— Я Ияз’Корши, владелец этого каравана, — первым представился он.
— Я Юрий, паладин создательницы Пристэнсиллы, — чуть наклонил я голову и добавил. — Её ты, скорее всего, знаешь, как одну из старых богов.
— Тебе мой человек сказал, что все в этом караване находятся под моей защитой, — произнёс он. Это был не вопрос, а утверждение.
— Ему я сообщил, что вынужден защищаться от врагов, которые неожиданно оказались вместе с нами в твоём караване. И ехали они в оазис к магу Ш’Аррхану, чтобы уничтожить его самого и его людей, поклоняющихся старым богам. Для этого везли вот в этом фургоне, — я махнул левой рукой в сторону нужной повозки, — пару чудовищ, которым по силам справиться с любым магом.
Тот машинально посмотрел на фургон, потом вновь на меня и слегка усмехнулся:
— Хочешь сказать, паладин Юрий, что ты и твои люди справились с такими монстрами, которые не под силу одному из сильнейших магов в мире?
— Днём монстры слабее. Они ночные существа и убивают в темноте, когда на землю не падает ни единого солнечного луча. Именно потому я решил защищаться прямо сейчас, а не ждать, когда они ночью примутся убивать моих людей и людей Ш’Аррхана, — спокойно ответил я.
— Это была не защита, — холодно произнёс главный караванщик. — Ты убил тех, кто доверил мне свою жизнь и имущество.
— Ты вёз убийц к тому, кто даёт тебе кров и воду, — в таком же тоне ответил ему я.
Несколько секунд мы бодались взглядами, воздух вокруг нас едва ли не искрился от разрядов молнии. Потом собеседник открыл рот и сказал:
— Я не могу спустить такого. Никому.
— Постой, Ияз’Корши, не торопись с принятием решения, которое может больно ударить по твоей репутации и делу всей жизни, — быстро сказал я, когда тот взял короткую паузу. — Ты считаешь, что прав, требуя наказания для меня. Мои люди и я считаем, что правы мы, так как защищали свои жизни. Давай устроим поединок между мной и твоим лучшим бойцом. Или двумя. Или тремя. Победят твои люди, и тогда мои сложат оружие и сдадутся. Я — ты снимешь все претензии и оставишь в покое мой отряд. Да, и ещё я заберу имущество побеждённых, это будет честно.
— Я согласен, но будет биться он или он, — караванщик указал поочерёдно на Аббая и Лисстера.
— Нет, — я отрицательно покачал головой. — Или выхожу на поединок я, или твои воины будут биться против всех нас, когда ты их пошлёшь, чтобы наказать меня и моих людей. Во втором случае ты потеряешь всех своих бойцов и лишишься той части каравана, которая тебе принадлежит. Это будет справедливо, ведь победитель забирает всё.
У того после моих слов вздулись желваки на скулах. Телохранители выхватили сабли. В том числе и тот, кто держал лошадей.
— Успокойтесь! — громко сказал Ияз’Корши и поднял вверх руку со сжатым кулаком. — А ты, паладин Юрий, будь смиреннее, когда ведёшь беседу со мной, великим Ияз’Корши.
— С чего бы? — усмехнулся я и, добавив наглости (как со мной, так и я с другими) в голос, продолжил. — Я по статусу выше, чем какой-то караванщик. Я верховный паладин создательницы этого мира Пристэнсиллы, её правая рука! Я победитель чудовищ и несметных армий!
Пафосно, слегка преувеличено, но в текущей ситуации самое оно. Если дело дошло до сравнения «пипирок», у кого больше, то моя речь прозвучала вполне себе в тему. К тому же, особого секрета о себе не выдал. Местные боги, полагаю, уже должна были разобраться с моим статусом и возможностями. А простым смертным только на пользу (ну, и мне заодно) пойдут знания про меня. Авось в скором времени будет достаточно назваться, чтобы достичь того, что мне будет нужно. Как говориться, сначала ты работаешь на имя, потом имя работает на тебя. Думаю, телохранители караванщика обязательно проболтаются, что я называл себя победителем армий. Эти слухи пойдут гулять по миру и однажды все станут считать, что самый настоящий победитель и против меня даже с целой армией выходить не стоит. В общем, как-то так. Слухи — это тоже оружие.
