо Малахита под охрану в медицинском отсеке корабля. Нанесенные мною раны исцелили, но не стали утруждать себя созданием протеза для его ноги. Мне не терпелось вызнать его тайны.
Я прошел мимо освещенного холодным светом лазарета и навестил Фишига. Исполнитель еще не приходил в сознание, но врач сказал мне, что его состояние стабильно. Годвин лежал на кровати, закрытой пластиковым тентом. Он был подключен к похрипывающим искусственным легким и булькающим рециркуляторам крови. Его израненное тело скрывалось под бинтами, синтеплотью и металлическими зажимами.
От лазарета я отправился по холодному коридору, показал инсигнию караульным и вошел в тюремный отсек. Я уже проходил второй пост охраны, расположенный прямо у мрачных камер, когда вдруг услышал крик.
Я отпихнул охранников и, с ними по пятам, бросился к грязным дверям камеры.
— Открывайте! — проорал я, и один из охранников завозился со связкой ключей. — Быстрее, солдат!
Двери камеры с треском распахнулись и явили моим глазам находящееся за ними помещение. Конрад Молитор и три его закутанных в мантии помощника обернулись на меня, возмущенные вмешательством. Хирургические перчатки на их руках были мокрыми, покрытыми розовой пеной.
За их спинами, на горизонтальной металлической решетке, подвешенной на цепях к потолку, лежал стонущий Джироламо Малахит. Он был более чем обнажен — с него содрали практически каждый сантиметр кожи.
— Вызови хирургов. И терапевтов. И сообщи лорду Роркену. Сейчас же! — приказал я охраннику и обернулся к Молитору. — Может быть, объяснишь, что ты здесь делаешь?
Думаю, он предпочел бы не отвечать мне, а его слуги явно приготовились броситься на меня и вышвырнуть из камеры.
Но дуло моего автоматического пистолета уставилось прямо между потных бровей Конрада Молитора, и никто из них не посмел пошевелиться.
— Я провожу допрос заключенного… — начал он.
— Малахит мой заключенный!
— Он находится в ведении Инквизиции, брат Эйзенхорн…
— Это мой заключенный, Молитор! Мое право допросить его первым подтверждено инквизиционными протоколами!
Молитор попытался отойти, но я твердо продолжал держать его череп в прицеле. Его глаза отчетливо отражали ярость радикала, вызванную таким обращением, но он старался сдерживаться, понимая, что меньше всего ему сейчас нужно провоцировать меня.
— Я… я беспокоился за твое здоровье, брат. — Молитор попытался успокоить меня. — Ты был ранен, устал, а Малахита необходимо было допросить со всей поспешностью. И я решил, что смогу облегчить твою задачу, если приступлю к…
— Приступишь? Да ты уже почти убил его! Я не верю твоим оправданиям, Молитор. Если бы ты и в самом деле хотел мне помочь, то спросил бы разрешения. Тебе захотелось единолично завладеть его секретами.
— Ничтожная ложь! — плюнул он.
Большим пальцем я снял пистолет с предохранителя. В узкой камере с металлическими стенами щелчок прозвучал очень громко и угрожающе.
— Да неужели? Ну так расскажи мне, что вам удалось узнать.
Молитор поколебался.
— Он упорствовал. Нам практически ничего не удалось добиться от него.
По тюремному коридору застучали сапоги. Охранники вернулись с двумя корабельными хирургами, облаченными в зеленые халаты, и четверкой санитаров.
— Во имя Трона Терры! — воскликнул один из врачей, увидев изувеченного человека, лежащего на решетке.
