— Не всегда, — заметила Шак. — Существуют твари, одновременно очень сильные и хорошо прячущиеся. Их мало, но шанс натолкнуться на такую есть.
— Верно. Но что такое способность прятаться? Ты как алурина должна понимать особенно ясно: умение спрятаться закрывает возможность обладания иными способностями. Возьмём для примера опять же её, — указующий жест в сторону Амфисбены Урагана. — При жизни это зверь-подавитель, имеющий четыре усиления. Был. Первое из усилений — общее для всех подавителей увеличение силы и прочности тела. Второе — усиленная атака. Третье — расширенная подвижность. И последнее — расширенная чувствительность. Допустим, при превращении в зверодемона такой вот зверь не разовьёт одно из уже имеющихся свойств, а получит невидимость для глаз. Заметим ли мы такого зверодемона заранее?
— Ты заметишь, — без долгих раздумий ответила Шак. — Невидимость для глаз и неощутимость для магического чутья — это не одно усиление, а два.
— Именно, ученица, — маг одобрительно воздел руку. — Кстати, магическая неощутимость — это тоже минимум два разных усиления. Одно для уменьшения… хм… эманаций, с помощью которого можно, будучи сильным, сойти за слабака. И второе — для маскировки эманаций без их уменьшения, что-то вроде зелёной окраски, благодаря которой трудно издалека заметить в траве таящихся кузнечиков. Первое можно назвать пассивным, второе — активным. А ещё есть специальные усиления, которые не уменьшают эманации и не маскируют их, — просто мешают наблюдателю осознать, что это именно эманации… наверно, самый коварный вид маскирующих способностей, но и не очень надёжный…
Переведя дух, Хантер продолжил:
— Если вообразить зверодемона, пошедшего по пути алуринов и раз за разом усиливающего именно способности к скрыту, получится весьма опасное существо. Пять усилений в одном направлении — это… ну, например, невидимость, неслышимость, маскировка запаха, пассивное и активное сокрытие от магического восприятия. Но! Такой зверодемон будет начисто лишён любых иных способностей, кроме чисто телесных, обусловленных обликом и природными качествами. Ни повышенной прочности, ни дополнительной скорости, ни возможности издалека замечать угрозу, ни сродства со стихиями. И летать, например, он не сможет: полёт у зверодемонов всегда имеет магическую природу. Как и всяческие аналоги «рывков», и «скачков», и тому подобного. А сверх того, есть тонкость. Даже усиливший до предела одну лишь скрытность, магический зверь пятого уровня всё равно не сможет подобраться к нам незаметно.
— Почему? — спросил Рикс.
— Потому что через свой призыв… да-да, через неё, вы правильно поняли… я обладаю дополнительными сенсорными возможностями. — «Ещё и Эшки неустанно бдит сверху: понемногу привыкла летать в «неправильное» время суток…», — и чем дальше, тем увереннее ими пользуюсь. Привыкаю. Сейчас, например, я прощупываю дорогу уже на шестьдесят шагов вперёд… даже чуть больше. И шагов на сорок во все остальные стороны, включая верх. Даже происходящее под землёй удаётся отслеживать, хотя это труднее всего и радиус мал. А чистый скрытник, хоть он и будет на уровне младшего зверодемона, в открытом бою Амфисбене Урагана уступит. Я бы даже порадовался, если бы мы такого встретили: лёгкая победа, богатая добыча. Только вот шанс найти зверодемона, который может по-настоящему хорошо только прятаться, увы и ещё раз увы, совершенно ничтожен. Надеюсь, теперь ваши страхи успокоены?
— Я и не боялась! — заявила Шак.
— … — Рикс просто отвёл взгляд.
— Ну, раз так, то активируй Управление Памятью. А я начну учить тебя имперским мистическим знакам.
— И что, это совсем-совсем не помешает следить за округой? — спросил Воин.
— Немного помешает. Но на такой случай у нас есть помощник.
— Какой?
— Ты.
— Что?
— Поглядывай по сторонам, говорю, — сказал Хантер. — Кое в чём ты прав: мы тут не на прогулке по сельскому саду.
