— Папа что-то вроде универсального пылесоса, — рассеянно промолвил Эллери. — Лоретт Спанье… С одним «н» или с двумя? Она замужем?
— С одним. И не замужем — она еще очень молода. Думаю, ей двадцать один, хотя нет, уже двадцать два. Подходящий возраст для замужества, но в ней есть нечто девственное и антимужское, если вы меня понимаете.
— Не понимаю.
— У нее нет времени для мужчин.
— Теперь понимаю, — сказал Эллери, хотя не был в этом уверен. — Чем она зарабатывает на жизнь?
— Прибыв в Штаты, она заняла должность секретаря — насколько я понимаю, в вашем городе тогда был спрос на молодых и хорошеньких английских секретарш. Но этого хватало только на то, чтобы удерживать душу в теле. По словам Лоретт, она мечтала о шоу-бизнесе. У нее хороший голос по поп-стандартам и весьма индивидуальная манера.
— Как у Глори? — неожиданно спросил Эллери.
— Как мне сказали, очень похоже, хотя я не силен в поп-музыке. Я состою в хоровом обществе, где исполняют оратории Генделя и Мендельсона.
— Наследственность, — пробормотал Эллери.
— О чем вы?
— Очевидно, это в крови. Думаю, Глори была бы довольна. Девушке удалось куда-нибудь устроиться?
— Да. Она участвовала в нескольких коммерческих радиопередачах. Это побудило ее оставить секретарскую работу и посвятить все время пению. Лоретт несколько раз выступала в третьесортных ночных клубах, насколько я понял, почти ничего не заработав. Но она независимая девушка — не хнычет и не жалуется. Я не мог не восхищаться ее смелостью.
— А почему она приехала в Соединенные Штаты?
— Разве не здесь делают деньги? Посмотрите на «Битлз».
— Смотрите на них сами.
— Нет уж, спасибо… Она очень практичная девушка.
— Значит, Лоретт не собиралась разыскивать свою знаменитую тетушку?
— Конечно нет! Она хочет добиться всего самостоятельно.
— И она не делала никаких попыток отыскать свою единственную родственницу?
— Лоретт говорила мне, что понятия не имела, где живет Глори Гилд — в Нью-Йорке или на острове в Паго-Паго. Нет, это явное совпадение.
— Не такое уж совпадение. Где еще могла жить Глори Гилд? И куда еще могла прибыть девушка, решившая занять место на эстраде? Вы присутствовали при их встрече?
— Да. Но свести их друг с другом было нелегко. Я рассказал Лоретт, почему разыскивал ее, и тут же столкнулся с другой проблемой — убедить ее посетить миссис Армандо.
— И когда все это происходило?
— Я нашел Лоретт только во второй половине дня 30-го числа — в среду, — повел ее обедать и большую часть вечера уговаривал пойти со мной к Глори. Она не испытывала никаких чувств к тете — эта женщина была для нее всего лишь именем в детские годы, а после гибели родителей, на которую Глори никак не прореагировала, имя начало стираться из памяти. Ведь Лоретт попала в приют совсем юной.
— Она кажется обиженной пренебрежением тети.
— Вовсе нет. Лоретт Спанье — замечательная девушка. Она сказала, что не понимает, почему тете вдруг пришло в голову разыскивать ее после стольких лет. Все, чего ей хотелось, — это чтобы ее оставили в покое и позволили жить своей жизнью. Откровенно говоря, я тоже не понимал, почему миссис Армандо внезапно захотела увидеть племянницу, поэтому мне пришлось изобретать убедительные аргументы.
Эллери засмеялся.
— Так вот о чем вы перешептывались с папой. — Внезапно он стал серьезным. — В котором часу вы с девушкой явились в квартиру Глори в среду вечером, Гарри?
— Приблизительно без четверти одиннадцать. — Трубка Берка погасла, и он огляделся по сторонам в поисках места, куда можно было вытряхнуть остаток табака. Но пепельница в такси отсутствовала, и он сунул трубку в карман. — Ситуация сложилась неловкая. От Лоретт не было никакой помощи — в конце концов, Глори была для нее абсолютно посторонней. Миссис Армандо так неубедительно объясняла девушке, почему не искала ее до сих пор, что я почувствовал себя лишним и удалился. Свою задачу я выполнил. Миссис Армандо проводила меня до двери, выдала мне чек — я заранее предупредил ее по телефону о нашем приходе, и она приготовила чек, — я ушел около пяти минут двенадцатого, поехал в аэропорт, улетел в Лондон в час ночи, но тут же вылетел обратно, получив телеграмму инспектора Квина.
— Значит, вы оставили Лоретт Спанье наедине с Глори Гилд, — уточнил Эллери. — А Глори застрелили без десяти двенадцать.
