Птолемей с огромной добычей, но не использовав в полной мере плодов своей победы, вернулся в Египет. Юстин (XXVII, I, 9) пишет, что Птолемей «захватил бы все царство Селевка, если бы не был отозван в Египет внутренним мятежом (domestica seditione); о том же пишет Иероним в комментарии к гл. XI кн. Даниила. Но никаких других данных об этом восстании в Египте нет. Канопский декрет в честь Птолемея отмечает, что он сохранил мир в стране, воюя за нее со многими народами, и дал всему населению Египта и других подчиненных Птолемею областей хорошее управление (εὐνομίαν). Но здесь же говорится о катастрофическом неурожае, охватившем весь Египет и побудившем царя потратить немалые деньги на ввоз хлеба из Сирии, Финикии, Кипра и других мест. Возможно, что с этим народным бедствием была связана domestica seditio, о которой пишет Юстин, и что сам факт издания декрета связан с этим мятежом.
Подобно своему предшественнику, Эвергет следил за событиями в Македонии и Греции, но активных действий не предпринимал, пытаясь сохранить дружественные отношения и с Ахейским союзом и с его противником – спартанским царем Клеоменом, совершившим революционный переворот в Спарте. Одновременно правительство Птолемея вело переговоры с Македонией (Рlut., Cleom. 22). Как и Филадельф в Хремонидовой войне, Эвергет, обещав Клеомену помощь и получив даже от него по этому случаю заложников, оставил его на произвол судьбы; но после поражения Клеомена при Селласии он предоставил ему у себя убежище, оказавшееся роковым.
* * *
От смерти Александра Македонского до смерти Птолемея Эвергета прошло сто лет. За это время царство Птолемеев сконструировалось как эллинистическое государство, пережило период политического могущества и экономического подъема, внесло существенные изменения в структуру общества, развило новую, эллинистическую культуру. Но все эти черты, характеризующие первый этап истории всего эллинистического мира, приняли особый характер вследствие своеобразия Египта, его предшествующей истории, экономики, социального строя.
Мы очень мало осведомлены о внеегипетских владениях Птолемеев. То немногое, что сообщают наши скудные источники, позволяет думать, что вне Египта правительство Птолемеев не проводило политики строгой централизации власти и единства административного управления. Птолемеи основали в азиатских владениях несколько десятков полисов, но большей частью это были лишь преобразования ранее существовавших городов. Так, старый город Акко был переименован в Птолемаиду, Раббат-Аммон – в Филадельфию. То обстоятельство, что эти новые названия впоследствии были забыты (Филадельфия и ныне называется по-старому Амман, Птолемаида – Акра), говорит о том, что проникновение Птолемеев в города Сирии и Финикии не затронуло основ старых городских центров. Греческие города во владениях Птолемеев сохраняли свою прежнюю конституцию, которая проводилась в жизнь более или менее последовательно, в зависимости от значения и силы данного полиса. В письме к Милету в 262/1 г. (RC 14) Птолемей Филадельф проявляет чрезвычайную любезность и предупредительность, хвалит город за верность и дружбу, обещает ему защиту и заканчивает письмо передаваемым через Гегестрата сердечным приветом (ἀσπάσασθαι παρ’ ἡμῶν). Но с незначительными городами птолемеевское правительство мало церемонилось. Из декрета города Телмесса в Ликии (OGIS 55), мы узнаем, что птолемеевский правитель (по имени Птолемей; вероятно, родственник царя), учитывая, что город сильно обеднел в результате последней сирийской войны, освободил телмессцев от подати с древесных плодов и за выпас скота, а налог со злаков и прочих плодов свел, согласно закону (κατὰ τὸν νόμον), к десятине. На о. Фере по распоряжению Птолемея Эвергета ряд земельных участков, конфискованных экономом, передается в распоряжение местного гарнизона, чтобы солдаты имели средства на жертвоприношения (OGIS 59). Самос выносит почетный декрет в честь Стратона, посланного птолемеевским правительством для получения денежных сумм, вносимых в качестве залога тяжущимися (OGIS 41). На Феру Птолемей назначает уполномоченного (ἐπιστάτης) и присылает судей, разбирающих местные судебные дела (OGIS 44).
По-видимому, не было единства и в номенклатуре должностей, представлявших интересы центрального правительства; в надписях встречаются гипарх, эпистат, стратег. Хозяйственные функции принадлежали эконому.
Вероятно, представителям центральной власти приходилось все же считаться с местным самоуправлением; во внеегипетских владениях Птолемеев не было такой разветвленной бюрократии, вникавшей во все мелочи жизни, как в Египте. Один из зеноновских папирусов (PCZ 59341а) приводит в этом отношении интересный эпизод. Некий Феопроп из г. Калинды (юго-запад Малой Азии) предъявил городу иск за израсходованные им деньги на вино для празднества. Но для этого чрезвычайного расхода (250 драхм), не предусмотренного сметой, требовалось специальное обложение населения. Феопроп апеллировал к стратегу и эконому, которые поддерживали требование истца, но казначей города настаивал на необходимости специального постановления совета по этому вопросу. Притан и секретарь совета не торопились, однако, поставить вопрос на обсуждение и всячески оттягивали дело. И вот Феопроп и казначей специально едут в Александрию к самому диойкету с ходатайством, чтобы он воздействовал на городские власти по такому ничтожному делу.
Понятно, когда речь идет об интересах птолемеевского правительства, его представители достаточно решительны, и сопротивление им невозможно. В той же Калинде солдаты реквизируют квартиры и фураж, не считаясь с льготными грамотами и предлагая обиженному гражданину обратиться к своему совету и народному собранию (βουλὴ καὶ δῆμος). И вот он обращается к приятелю за протекцией к Зенону, чтобы тот в свою очередь замолвил за него словечко перед диойкетом Аполлонием (Р. Mich. Zen. 23).
Птолемеи не стремились создать свой аппарат для непосредственного управления внеегипетскими владениями, предпочитая использовать местные учреждения и действовать через них. При непрочности внеегипетских владений Птолемеев, что зависело от военных удач и неудач, что-либо иное было бы вряд ли возможно. Во всяком случае мы знаем, что Палестина при Птолемеях продолжала управляться по-прежнему первосвященниками, которые вносили полагающуюся с области подать. Из рассказа Иосифа Флавия о Тобиадах (Anliqu. XII, 4), несмотря на содержащиеся в нем романтические, даже сказочные подробности, можно заключить, чти при Птолемее Эвергете подати с Иудеи были сданы на откуп Иосифу Тобиаду. В Александрии происходили торги на сдачу в откуп податей со всей Келесирии, Финикии, Иудеи и Самарии. Иосиф предложил вместо 8000 двойную сумму – 16 000 талантов, не считая штрафов за оскорбление величества. Для взыскания этих податей Иосиф имел в своем распоряжении вооруженную силу.
Конечно, даже без самостоятельного разветвленного податного аппарата вне Египта правительство Птолемеев контролировало – через экономов или через специально командируемых уполномоченных (Iоs., Antiqu. XII, 4, 1) – правильность огульной суммы налогов и податей, поступавших из той или иной местности. Так, диойкет запрашивает у эконома Ликии данные о ввозе вина в Ликию в течение года, чтобы установить, соответствует ли взысканная в качестве διαπύλιον (ввозная пошлина) сумма 2 таланта 1366 драхм действительно ввезенному количеству
