— А в вашем доме?
— Нет.
— Насколько я понимаю, вы живете одна?
— Совершенно верно, инспектор Квин. — Голубые глаза сверкнули. — Если вас интересует, что я делала, придя в свою квартиру, — уверена, что это ваш следующий вопрос, — то я разделась, приняла ванну, почистила зубы, прочла молитву и легла спать. Хотите знать что-нибудь еще?
Эллери усмехался при виде выражения отцовского лица. Инспектору нравилось класть противника на лопатки, но этот ему не поддавался. Вставные зубы старика вновь блеснули в улыбке — на сей раз в почти уважительной.
— Ваша тетя упоминала о своем завещании?
— О завещании? Почему она должна была это делать?
— Упоминала или нет?
— Разумеется, нет.
— По словам мистера Берка, миссис Армандо, провожая его в тот вечер, сказала, что ожидает мужа вскоре после полуночи. — Муж миссис Армандо перенес внимание со свитера Лоретт на усы старика, но лишь на миг. — Вы слышали, как она это говорила, мисс Спанье?
— Нет, но она сказала мне то же самое после ухода мистера Берка.
— Однако вы не видели мистера Армандо той ночью?
— Я не видела мистера Армандо до сегодняшнего дня.
Если это правда, подумал Эллери, то Армандо вовсю наверстывал упущенное. Его взгляд становился откровенно похотливым. Лоретт, казалось, этого не замечала, сосредоточившись на своем инквизиторе.
— У меня вопрос, — внезапно заговорил Эллери. — После того как Гарри Берк покинул квартиру Армандо, оставив вас наедине с вашей тетей, ей звонили по телефону? Или, может быть, в дверь?
— Нас ни разу не прерывали, мистер Квин. Конечно, я не знаю, что происходило, когда я ушла.
— Не помните ли вы, говорила ли миссис Армандо — какой бы мелочью это ни казалось — о чьем-нибудь лице?
— О лице?
— Да, о лице.
Девушка покачала светловолосой головой. Она выглядела искренне озадаченной.
— Нет, не припоминаю ничего подобного.
— Тогда, думаю, это все, мисс Спанье. — Инспектор поднялся. — Кстати, полагаю, поверенный вашей тети, Уильям Мелоуни Вассер, говорил вам о чтении ее завещания?
— Да. Я должна прийти к нему в офис в понедельник, сразу после похорон.
Старик кивнул.
— Простите, что побеспокоил вас в первый день Нового года.
Лоретт встала и с довольно высокомерным видом направилась к двери. Каким-то образом Карлос Армандо опередил ее и первым взялся за ручку.
— Позвольте мне, Лоретт… Не возражаете, что я называю вас по имени? В конце концов, я ваш дядя.
Красивые брови слегка сдвинулись над голубыми глазами.
— Благодарю вас, мистер Армандо.
— О нет, не мистер Армандо! Карлос.
Девушка улыбнулась.
— Могу я подвезти вас домой? Или туда, куда вы идете?
— В этом нет необходимости.
— Но мы должны познакомиться поближе. Возможно, вы позволите угостить вас обедом? Должно быть, вы хотите побольше узнать о Джи-Джи. Теперь, когда она умерла так скоро после того, как нашла вас, я чувствую ответственность…
Это было все, что слышали трое мужчин, прежде чем дверь закрылась.
— Паршивый бабник. — Гарри Берк скорчил гримасу. — Не тратит время зря, верно?
— Похоже, — пробормотал Эллери, — наш противник очень умен.
Часть вторая
ПОЛОВИНА ЛИЦА
Глава 12
Эллери открыл глаза. Было обычное зимнее серое утро. Его отец уже ушел, а Гарри Берк в кабинете просматривал утреннюю газету.
— Вы спали так крепко, что мне не хватило духу разбудить вас, — сказал Берк. Шотландец был одет и чисто выбрит, постель на кушетке была убрана, а на электроплитке Эллери закипал кофейник. — Я уже несколько часов как поднялся.
— Вы плохо спали? — Эллери бросился к кофейнику, как человек, умирающий от жажды. Он спал урывками, и ему постоянно снилось безликое лицо, увенчанное крашеными волосами Глори Гилд, и, лишь когда дневной свет уже начал проникать сквозь жалюзи, он погрузился в глубокий сон без сновидений.
— Я спал как бревно, — весело отозвался Берк. — Ваша кушетка — идеальное место для сна. Моя единственная жалоба — отсутствие чая в кухонном шкафу.
— Сегодня я куплю чай.
— О нет, — запротестовал шотландец. — Довольно того, что я навязался вам на одну ночь. Я переберусь в отель.
— И слышать не желаю. Возможно, вам придется задержаться в Нью-Йорке, Гарри, но ваши расходы уже не оплачивает клиент, а цены в здешних отелях постоянно повышаются.
— Очень любезно с вашей стороны, Эллери.
— Я вообще жутко любезная персона. Что интересного в газете?
— Ничего, что бы мы не знали. Хотя в одной колонке говорится о прошлом Армандо.