— Насколько я понимаю, Лоретт сказала, что тоже вскоре ушла, — ответил Берк. — Ваш отец говорил мне, что ее расспрашивали и что показания Лоретт вроде бы освобождают ее от подозрений. Но сегодня с ней должны побеседовать снова, так что можете присутствовать и сами сделать выводы.
Глава 10
— Кого хотите повидать сегодня, мистер Квин? — осведомился служащий морга.
— Глори Гилд Армандо, Луи.
— Вот она. — Он выдвинул большой ящик с телом и поднял крышку. — На нее большой спрос.
Глори смотрелась непривлекательно даже для трупа. Жирное тело было почти бесформенным; потемневшие ввалившиеся щеки под растрепанными светлыми волосами выглядели отекшими и распухшими.
— Sic transit Глори,[130] — пробормотал Эллери. — Можете поверить, что когда-то она была секс-бомбой, вызывающей страстные мечты?
— С трудом, — ответил Гарри Берк. — Не вижу в ее лице ничего примечательного, Эллери, кроме одутловатости. Ни шрамов, ни родимых пятен.
— Значит, она имела в виду не свое лицо.
— А разве кто-то утверждал, что ее?
— Кто знает. Как говорил поэт: «Лицо, что может многое поведать. Как много лиц в одном лице таится!» Но он также сказал: «Бывают лица вроде книг, где нет ни строчки, кроме, может, даты».
— Какой поэт?
— Лонгфелло.
— О!
— «Гиперион».
— Какое облегчение! — саркастически усмехнулся Берк. — Ну, на этом лице не написано ничего, кроме тучности.
— Не знаю… Спасибо, Луи. Пошли, Гарри.
— Куда теперь? — осведомился шотландец, когда они вышли.
— В офис медэксперта. Мне пришла в голову еще одна мысль.
— Надеюсь, без поэтической цитаты?
— Постараюсь припомнить какую-нибудь не из наших местных бардов.
Они застали дока Праути за ленчем у собственного письменного стола. Заслуженный ветеран сдвинул потрепанную шляпу на затылок и корчил гримасы сандвичу.
— А, Эллери! Опять помидоры и салат-латук. Господи, я сто раз говорил жене, что человек моей профессии не обязательно должен быть вегетарианцем! Что теперь у тебя на уме?
— Дело Армандо. Это Гарри Берк, доктор Праути. — Медэксперт хрюкнул, продолжая жевать. — Кажется, вы уже сделали вскрытие?
— Да. Разве ты не видел заключение?
— Еще нет. Что-нибудь обнаружили?
— Смерть от огнестрельных ранений. А ты чего ожидал?
— Не ожидал, а надеялся.
— «Ох уж это распространенное убеждение в том, что всякие шероховатости «сгладятся»!»[131] — пробормотал Берк.
— Что-что? — переспросил Эллери.
— Диккенс, — объяснил Гарри. — Чарлз.
Док Праути уставился на обоих.
— Вы заглядывали ей в рот, док?
Теперь на них уставился Берк.
— Конечно, заглядывал. Это стандартная процедура при поисках отравления. Вообще-то ничто не указывало на яд, — добавил Праути. — Но я образец добросовестного медика.
— И что вы там нашли?
— То, что ожидал. Ничего.
— Ни клочка бумаги?
— Конечно нет!
— Идея не сработала, — сказал Эллери Берку, когда они вышли.
— Я ничего не понимаю, — пожаловался Берк.
— Это достаточно просто. Лицо — рот. Я подумал, что Глори написала слово «лицо» как указатель заглянуть ей в рот, где она спрятала более конкретное сообщение, вроде имени убийцы. Увы, это не так.
Все, что мог сделать шотландец, это покачать головой.
Глава 11
Они заехали в любимый ресторанчик Эллери, где съели пару бифштексов — Берк, к ужасу Эллери, велел прожарить свой бифштекс насквозь, — а затем вернулись в квартиру Квинов поспать несколько часов. Прежде чем свалиться от усталости, Эллери позвонил отцу в Главное полицейское управление, где старик, по его словам, просматривал дневники и прочие бумаги.
— Когда ты собираешься допрашивать Лоретт Спанье, папа?
— В пять.
— Где?
— А что?
— Я хочу присутствовать.
— Я просил ее прийти в управление.
— Вызови и Армандо, ладно?
— По какой-нибудь особой причине? — осведомился старик после паузы.
— Я просто хочу понаблюдать за ними, когда они окажутся вместе. Ведь они якобы ни разу не встречались.
— Лоретт Спанье и Армандо? — В голосе инспектора слышалось удивление. — Да у нее еще молоко на губах не обсохло. Еще недавно она жила в английском сиротском приюте.
