— Ага, — Бек смеется.
— Мило. — Я не могу перестать улыбаться.
Он протягивает связку шариков со словами:
— Это тебе. — И снова тематика из «Холодного сердца»: Эльза, Анна, Кристоф, Ганс, Олаф и Свен.
— Итак, есть ли в этом какой-то смысл?
Бек скребет подбородок.
— Вообще-то, есть. Я надеюсь, что мне удастся убедить тебя вернуться домой, потому что моя жизнь, наша жизнь, без тебя невозможна, мое сердце заморожено, Печенька. Наша жизнь не стала прежней, когда ты ушла. Я был полным засранцем и глупцом, и был полностью неправ. Я не уверен, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить, но надеюсь, что смогу найти способ тебя убедить. Пожалуйста, возвращайся домой и растопи лед, который поселился внутри меня. Знаешь, я… Я люблю тебя, и в тот день, когда ты ушла, ты забрала мое сердце тоже. Я знаю, что разбил твое, но, если ты дашь мне шанс, я сделаю все что угодно, чтобы залечить его.
Он берет в руку один из шариков, на конце которого привязано мое кольцо. Бек снимает его с ленточки и протягивает мне. Он приподнимает брови, будто задавая вопрос.
— Бек, я…
— Я не совершу подобную ошибку дважды, если ты боишься этого.
Он надевает кольцо мне на палец и притягивает меня в свои объятия. Вдруг ни с того ни с сего я опять рыдаю — рыдаю из-за всего.
— Ты самое важное, что есть в моей жизни. Ты слышала, что я сейчас сказал? Инглиш скоро вырастет и уедет, но я хочу тебя со мной навсегда.
Его дыхание возле моего уха, и я прекрасно слышу все, что он говорить, но я едва могу дышать, не то что ответить ему.
— Я больше никогда тебя не обижу, вместо этого я буду тебя защищать. Я сделаю все, что ты захочешь. Клянусь.
Это всё, что мне нужно услышать. Я стиснула пальцами его рубашку, держалась за него, будто за спасательный круг.
— Ненавижу быть вдалеке от тебя, — заявляет он.
— Тебе больше не придется быть вдалеке. А Инглиш? С ней все в порядке в машине?
— Двери заперты. «Холодное сердце» было ее идеей. Она также сильно, как и я, хотела, чтобы ты вернулась. Она сказала, что мне нужно что-нибудь придумать, вроде Лего.
Сама мысль, что они сидели вдвоем и конструировали эту композицию, заставляет меня хихикать.
— Она очень умный ребенок.
— Давай же. Поехали домой.
— Для начала одна вещь.
— Какая?
— Я только хочу сказать, что тоже люблю тебя.
Бек одаривает меня еще одной дурашливой улыбкой.
Глава 14
Шеридан
— Тебе понравилось? Тебе понравилось? — спрашивает Инглиш, подпрыгивая, будто мячик в машине.
— Мне понравилось. И в кого ты такая умная?
— Не знаю. Иногда я действительно много учу в школе. Мне хотелось, чтобы Олаф был в середине, но не получилось.
Повернувшись на своем сидении, я заверяю ее:
— Он идеален, Инглиш. И безумно мне понравился, я навсегда сохраню его.
— Я сказала папочке, чтобы он был милым с тобой, потому что ты — наша радуга.
— Я — ваша радуга?
Она часто кивает и пристально смотрит на меня очень похожими на папины глазами. О моё сердце!
— Хочешь кое-что знать? — спрашиваю я ее.
— А-га.
— Вы тоже моя радуга. — В качестве вознаграждения я получаю самую огромную улыбку в ответ.
— А теперь, папочка, можем ли мы поесть блины?
Бек бросает на меня взгляд и кивает.
— Конечно, Медвежонок. Ты заслуживаешь награду, поскольку твой план отлично сработал.
Потом она запевает «Отпусти и забудь» во всю мощь своих легких, и я не могу сдержаться и подпеваю ей. Лирические песни никогда особо не цепляли меня, но, пока мы поем, я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Дойдя до строчки: «Я никогда не сдамся, прошлое в прошлом», — я знаю, что навсегда принадлежу Беку.
— Хэй, а мы не так уж и плохи, — замечает Бек.
— Ага, — отвечает Инглиш.
