Улыбка исчезла с лица женщины. Очевидно, она решила, что мы просто ненормальные. Это делало всю ситуацию еще более забавной. Мне нужно было срочно в туалет. Лицо Кло выражало боль, и, боясь того, что нас сейчас выпроводят из больницы, Кло взяла себя в руки.
— Простите, — обратилась она к женщине, — вы не могли бы подсказать, где здесь женский туалет?
Мы тут же рассмеялись, и женщина холодно попросила нас покинуть помещение до тех пор, пока мы не сможем контролировать свои действия.
Итак, мы сидели в машине Кло рядом с больницей. Когда мы наконец — то замолчали, Кло повернулась ко мне.
— Как ты думаешь, его уже привезли из операционной? — спросила она.
Я взглянула на часы.
— Полагаю, что операция длится не более двадцати минут.
Выражение ее лица вмиг стало серьезнее.
— О боже, что же мне теперь делать?
— Ты о чем? — поинтересовалась я.
— Он скоро вернется в палату, а нас выгнали из больницы.
— Да нет же! Эта женщина просто попросила нас взять себя в руки.
— Мы вели себя как полные идиотки. Аппендицит — это серьезно. Я не хотела смеяться, я просто испытала огромное облегчение, что у него не было ничего серьезного с сердцем.
— А я была рада, что его не сбила машина, — призналась я.
— Как ты думаешь, он поправится? — вдруг спросила она меня, немножко побледнев.
— А ты себя нормально чувствовала после того, как тебе удалили аппендицит? — поинтересовалась я. — Ну да, — услышала я в ответ.
— Ну а я? — спросила я.
— Что тебе сказать? Насколько я помню, ты много стонала. Но на самом деле в подростковом возрасте ты всегда ныла, — с ухмылкой произнесла Кло.
— Если учесть то, что врачи вовремя обнаружили у него аппендицит и сейчас его оперируют, то все должно быть замечательно.
— Его брат Рупер сейчас в отделении, — доложила мне подруга, прежде чем заметила, что я собираю нитки, прилипшие к брюкам. — Прекрати!
— Прости, — произнесла я, складывая руки на коленях. — Ты хочешь войти?
— Пока еще рано. Я терпеть не могу Руперта, — призналась Кло.
— Неужели? — заинтересованно спросила я. Она о нем никогда ранее не упоминала.
— Лучше бы я его вообще не знала, — пробурчала подруга.
Я уточнила, в какой палате он будет, а поскольку у нас был еще целый час в запасе до того, как Том оправится после операции, мы направились в столовую, где неохотно заказали капусту с беконом, и принялись ждать Шона.
Мы прождали его уже больше получаса. Наши тарелки давно унесли, а кофе остыл. У нас возникло то неприятное чувство, которое появляется, когда сидишь за абсолютно пустым столом, а около пятидесяти человек с подносами ищут, куда бы присесть. Вдруг пожилая кривоногая женщина с явно выраженным артритом и волосами, выкрашенными в синий цвет, остановилась около нашего столика и закричала своей подруге, стоящей в очереди:
— Я больше не могу ходить, Долорес, ноги меня не держат!
Мы поняли намек, встали и вышли, попивая несвежий кофе среди курильщиков, один из которых был так мил, что протянул каждой из нас по сигарете.
— Нет, спасибо. Мы больше не курим, — призналась Кло с печалью в голосе.
Прошло пятнадцать минут, за которые мы успели выкурить две сигареты, как приехал Шон. Тома наконец — то перевели на второй этаж.
Его брат Руперт сидел у изголовья его кровати.
— Где, черт побери, вы были?
Он мне сразу же не понравился.
Том лежал под капельницей и все еще под действием наркоза. Но, увидев Кло, он улыбнулся.
Она наклонилась и поцеловала его, намеренно игнорируй его брата.
— Я очень сожалею, но к тому времени, как мы приехали сюда, ты уже был в операционной.
Том кивнул и улыбнулся.
Его брат недоверчиво взглянул на Кло.
— Ты работаешь лишь в десяти минутах езды от больницы.
У него было отталкивающее выражение лица.
Кло же лишь усмехнулась и спокойно ответила:
— Несмотря ни на что, сейчас мы здесь.
— Лучше поздно, чем никогда, — пробурчал он.
— Почему бы тебе не заткнуться? — предложила ему Кло, все еще улыбаясь. Том засмеялся, хотя было не совсем понятно, что вызвало у него смех: слова Кло, либо танцующие розовые слоники.
Его брата эти слова не задели.
— Ты же понимаешь, что он мог умереть.
Клода самодовольно ухмыльнулась.
— Он чувствует себя замечательно.
— Аппендицит может быть опасен для жизни, и я не нахожу в этом ничего смешного, — огрызнулся Руперт. Улыбка исчезла с лица Кло.
— Отвали, Руперт, — произнесла она, что вызвало улыбку на лице Тома.
Несмотря ни на что, Том был вместе с нами.
Глава двадцать первая
Курица, шепот и худо с добром
До свадьбы оставалось всего три месяца, и мы с Энн и Кло отправились покупать свадебное белье. Энн настаивала на том, чтобы для этого полететь в Дублин. Она чувствовала себя жутко одинокой, и все, кроме ее мужа, понимали это. Особенно тяжело ей стало после Рождества, но даже зная об этом, нам каждый раз было тяжело видеть ее в таком состоянии. Энн набрала уже четырнадцать фунтов, и казалось, что кто — то просто надул ее с помощью насоса для велосипеда. Я не могла поверить своим глазам. Кло молчала, что само по себе было большой редкостью. Мы обе собрались с силами и поприветствовали подругу слишком наигранно, учитывая, что Энн все прекрасно понимала. Она села и схватилась за меню.
— Я на диете, — сказала она, а я мысленно взмолилась, чтобы Кло промолчала.
Кло ничего не сказала, да и я, к сожалению, тоже. В течение двух минут мы просидели молча. — Я думаю, что закажу мясо с картошкой, куриные крылышки, а насчет десерта я еще не определилась, — продолжила Энн, как будто все было в полном порядке.
Я вновь заговорила.
— Мясо очень вкусное, — произнесла я.
— Что? — рассеянно переспросила Кло, все еще не сводя глаз с потолстевшей подруги.
Я повторила, что мясо было превосходное.
— Это так, — подтвердила она, все еще не в силах оторвать взгляда от Энн.
Это было некрасиво.
Энн обернулась и позвала официанта. Мы с Кло переглянулись. В разговоре по телефону Энн не упоминала, что поправилась. И это было по меньшей мере странно. Позже мы зашли в «Браун Томас» в поисках нижнего белья. Энн сразу же направилась к туфлям, а Кло воспользовалась возможностью обсудить со мной новые размеры подруги.
— Боже мой, Энн стала такой толстой, — сказала она. — Ты обратила внимание, сколько она ест?
Энн уплела мясо с картошкой, куриные крылышки, два куска какого — то торта, маффин и два бутерброда. Я согласилась, что это на нее совсем не похоже, но была уверена в том, что не следовало делать на этом акцент.
