Но даже к концу первого дня и на второй, когда у здания ДК сотрудница МВД уточняла списки заложников у их родственников, говоривших, что школа рассчитана на 1200 мест и что только по спискам на данный момент заявлено уже больше 800 человек, чиновники на блицбрифингах все равно говорили о 350. Руководитель УФСБ по Северной Осетии Андреев. Начальник информационно-аналитического управления при президенте Северной Осетии Лев Дзугаев. И вслед за ними центральные российские телеканалы.
Люди не понимали, почему ни один центральный телеканал не говорит правды о масштабах случившегося. Как будто хотят скрыть это от остальной России. Как будто сама власть испугалась этих масштабов. Испугалась и растерялась.
Люди написали от руки обращения к президенту Путину. Они написали, что заложников больше 800 человек. «Путин! – написали они. – Выполни требования! Верни наших детей!» Они знали о требованиях террористов, люди, не имевшие доступа в штаб и за оцепление. Но чиновники, ФСБ и телевидение говорили, что требований нет. А люди говорили, что кассета, которую передали террористы с первыми освобожденными заложниками, – пустая, по словам представителей штаба, – на самом деле не была пустой. Что Руслан Аушев, вышедший из школы вместе с 26 освобожденными людьми, вынес записку, и что она в тот же день легла на стол президента Путина.
В пятницу после «вынужденного штурма», как теперь это называют, всех продолжал интересовать один вопрос: сколько все же было заложников и сколько погибло? Все уже знали, что погибло много.
Объем информации, которую передавали все российские каналы с момента начала штурма, был беспрецедентным. Впервые в прямом эфире в течение всего дня телевидение давало фактически полную картину происходящего – выбегающих из школы полураздетых окровавленных детей, мертвые тела, спецназ, осетинских ополченцев, сходящих с ума от горя родителей. Но если телевизионная картинка была достаточно полной, то из информации, которую читали в эфире ведущие, и комментариев репортеров с места события понять, что происходит, было очень непросто. Руководство всех каналов, извлекшее печальные уроки из «Норд-Оста», допускало в новостях только официальную информацию. Неудивительно, что версии происходящего в Беслане несколько раз менялись, а иногда были взаимоисключающими. Журналисты, выходя в прямой эфир, старались тщательно подбирать слова, исключать эмоции и не давать собственной оценки увиденному. Хотя это было непросто – от зрителей не укрылись и растерянность ведущих, испытавших шок от всего увиденного, и многочисленные оговорки, и даже прорвавшийся сквозь эфир мат корреспондентов.
Пятеро крайних
Сразу после трагической развязки в Беслане российское общество со свойственной ему категоричностью бросилось на поиски виноватых. Нашло сразу пятерых.
Первый: президент Путин. Претензии к его методам решения «чеченского вопроса» появились еще после «Норд-Оста». Тогда многие заговорили о необходимости «отпустить Чечню» или по крайней мере начать переговоры с сепаратистами – оказалось, что вместо уничтожения терроризма в его логове россияне получили настоящую войну, жертвой которой может стать любой гражданин в любом уголке страны. А захват школы показал, что никаких правил на этой войне не существует.
Второй: силовые структуры. Одни упрекают силовиков в том, что те действуют недостаточно жестко, а без этого одержать победу в Чечне, признающей исключительно право силы, невозможно в принципе. Другие полагают, что нежелание (неумение) российских военных, чекистов и милиционеров отделять боевиков от мирных жителей и демонстрируемая ими беспредельная жестокость как раз и вынуждают чеченских юношей и девушек уходить к боевикам. При этом все сходятся в одном: коррумпированность правоохранительных структур достигла таких масштабов, что превращение их в пособников боевиков и террористов становится лишь вопросом цены.
Третий: чеченцы. С каждым новым терактом в обществе растет уверенность в том, что нормальных чеченцев не бывает – они просто не способны жить в цивилизованном обществе, и даже советская власть не смогла сломить их сопротивление. В 70-е годы в центре Грозного трижды (!) взрывали памятник генералу Ермолову. Выходит, что предоставлением Чечне независимости проблему не решить. Она у нее фактически была с августа 1996 года по август 1999-го, но чеченцы продолжали промышлять похищениями людей и совершать набеги на сопредельные территории, что в конечном итоге закончилось большим походом на Дагестан.