Затем мы начинаем петь «Попробовать все» из «Зверополиса», и мне хочется рассмеяться над попыткой Инглиш петь так же мощно, как Шакира, но шестилетке это совсем не удается. Я бросаю взгляд на Бека. Он прикусывает нижнюю губу, и я беру его за руку и сжимаю ее. Когда Инглиш заканчивает петь, мы облегченно выдыхаем.
Глубоко вздохнув, я интересуюсь:
— Что еще ты приготовила для нас? — Мой голос слегка ломается.
Она помешана на группе One Direction, поэтому начинает петь некоторые из их песен. Когда мы заезжаем на парковку нашей любимой блинной забегаловки, она все продолжает петь. У этого ребенка определенно есть дополнительная пара легких.
Когда я открываю заднюю дверь машины, Инглиш вылетает оттуда и укутывает меня объятиями, словно одеялом.
— Я так рада, что ты — моя мамочка.
— Я тоже, милая.
— Обещай, что не оставишь нас.
— Обещаю, — говорю я, кивая.
Она тыкает Бека в живот со словами:
— И, папочка, не делай больше так, чтобы она уходила.
Я выпучиваю глаза, как лягушка, потому что понятия не имела, что он был так откровенен с ней.
— Не буду, Медвежонок. Обещаю. Я люблю ее, и буду показывать ей свою любовь всеми возможными способами.
— Давай нарисуем еще одну картинку, когда приедем домой, — предлагает Инглиш.
— Отличная идея, — поддерживает Бек, сжав мою и ее руку.
Пока мы жуем наши блины, Инглиш сообщает мне, что после завтрака мы поедем в парк с Бунниором, а потом она отправится к Анне и Деде, чтобы мы могли побыть с Беком одни — ее слова, не мои.
Когда мы завозим Инглиш к ним, Марк и Анна светятся от счастья. Они обнимают меня также крепко, как и Бек.
— Ох, Шеридан, ты даже не представляешь, как мы счастливы, — произносит Анна. — Мы с Марком так сильно волновались за тебя, и за Бека, разумеется, тоже. Хотя мы больше были злы на него. Мы очень рады, что вам удалось пройти через это.
— Инглиш приложила к этому руку, но сейчас все в порядке. Хотя ему предстоит еще много работы.
— Не позволяй ему вести себя так, будто ему принадлежит весь мир. У него есть привычка вести себя так из-за этого булыжника вместо головы. Поверь мне, это хороший урок для него. Но мне жаль, что тебе пришлось страдать из-за него.
— Мне тоже. Это на самом деле было невесело, но, если данная ситуация поможет сделать наш брак крепче, я смогу справиться с этим. Я знаю, что у него доброе сердце, но больше не позволю ему так себя вести.
Она улыбается.
— Повтори это еще раз. Я никогда не видела его таким несчастным. Никогда. И Инглиш тоже.
Мы еще немного болтаем о Бунниоре и о том, что еще он успел разодрать и сжевать, но Анна говорит, что это проблема Марка.
— Я предупреждала его, но он и слушать не хотел, насколько тяжело иметь в доме щенка.
— Должна сказать, я рада, что вы все вместе заботитесь о нем. У меня никогда не было щенка, и, боюсь, это оказалось бы катастрофой.
— Так, вам двоим пора уезжать отсюда. Пора вам побыть вместе и наладить отношения, — произносит она с намеком.
Бек слышит ее и берет меня за руку.
— Я заберу Медвежонка завтра.
А затем выволакивает меня из дома.
— Что это было?
— Я вытащил тебя из их дома, чтобы побыть с тобой наедине. Я голоден, Печенька.
— Ооо, я вижу.
— Не думаю.
Шины его машины взвизгивают, как только мы выезжаем на дорогу.
— Мне кажется, ты потерял несколько тысяч миль из-за этих шин.
— Ты думаешь, меня это волнует?
Мы въезжаем в гараж, и не успев выйти из машины, он начинает целовать меня. Со вкусом черничных блинчиков и с лёгким привкусом Мокко, его любимого напитка. Это только усиливает мой голод. До Бека я всегда задавалась вопросом, что такого люди находят в поцелуях. Для меня это были лишь слюнявые движения языков и ртов. Но не для Бека. Его поцелуи не такие. Это отточенные движения, направленные на то, чтобы заставить поджиматься пальцы ног. Позвоночник покалывает, матка дрожит, и я уже не говорю про мою киску. Мы вваливаемся в дом и почти падаем на пол, но Бек подхватывает меня за бедра и несет в сторону спальни.