— Будет тебе поединок, готовься к смерти. А вы, — он обвёл взглядом моих товарищей, — готовьтесь стать моими рабами и сполна вкусить боли и отчаяния.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вроде бы шакал где-то проскулил или мне показалось? — негромко, но достаточно, чтобы его услышали, проговорил Аббай, деланно равнодушно посмотрев в сторону Ияз’Корши с телохранителями.
Главный караванщик со свистом выпустил воздух сквозь зубы, в два шага оказался рядом со своим скакуном и одним движением взлетел в седло, не воспользовавшись стременем. После чего гикнул, ударил животного пятками по бокам и умчался прочь. По всему видно, что мои слова и выходка Аббая задели его до самых потаённых глубин души. Видать, не часто ему приходилось испытывать такое унижение. Или вовсе забыл, когда с ним вели и разговаривали в подобном русле.
Долго ждать моих поединщиков не пришлось. К этому моменту караван ушел вперёд на пару сотен метров от места нашего боя с упырями и служителями Г’Ха. Там последние повозки остановились, потом возле них стала собираться толпа. Вскоре из неё выехал Ияз’Корши с двумя десятками воинов. Через сотню метров он остановился, часть его людей спешилась.
— Пошли к ним, сами они явно не желают к нам ехать, — сказал я товарищам.
Когда мы подошли к враждебной группе караванщиков, я выделил трёх из них, держащихся вместе и ведущих себя чуть-чуть по-другому, чем их спутники. Скорее всего, это и есть те, с кем мне в ближайшие минуты предстоит сразиться на арене. Оказывается, вычислил их не я один, так как Фаинэлия подошла ко мне вплотную со спины и прошептала:
— От трёх воинов на левом крае тянет очень сильной магией, полагаю, от амулетов. А ещё они выглядят упившимися эликсирами. Я могу наложить на них ослабление, нужно?
— Нет, не стоит.
— Тогда, может, благословить тебя? — сделала она новое предложение.
После секундной задумчивости, я согласился:
— Хорошо, давай. Лишним не будет.
Эльфийка немедленно принялась читать молитву. А в это время Ияз’Корши громко выкрикнул:
— Один из тех, кого я принял в свой караван, нарушил его законы, нарушил своё слово, которое дал мне, что не станет чинить вреда каравану и людям в нём! За это надо карать смертью, но я милосерден и принял его оправдание, но простить не могу. За это он сразится с моим воином, чтобы кровью заплатить за вину. Так же тот, кто назвался Юрием, виновен в причинении вреда моему каравану, нанёс он его умышлено и достоин кары. Наказание заменяю на поединок насмерть с моим воином! И, наконец, он убил тех, кто доверился мне, поверил в мою защиту! Вернуть их к жизни не в моих силах, их кровь и на моих руках, к моему огромному сожалению. Я скорблю об их смерти вместе с их родичами. И потому по законам божеским и человеческим я имею право на месть! Наказанием их убийце будет поединок насмерть с моим воином! И пусть рассудят боги и благородная сталь, кто прав, а кто виноват!
После каждой фразы «поединок с моим воином» от группы охранников каравана, прибывших с Ияз’Корши, выходил один воин, делал в мою сторону несколько шагов и останавливался.
Стоит заметить, что главный караванщик обладал лужёной глоткой и кричал так, что его должны были слышать возле последних повозок, где уже собралось сотни две народа. Некоторые из этих людей подошли почти вплотную к воинам Ияз’Корши.
«Как говорит-то, стервец, прямо за душу берёт, — усмехнулся я про себя. — Не знал бы подоплёки, то после его речи в себе увидел конченого мерзавца, а в караванщике благородного рыцаря, у которого сердце кровью обливается, что он не смог защитить людей, которые ему доверились».
Тут меня «окатила» волна свежести, прибавившая сил и очистившая сознание.
— Благословение продержится минут десять, — усталым голосом сообщила мне эльфийка из-за спины. — Я потратила почти все силы и в ближайшие несколько часов на мою помощь не рассчитывай.
— Я справлюсь куда быстрее, — ответил ей я, шагнул вперёд и крикнул, обращаясь к караванщику. — Я готов! Мне с ними сражаться со всеми вместе или будут нападать по одному?