Четвертый: внешний враг. Действительно, вместе с чеченскими боевиками давно уже плечом к плечу воюют выходцы из самых разных стран, и не только арабского мира. Нет сомнений и в том, что боевики получают финансовую подпитку из-за рубежа. А после теракта в Беслане Владимир Путин в своем телеобращении добавил к международному терроризму некие державы, заинтересованные в ослаблении России. Какие конкретно – можно догадаться хотя бы по лозунгам проведенного 7 сентября в Москве под чутким руководством властей антитеррористического митинга: «Доллар – бренд террора», «ЦБ – верни резервы из США».
Пятый: само общество. Бесланская трагедия настолько шокировала российских граждан, что некоторые из них вдруг признали, что и они сами виновны в собственных бедах. Конечно, прежде всего речь идет о недостаточной требовательности по отношению к той же власти или недооценке коварства врага. Однако сам факт, что жители России задали себе вопрос, правильно ли они устроили свою жизнь, можно признать прорывом в деле становления национального самосознания.
Для всех перечисленных обвинений есть вполне серьезные основания. Оснований нет только для того, чтобы рассчитывать на радикальные перемены.
Президент – премьер-министр Путин решает свои проблемы, но подавляющему большинству не мешает жить так, как оно привыкло. Силовые структуры уже доказали, что способны эффективно противостоять любым попыткам их реформирования, кто бы за это ни брался. Чеченское сопротивление – в сообщениях центральных СМИ – ушло на периферию, но не прекратилось, даже распространилось на Ингушетию. Внешний враг, конечно, тоже никуда не исчезнет.
Наконец, о жертвах Буденновска и Кизляра, о погибших в жилых домах в Москве и Волгодонске, об узниках «Норд-Оста», кроме их родственников и тех, кому положено по должности, почти никто не вспоминает. Забудет общество и о трагедии Беслана. Если ему об этом не напоминать.
Часть 5
Катастрофы, которых не было
Человеческий мир на протяжении всей своей истории чуть ли не ежегодно готовился к концу света. Первые весьма серьезные приготовления имели место в I веке до нашей эры, когда убили Цезаря, пролетала комета и Тибр вышел из берегов. Ожидания ознаменовались небывалым разгулом плебса, пытавшегося испить до дна всю чашу наслаждения.
Впоследствии апокалипсиса ждали почти ежегодно с IV по XVIII век, особенно когда свирепствовала чума. Но конец света все не наступал.
Самое подробное описание знамений конца света мы находим у святого Иеронима, жившего в IV веке, когда в Китае от чумы вымерло более 5 миллионов человек, а население Европы, Северной Африки и Азии сократилось более чем на треть. Св. Иероним полагал, что человечество простится с жизнью так: «В первый день море поднимется на 40 локтей и застынет, как стены. Во второй день опустится так низко, что станет едва заметно. На третий день всплывут морские чудовища и издадут столь страшный рев, что он дойдет до неба. На четвертый день возгорится вода морская…», и так далее, до дня пятнадцатого, когда «возникнут новые земля и небо и все воскреснут».
Средневековые люди переносили «бич Господень» куда спокойнее. Никто особенно даже не возмущался. Приготовления к концу света становились обыденным делом, однако он все не наступал. Тогда особенно страстно его ждавшие принялись его предсказывать или, проще говоря, переносить на потом. Литературы на эту тему накопилось превеликое множество.
Позднее конца света стали ждать, уже опираясь на предсказания Нострадамуса. В частности, ждали в 1886 и 1943 годах. Ждали конца света и в 1899 году, причем в России, где в тот год случился хлебный недород. Россияне тогда молились и зарывали накопленные богатства в землю, а многие городские жители, охваченные паникой, от страха кончали с собой. И опять ничего. Сегодняшнее поколение тоже может похвастаться тем, что на его памяти несколько раз ждали конца света. В восьмидесятые, когда пролетала комета Галлея, в високосный 1996 год, когда от стихийных бедствий и катастроф погибло полмиллиона человек.
Между тем в 1993 году, когда ничего такого не ждали, погибло ничуть не меньше – 512 829 человек (одно только землетрясение в Индии унесло жизни около 10 тысяч).
В действительности трагедии и катастрофы происходят ежедневно, и сейчас их ничуть не больше, чем обычно. А человечество время от времени теряет какое бы то ни было чувство реальности, ему мерещится, что оно живет в мире, где все предсказуемо и подчинено его воле. Такова великая иллюзия XX века.
