который лежит между свечой в ванильной банке и полупустым флаконом духов, которые мне подарили два дня рождения назад.
Развернув его, вижу синие чернила и горстку слов от мужчины, которого я люблю.
Розочка.
В ту ночь, когда я впервые увидел тебя, я шел тебя спасать. Веришь или нет, но я думал, что ты тонешь. Никогда не мог представить, что в итоге меня спасешь ты.
Спасибо, что впервые в жизни показала мне, что такое любовь.
Спасибо, что спасла меня от монстра, которым мне суждено было стать.
Я люблю тебя сейчас. Я буду любить тебя всегда. И если ты когда-нибудь передумаешь, я буду ждать.
— Драгоценный враг
— Как давно это у тебя? — спрашиваю я маму, когда нахожу ее стоящей в дверях. — И как ты ее получила?
— Адриана занесла записку в неделю после Дня благодарения, — говорит она.
Теперь становится понятным, почему мои родители так стремились навестить меня на День благодарения, вместо того чтобы пригласить меня домой. Они, вероятно, полагали, что Август вернется, и, держа меня рядом и за пределами города, сохранят надежный клин между нами.
Несколько недель назад Адри написала мне сообщение о том, что занесла в дом письмо для меня — я предположила, что она имела в виду почтовое отправление, например, старую квитанцию об оплате или налоговый документ с работы. Мне и в голову не пришло, что Адри имела в виду буквальное письмо… никто больше не пишет писем.
— Я просто пыталась защитить тебя, — говорит мама, вздыхая. — Мне не нравится, что он Монро. И я никогда не прощу его отца за то, через что он заставил пройти нашу семью. Но я готова признать, что, возможно, я ошибалась насчет него.
— Не может быть, мама.
Схватив ключи, сумку и пальто, я поспешила к двери.
— Куда ты идешь? — окликает она меня.
— К нему.
Я спускаюсь по вычищенным от снега ступенькам и потрескавшемуся тротуару и забираюсь в свою еще теплую машину.
Два месяца назад я удалила его номер.
Я гуляла с друзьями, выпила слишком много рома и колы и убедила себя, что поступаю правильно. Что если у меня больше не будет его номера, то будет легче, потому что исчезнет искушение написать ему или позвонить.
Когда я проснулась на следующее утро, мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что я сделала.
Но вместо того чтобы чувствовать себя сильной, меня тошнило от рома и сожаления.
Через пятнадцать минут я уже у кованых ворот особняка Монро, судорожно нажимаю на кнопку звонка.
— Резиденция Монро, чем я могу вам помочь? — пожилой мужской голос приветствует меня через динамик.
— Здравствуйте, я пришла к Августу. Он дома?
— Одну минуту, пожалуйста.
Динамик замолкает на минуту, потом еще на одну. Я уже собираюсь снова нажать на звонок, когда железные ворота расступаются, и впереди ко мне идет мужчина в зеленой куртке, его волосы развеваются на декабрьском ветру.
Я вылетаю из машины так быстро, что оставляю водительскую дверь открытой, и бегу к нему.
Август подхватывает меня на руки, и кружит по кругу.
— Мама передала мне твое письмо, — говорю я.
Его улыбка исчезает, а брови сужаются.
— Как твоя мама получила письмо?
— Адриана подбросила его ко мне домой… и я думаю, мама взяла на себя смелость прочитать его.
Может быть, в этом и был весь смысл Адри — может быть, она знала, что мама прочитает его, и надеялась, что это поможет ей увидеть его в другом свете? Письмо ведь не было запечатано. Я уверена, что Адри прочитала его еще до того, как передала.
Август поджимает губы.
— И?
— Она сказала, что, возможно, ошибается на твой счет, — приподнявшись на носочках, я целую его губы со вкусом мяты. — Теперь нам просто нужно поработать над твоим отцом…
— Готово, — говорит он.
Я морщу лицо.
— Что?
— Видимо, ад замерз, потому что он случайно дал мне свое благословение. Отец говорит, что простил вашу семью, хочет зарыть топор войны.
Я изучаю его. Все это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.
— Он был пьян или типа того?
— Справедливый вопрос, — говорит Август. — Но нет, не был. Он был кристально чистым и последовательным.
— Это… вау. Думаю, все складывается как нельзя лучше, — я пожимаю плечами.
Я знаю, Вселенная устроена странным образом. И обычно, когда что-то звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, так оно и есть. Но в данном случае я не хочу сомневаться. Если мама открыта для этого, а его отец дал нам свое благословение, я хочу только двигаться вперед.
— Я люблю тебя, — говорит Август мне на ухо, крепко обнимая меня и зарываясь головой в мои волосы.
— Я тоже тебя люблю.
— Пойдем со мной в дом.
Я киваю в сторону своей машины, двигатель которой работает на холостом ходу, а дверь широко открыта.
— Я попрошу кого-нибудь переставить ее, — говорит Август, прежде чем подхватить меня на руки и отнести внутрь.
Он запирает дверь, когда мы оказываемся в его комнате, и я сажусь на край его кровати, проводя рукой по мягкому кашемировому постельному белью.
— Я скучала по этому, — говорю я. — Быть здесь с тобой. Как будто внешний мир перестал существовать, как только я оказалась в этих четырех стенах.
Август забирается рядом со мной, его тело вплотную прижимается к моему, и он кладет мое бедро поверх своего бедра.
— Я прожил двадцать лет без тебя, — говорит он, — но не знаю, смогу ли выдержать еще хоть день.
— На этот раз я никуда не уйду.
— Выходи за меня, Шеридан, — его серые глаза вспыхивают от напряжения.
— Ты не видел меня четыре месяца и первое, что ты делаешь, это предложение? — хихикаю я, хлопая его по плечу.
Но Август не ухмыляется. В его тоне нет