…чёрные гномы потому и зовутся чёрными, что Поверхность им не по нраву. Сорок Пятый Гранит даже застав около Поверхности не держал; чтобы добраться до них, отряду пришлось бы сперва выйти в район увала Козий Огрызок, а затем углубиться в подземные ходы. И надеяться, что спускаться аж до центрального слоя не придётся. Или, если придётся, то не плутая наугад самостоятельно, а в сопровождении встреченного где-нибудь в средних горизонтах патруля. Быть может, опытный Охотник Подземья ещё кое-как осилил бы спуск до застав, но Хантер ни себя, ни Шак переоценивать не собирался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А ещё он не собирался тащить вниз ни Зунга, ни даже Эшки. Пусть по совершенно разным причинам, но обоим его фамильярам делать в царстве камня было совершенно нечего.
«Присмотри за этим увальнем, пожалуйста».
«Мог бы не просить. Вчерашний птенец».
«Всё равно благодарю. Я вам оставляю лагерь, накрытый Тайной Защитой Лобруга; внутри Зунг сумеет, пожалуй, и от зверодемона отбиться. В самой долине нет хищных магических зверей и хватит растений на пару недель выпаса…»
«Ступай уже. Раньше улетаешь — раньше возвращаешься к гнезду».
«Умница».
«Я знаю».
Мийол улыбнулся под маской Хантера и сказал вслух:
— Пора выдвигаться.
Если говорить с научной точностью, то Поверхность и Подземье разделяет центральный слой. И Поверхность — это всё, что лежит выше. Включая тысячи локтей мёртвого камня, тоннели и залы, штреки и шахты, ходы Глубинников и галереи гномов. А Подземье (с тем же мёртвым камнем, тоннелями, ходами и прочим) — это всё, что ниже. Но люди без научных заморочек числят Поверхностью только свободное пространство под облаками, Подземьем же — всё, что сокрыто от света дня и не знает, что такое дождь.
«Следуя этой логике, в Подземье тоже есть своя Поверхность, — подумал Мийол. — А что? Ведь если пересечь центральный слой — скажем, по гномьей канатке или цепляясь за отросток Мирового Сорняка — и начать новый подъём, то довольно скоро выйдешь в гигантское пустое пространство, где тоже бывают дожди… только не с третьего на четвёртый и с седьмого на первый дни недели, а случайные по силе и длительности. А ещё там вроде как не бывает ни ночей, ни дней, ни потемнений с осветлениями — только равномерный тусклый свет…
Вот бы увидеть всё это своими глазами!»
Однако покамест он видел лишь кажущиеся бесконечными подземные ходы. А иногда не видел и того: отнюдь не везде росла фосфоресцирующая растительность, позволяющая пусть не очень хорошо, но всё же ориентироваться с помощью глаз. Где-то светящиеся заросли подавлялись не светящимися видами флоры; в иных местах их недавно подъедали пещерные слизни, круссы, скребунцы или ещё какие существа, после которых освободившееся пространство просто не успело зарасти снова; наконец, в некоторых узких местах со стен, пола и потолка всё попросту начисто обдирали крупные образчики фауны…
Подземный мрак в таких местах мог бы создать некоторые сложности. Если бы не столь изумительно удобный призыв, как Амфисбена Урагана.
На поверхности её расширенная чувствительность ко всякому движению воздуха создавала сложности. Даже помощь Ускорения Магических Действий, изрядно расширяющая умственные возможности, не очень-то помогала: слишком много разнородных сигналов, слишком много разных движущихся объектов, слишком чуждый формат восприятия как таковой, в котором очень цельно и крайне странно смешивались свойства осязания, слуха и зрения. Если бы Мийол долгое время не развивал магическую чувствительность, для которой также не существовало ограничений поля зрения, а затем не получил развитие чувствительности при помощи активного Атрибута… да — если бы не это, полноценно пользоваться органами чувств Амфисбены Урагана он бы смог не сразу. Или вообще не смог. Даже сейчас ему приходилось урезать зону восприятия, но…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Малое число сигналов. Небольшие — если сравнивать с тем, что на поверхности — объёмы воздуха. Возможность сфокусироваться на контакте с призывом куда сильнее, потому что от глаз пользы немного, так что можно идти, вообще зажмурившись (что Мийол и делал). В сумме эти три фактора позволили молодому магу совершить своего рода прорыв… не в магии, конечно — в овладении сенсорикой подконтрольного существа.
