тем, что вокруг меня люди, которые меня не знают, я их не знаю, и никому нет никакого дела до того, как я себя веду.
Я пила шампанское, смеялась и танцевала.
— Я плохо себя веду? — спрашивала я у Глеба, кажется, уже не в первый раз.
— Ты хочешь побыть плохой девочкой? — смеялся он.
— Почему нет? Мне надоело быть хорошей. И правильной.
— Делай, что хочешь. Тебе всё можно.
Глеб притянул меня к себе, наклонился и поцеловал. А я с таким удовольствием обняла его за шею, крепко-крепко. И улыбалась ему в губы. Глеб смотрел в мои опьяненные счастьем и свободой глаза, и тоже улыбался.
— А ты, оказывается, не такая скромница, Наталья, — сказал он.
Я чуть отстранилась, взглянула с удивлением.
— Я произвожу впечатление скромницы?
— Ты производишь впечатление очень красивой девушки. Которая всеми силами сдерживает чертовщинку внутри себя. Не скажешь, зачем ты это делаешь?
Мы неспешно двигались под довольно энергичную музыку. Вокруг нас танцевали люди, а мы с Глебом не обращали ни на кого внимания, смотрели только друг на друга.
— Я живу в глубокой провинции, — проговорила я ему тоном, словно поведала великую тайну. — А там не любят тех, кто выделяется. Особенно, своим поведением.
Глеб призадумался над моими словами, после чего кивнул.
— Поверю тебе на слово, — сказал он в конце концов. — Но разве тебе не хочется поменять свою жизнь?
— Это как?
— Уехать в большой город. Сюда, в Нижний. Или даже в Москву.
Я вздохнула, но постаралась сделать это очень аккуратно, чтобы он не заметил.
— Может быть и хочется, — призналась я. — Но это не так просто. Нужны деньги…
— Нужны смелость и желание, Наташ, — перебил меня Глеб. А я подумала о том, что ему легко об этом говорить. Это он ничем не связан. Ни обязательствами, ни долгами, ни финансовыми проблемами. Наверное. Куда захотел, туда и полетел.
Но говорить вслух я этого не стала. Не хотелось портить такой замечательный вечер размышлениями о чем-то несбыточном, а тем более спорами. Вместо этого я посмотрела Глебу в глаза и попросила:
— Поцелуй меня.
Он поцеловал. Мы остановились посреди танцпола, и целовались с таким упоением, будто в последний раз. Эти слова промелькнули в моей голове, и мороз по коже пошел. Я ещё крепче прижалась к Глебу.
Поспать мне так и не удалось. Вернуться в отель пришлось только за вещами. К восьми утра, к моменту окончания моей рабочей смены, мне надлежало быть на турбазе, а ночной клуб мы покинули только ближе к четырем утра.
— Мне нужно вернуться, — твердила я, понимая, что всё ещё пьяна от количества выпитого шампанского, головокружительного вечера в целом, и желания лечь и уснуть.
— Не волнуйся, — успокаивал меня Глеб. — Мы будем вовремя.
Вадим и Яна с нами не поехали, они отправились отсыпаться в свой номер, я успела заметить, что Вадим успел отвести Глеба в сторону и что-то тому сказал, думаю, что не стоит из-за какой-то девчонки срываться в дорогу под утро, чтобы избавить её от неприятностей. Ведь это не его неприятности. Я могла руку на отсечение отдать, что их беседа была именно об этом. И я даже успела задаться вопросом, что я буду делать, если Глеб к другу прислушается, и решит возвращаться завтра днем. Что я буду делать, что я буду говорить? И дело даже не в начальстве… Дело в моём штампе в паспорте. Я никогда не возвращалась после ночной смены с опозданием.
Но испугаться я, по сути, и не успела, Глеб с приятелем переговорил, а спустя двадцать минут мы с ним уже сидели на заднем сидении автомобиля, и направлялись по трассе в мой город. За рулем был неизвестным мне водитель, а я спала у Глеба на груди сном совсем не праведницы. Не запомнила точно, но почему-то мою совесть терзали видения не совсем приличные. Даже во сне мне было за себя стыдно.
— Это был отличный вечер, — сказала я Глебу, когда мы оказались на территории родной турбазы, хитрым образом миновав пост охраны. Сам Глеб молчал, проводил меня до раздевалки, которая в столь раннее время была пуста, а я не знала, что ему сказать. Но молчание меня тяготило, и тогда я ляпнула первое, что пришло в голову.
Глеб протянул мне пакет с новыми нарядами. Интересно, что я с ним делать буду. Всего несколько минут назад я проснулась в машине в его объятиях, мне так не хотелось их покидать, и вот мы стоим друг перед другом, и, судя по всему, не знаем, что сказать. Я ощущала огромную, незнакомую доселе неловкость. Глеб смотрел на меня с улыбкой, с легкой насмешкой в глазах, мне казалось, что ему хочется сказать мне что-то теплое, успокаивающее, но он молчал. Только протянул мне пакет. А мне так хотелось схватить его за руку в этот момент, и услышать от него, что всё хорошо. Что мы расстаемся совсем ненадолго. Что ничего не закончилось. И переживать совсем не из-за чего.
Глеб протянул руку и приподнял пальцем мой подбородок. И сказал:
— Всё было чудесно.
Воздух застрял где-то в груди, я не могла не вздохнуть, не выдохнуть. Только продолжала улыбаться, понимая, что внутри меня разрастается, как клуб дыма, серое, безрадостное чувство тоски.
— Я увижу тебя утром? — спросил он.
— Ты будешь спать, — тихо проговорила я. — А я поеду домой.
— Понятно. Тогда я позвоню.
Я согласно кивнула, и даже сказала:
— Буду ждать.
Вот так закончилась самая фантастическая ночь в моей жизни. К тому моменту, когда персонал начал подтягиваться в раздевалку перед последними утренними обязанностями, я уже была на своем рабочем месте, в своей привычной форменной одежде, и сонным, пустым взглядом смотрела в журнал регистрации, не имея понятия, что пытаюсь в нём высмотреть. Может быть от накатившей на меня усталости, мне было очень грустно.
Не знаю, чего я ждала. Наверное, какого-то продолжения волшебной ночи, того, что Глеб не пойдет просто спать, а дождется окончания моей рабочей смены, встретит меня… Я почти сразу, как это желание оформилось в моей голове,
