вывернулась из рук ощупывавшего меня на предмет поломок мужа и пнула под копчик сидящего в осколках гроба «святого». — Или тебя сейчас затопчут за компанию с нами! Быстро соображай, как доказать, что ты не умертвие!
— Посмотрел бы я на тебя после размораживания из векового льда, деточка! — простонал Филипп, едва приходя в себя. Он отчетливо поскрипывал даже тогда, когда просто пытался крутить головой.
— Был мороженый, станешь жареный, если не поторопишься, — безжалостно напомнил Инсолье, разминая пальцы. — Без боя, конечно, не сдадимся, но их слишком много.
— Жареный? О, хм, ну, наверное, попробовать можно. Должно получиться. Поджигай.
— В смысле тебя, что ли?
— Одежду на мне поджигай! Давай быстро!
— Э-э-э… ну ладно. С превеликим удовольствием. Только потом не жалуйся! — криво ухмыльнулся Инсолье, но на небольшой огонек в своей ладони все еще смотрел неуверенно.
— Ты долго еще болтать будешь?! Не трать свою магию. Лучше лови огненный шар, который сейчас пульнет вон тот мальчишка, и перенаправляй на мою рясу!
— А…
Вот так и получилось, что запущенный в нас файербол не сжег повозку и даже не закоптил ближайшую стену. Зато вставшего, наконец, из осколков гроба Филиппа пламя вмиг объяло с головы до ног, эффектно взметнувшись факелом.
— И стоило ли столько трахаться, вытаскивать, — немного нервно пробормотала Кати, прячась от жара за спину Паоло. — Можно было и в гробу на месте запечь…
— Стоило, — уверенно перебил Инсолье. — Этот жулик сейчас покажет нам всем такой класс… Признаю, шатт, мне до его уровня еще учиться и учиться.
Внезапно пламя поднялось чуть ли не до небес, взметнувшись настоящим световым столбом. Свечение было настолько ярким, что ночь буквально превратилась в день. А когда все смогли проморгаться, то сзади окутанной светом и огнем фигуры начали раскрываться огромные белые крылья. Одна пара. Две.Три. Ярко-алое и белое пламя медленно перетекало в золотой свет и, развеиваясь с самого верху, начало очень красиво опадать невесомыми золотыми хлопьями.
— Тут даже в моем мире поверили бы, — шепнула я едва слышно Инсолье.
— Еще бы… Эй, не смотри! — Муж торопливо попытался загородить мне зрелище ладонью, а потом и всем собой. — Вот козел! В крыльях и без штанов, главное, это чтобы наверняка всех впечатлить, что ли?!
— У тебя задница все равно лучше, — шепнула я ему на ухо, одним глазом все-таки подглядывая за представлением.
Еще бы, там было на что посмотреть! И послушать.
Филипп, похоже, как тот кот, всегда приземляется на четыре лапы и умеет извлекать выгоду из любого положения. Вот и сейчас он явно решил не просто ожить, но заодно и избавиться от тех, кто законопатил его в стеклянный гроб. Ну и власть в ордене заодно прихватить — чего она без толку валяться будет?
Правда, его патетическая речь о том, как отступники осквернили истинную веру и извратили все божеские понятия, на меня не подействовала. Зато публику на площади проняло до самых печенок. Настолько, что попытавшийся что-то возразить жук в рясе получил камнем из толпы прямо по башке. И сразу насмерть. Ничего себе!
— Ничего себе, ему везет, — вслух повторила я.
— Ага, везет, конечно же. Только вот камень прилетел из тьмы за толпой, — хмыкнула Гробница. — Четко так. В висок.
— Так, а теперь моя очередь! — вдруг заявил Инсолье, отпустил меня и поднырнул под одно из крыльев новоявленного воскресенца.
— И отныне свет и тьма пойдут рука об руку в равновесии, а все прежние оскверненные ордены должны быть распущены! — бодро вставил он в подходящую паузу, когда Филипп набирал воздух для следующего пассажа.
А еще я явственно видела, как мой собственный муж протянул руку и ущипнул «святого» пониже крыльев. Поэтому тот и поперхнулся, давая Инсолье возможность вставить свое слово.
— Ты что творишь, придурок?! Изменения надо вводить постепенно! Иначе вместо благоговейной толпы в лучшем случае получишь две враждующие фракции! Для них это слом мировоззрений, не поверят! — злобно шипел крылатый, дергая лишними конечностями. От этих дерганий сверкающие искры с перьев летели в толпу, а та каждый раз восторженно ахала.
— Хрен тебе с повидлом, — таким же злобным шепотом отозвался некромант. — Знаю я тебя, твое «постепенно» на сто лет затянется, а потом как-то незаметно забудется! Нет уж! Легализуй нас сразу! Сейчас на волне чуда любая твоя болтовня за откровение прокатит!
И еще раз ущипнул. Хм… я ему это еще припомню, пожалуй.
— Ха… — выдохнул новоявленный воскрешенный святой и, набрав в грудь побольше воздуха, выдал: — Внемлите, люди! С моим пришествием боги решили дать грешникам еще один шанс. Не бывает бесполезной силы, не бывает на возлюбленной богами земле не нужных им творений! Все мы их дети, их сокровища и радость. А потому, как прощает отец глупого сына, так прощают и великие вступивших на темный путь. Ибо не бывает света без тени! Коли отринут они все свои злобные помыслы, то станут братьями нашими, и вместе, плечом к плечу, будем мы бороться за процветание земель обетованных!
Инсолье удовлетворенно покивал и вынырнул у святого из-под крыла, вернулся «в семью».
Я хотела было ему высказать за лапанье чужих задниц, но отвлеклась на то, как бодро Филипп убалтывал толпу и какие дальние удочки походя закидывал, явно намереваясь перехватить власть у тех, кто не был на площади, но обязательно попробует воспротивиться.
Его золотые с белым крылья эффектно подрагивали, золотые с алым волосы развевались на ветру, эльфийское лицо явно светилось неземным светом (этого я не видела, к нам-то святой стоял «тылом»), а голос журчал ручьем, буквально унося за собой. Наверняка и все остальное туловище соответствовало, судя по остекленевшим взглядам немногочисленных присутствующих женщин.
Короче, хорош был, подлец. Прямо залюбоваться можно.
— Выйдут неплохие внуки, если она все же упрется за него замуж… — слова выскочили сами, я даже не сразу поняла, что сама их и произнесла.
— Что? О чем ты? — недоуменно дернулся Инсолье.
— А? Что? Я что-то сказала?
— Какую-то хрень про внуков. Какие внуки, у кого?
— Не знаю, так задумалась, что само вдруг вырвалось. А откуда — понятия не имею… — растерялась я.
— Вы сначала детей родите, а потом уже думайте о внуках, — напомнил правильную последовательность Паоло, обнимая Кати за плечи и как-то слишком внимательно ее разглядывая. — Все, пойдемте. Сейчас командир будет нам головы отрывать. Потому что мы, кажется, только что разрушили весь существующий мировой порядок. А ему теперь восстанавливать…ну или строить абсолютно новый.
— Ничего, зато занят будет и отцепится, наконец, от моей
