в белую рубашку и мышиную жилетку. Подкатив рукава до середины локтя и выставив руки себе на пояс, отец вздергивает подбородок, как злобный конь. Еще чуть-чуть и Велихов с пометкой старший начнет ногами бить, растачивая копыта. — Обед! — поднимаю руку и смотрю на циферблат своих часов.
— А потом?
— Через час вернемся, Григорий Александрович, — Мантуров щебечет за меня.
Он что, мать твою, жалкий подхалим? Если так, то Тузику такой кобель не нужен. Смирновой нужен властный парень, жесткий господин, который смог бы ее темперамент под себя подмять и укротить мерзавку, в идеале вырезать под корень, охренеть какой неуживчивый характер.
«А-а-а-х!» — прикрыв глаза и стиснув зубы, прошу заткнуться собственное либидо и не возникать, когда мы разговариваем с тем, кто такую пошлость чует за версту.
— Петр!
— Да? — открываю глаза и сразу уточняю. — Слушаю Вас, Григорий Александрович.
— Все в порядке?
Все очень хорошо! Замечательно! Здорово! Все, как в народе говорят, отменно, но… М-м-м… По такой пизде, что даже страшно!
— Валите из конторы, лоботрясы, пока я не передумал, — прыскает отец. — Егор, отцу привет. Как он?
— Температура отпустила, но страшный кашель и чересчур сопливый нос…
— О-о-о! — мой папа кривится и телом откланяется назад, словно боится подхватить аналогичную заразу даже от наших слов. — Вечернее совещание я перенес на час раньше, так что…
Миленько! Тем более что у меня сегодня некрупная первая почтовая доставка — на Главпочтамт с персональным уведомлением и помещением на мой абонентский ящик некоторых товаров, которые я несколько часов назад за свои бабки приобрел. Медитируя над сайтом секс-шопа Тоньки, я ведь несколько раз успел нажать довольно пошленькую кнопочку «В корзину складывай яички, тигр», а затем уверенным кликом подтвердил заказ.
Откровенно говоря:
«Дороговато, Тоник! Даже очень… Королева откровенной похоти и жуткого разврата неплохо зашибает денежки, наживаясь на человеческих страстях!».
Я приобрел… Что я, мать вашу, приобрел для личного использования…
…Прохладная кожа, огромные мурашки и вздыбленный редкий волосяной покров на смуглых скулах… Дергающиеся влажные губки, просящие о продолжении, суетящиеся в моей шевелюре ручки, и адский жар из сокровенного местечка Нии, в которое я одним пальцем украдкой заглянул…
— Что будем пить? — Егор дергает меня за кисть, в которой я вращаю ненужный на десерте нож.
Да, блядь! Блядь же… Какого черта, в самом деле? Чего ему еще?
— Кофе, без сахара и сливок. Чистый, черный, — обращаюсь к официантке, застывшей в ожидании нашего финального заказа. — Бесконтактная оплата…
— Хорошо. Что-нибудь еще или это все? — спрашивает сразу у обоих.
— Нет, спасибо, — Мантуров своим ответом девчонку отпускает, — а сразу после ее отбытия из фарватера нашего стола обращается ко мне. — Что с тобой? Ты словно в грезы погружаешься…
Поэт, прозаик, драматург, непризнанный, мать вашу, классик. Ему бы с моей мамочкой о ее романах за чашкой чая сладостно попеть.
— Ничего. Задумался просто.
— Такое впечатление, что ты в другое измерение улетел.
Все так и есть… Так и есть!
Два дня назад, в тот же вечер, мы ужинали со Смирновой, сидя за одним столом на моей кухне, старательно изображая совершенно незнакомых друг с другом людей. Странники, прибывшие на Землю из других миров. Как не родные, не граждане одной страны, не скандальные соседи, не непримиримые друзья, не кровные враги и даже, на радость или к сожалению, не бывшие любовники… Обыкновенные, но чужие друг для друга люди:
«Подай, пожалуйста… Пожалуйста… Да-да, конечно… Спасибо… Все было очень вкусно… Тебе помочь… Если тебе не будет трудно… Нет, конечно… Хорошо…» и «Я пошла спать… Спокойной ночи» — весь речевой запас, который на протяжении трех-четырех часов после случившегося в подсобке сопровождал нас.
Смирнова задушенно хихикала, с головой накрывшись одеялом и скрутившись, кажется, пухлым синнабоном на моей кровати. Когда закончилась одна работа, вторая тут же подгребла? Тоник подтверждала заказы, оставленные на сайте товаров для очень взрослого населения. А как я это понял?
Сидя на диване, удобно расположив ультрабук на своих коленях, я подключился к чату для тех, кому не спится без латексной игрушки с шаловливым и подвижным язычком. Заказы, брони, подтверждения сыпались на хозяйку заведения «Перчинка», вещающую в этом чате под ником «Крошечка-картошечка», как из рога изобилия. Ния любезно отвечала каждому, не проявляя определенного интереса и не подогревая и без того слишком бурлящую кровь отдельных персонажей, чьи вымышленные имена я даже записал, чтобы контролировать их словарное извержение на предмет скрытого сексуального подтекста, например.
«Жеребец… Буравчик… 18–25» — последнее прозвище, вероятно, физические размеры его члена в различном состоянии — такие простые и в то же время задушевные клиенты, старательно раздувающие щеки и клянчащие скидки на товары первой необходимости в деле, которое у каждого расписано с точностью до секунды вполне определенного дня.
«Фу-у-ух…» — я растирал потными ладонями себе лицо и периодически откидывался на спинку дивана, на котором в ту ночь впервые и заснул, не дойдя до собственной кровати. — «Извращенцы конченые… А Смирнова ослепительно хороша!»…
— Мы закончили? — оглядываюсь вокруг себя.
— Выпьем кофе и пойдем, — отвечает так, словно старому склеротику о чем-то сообщает.
— Я помню про заказ, — отрезаю, возвращаясь с Мантурову своим лицом.
— Торопишься куда-то?
— Не хочу опаздывать на грандиозное совещание с папой.
— Он тебя поймет, — свой вывод подтверждает как будто бы сочувствующим качанием головой.
— Сомневаюсь, — пожимаю плечами.
— Григорий Велихов — талантливый руководитель, — авторитетно, но с тонкой ноткой пафоса, мне заявляет.
— Ты так мило лезешь к моему бате в трусы, малыш? — подмигиваю и отклоняюсь на спинку стула. — Леща начальнику кидаешь? Тебя твой папочка не заругает?
— Говорю, что вижу. Спокойно, Велихов. Ревнуешь своего отца?
— Этого еще мне не хватало. К тебе, что ли?
— Я хороший исполнитель.
— Ты, — формирую из своих, большого и указательного, пальцев подобие кольца и подношу «очко» к своему рту, высовываю язык и делаю движение, которое хорошо известно тем, кто любит боссу дырку подлизать, — набиваешь цену? — распускаю пальцы и, подмигнув, шепчу.
— Где так научился? — не теряется Егор.