— Кто автор статьи?
— Кип Кипли.
Эллери поставил чашку и схватил газету. Он хорошо знал бродвейского обозревателя — Кипли не раз поставлял ему ценную информацию. Сегодняшняя колонка почти целиком была посвящена супругу покойной Глори Гилд. Эллери живо представил себе Армандо, демонстрирующего свои великолепные зубы.
— Большая часть этого давно стала достоянием публики, Гарри, но думаю, Кип придерживает напоследок самое интересное. Это подало мне мысль.
Он заглянул в свою адресную книгу и набрал номер телефона Кипли, отсутствующий в официальных справочниках.
— Кип? Это Эллери Квин. Я тебя разбудил?
— Нет, — откликнулся знакомый писклявый голос обозревателя. — Я уже завтракаю. Меня интересовало, когда ты позвонишь, Чарли. Ведь ты по горло увяз в деле Джи-Джи, не так ли?
— В общем да. Кип, я бы хотел повидаться тобой.
— В любое время. Мой дом открыт.
— Наедине.
— Разумеется. В час дня у меня?
— Договорились. — Эллери положил трубку. — Кип неистощим, как винный рог Тора,[133] — сказал он Берку. — Дайте мне двадцать минут на завтрак, Гарри, и мы постараемся вытянуть у Кипа, какие сенсации он приберегает.
Глава 13
Журналист оказался маленьким смуглым суетливым человечком с профилем дожа,[134] одетым в плотное шелковое кимоно ручной работы.
— Прошу прощения за неглиже, — сказал Кипли, вяло пожимая руку Эллери. — Я никогда не одеваюсь до четырех. А это кто?
Эллери представил Берка, который подвергся быстрому осмотру парой черных птичьих глаз.
— Гарри Берк? Никогда не слышал.
Кипли кивнул в сторону бара, где хлопотал слуга-пуэрториканец Фелипе; благодаря колонке Кипли он, вероятно, был самым разрекламированным слугой во всем Манхэттене. Квартира в пентхаусе была стерильно чистой, но абсолютно свободной от воздействия женской руки. Кипли был известным ипохондриком и женоненавистником, испытывавшим при этом страсть к порядку не меньше любой домохозяйки.
— Что будете пить? — К тому же он был трезвенником.
— Спасибо, для меня пить рановато, — сказал Эллери.
Берк, почувствовав настрой, тоже отказался, хотя пожирал глазами бутылку «Джонни Уокера» с черной этикеткой. Кипли кивнул Фелипе, и слуга удалился. Берку казалось, что репортер доволен.
— Присаживайтесь, джентльмены. Что вы хотите знать?
— Все, что ты раскопал о графе Армандо, — ответил Эллери. — И я не имею в виду перепевы старого, которые ты напечатал сегодня утром.
Обозреватель усмехнулся:
— Всему свое время, Чарли, — тебе я не должен это объяснять. А что у тебя есть интересного для меня?
— Пока ничего, потому что я еще ничего не знаю. Если я на что-то наткнусь, то дам тебе знать, Кип, и ты получишь свое quid pro quo.[135]
Кипли посмотрел на него.
— Насколько я понимаю, присутствие мистера Берка не мешает?
— Гарри — частный детектив из Лондона и в некотором роде связан с делом.
— Если хотите, мистер Кипли, я уйду, — без всякой обиды сказал Берк, приподнявшись.
— Сядьте, Чарли. Я просто предпочитаю знать, кому поверяю девичьи тайны. Значит, в деле есть британский элемент? Какой?
— Кто кому поверяет девичьи тайны? — усмехнулся Эллери. — Давай, Кип, колись. Я же сказал, что мы внакладе не останемся.
Кипли сморщил венецианский нос.
— Строго говоря, Армандо — порядочная сволочь. Настоящий сексуальный маньяк. И скользкий, как плита однорукой грязнули кухарки. То, как он загадил за пять лет гнездышко Джи-Джи, вызывает тошноту даже у меня, хотя эта глупая старая канарейка, насколько я знаю, ни о чем не подозревала.
— Он изменял ей?
— «Изменял» — не то слово. Тянул свои лапы к каждой бабе, которую видел. У него даже развилась ностальгия.
— Что ты имеешь в виду?
— Его тянет назад, к его прежним женщинам. К примеру, Армандо однажды видели в одном ночном заведении с номером семь из его хит-парада — предшественницей Джи-Джи, мясоконсервной дамочкой, миссис Герти Ходж Хаппенклаймер, которая застукала его с горничной и вышвырнула вон без единого цента. Сейчас Герти живет в Нью-Йорке, в шикарных апартаментах на Бикмен-Плейс, которые обходятся в пятьдесят тысяч за год, и Армандо каким-то образом удалось вернуть ее милость. Не спрашивай меня, как он это проделывает. Конечно, ни одна женщина не в состоянии видеть дальше резинки от своих панталон, но ведь жизнь состоит не из одной постели. Что они находят в этом проходимце? Разве только он изобрел способ, который упустили Крафт-Эбинг и Кинси.[136]
