камне на фасаде этого строения.
– Ладно, пошли.
Они поднялись на шестой этаж. Вадим нажал кнопку звонка.
За дверью послышались шаги, и она открылась. Мать Суханова посторонилась, пропуская их. В коридоре, расставив ноги, словно шериф из вестерна, стоял Стрельцов, положив руку на пистолет, торчащий за поясом.
– Здравствуй, Алеша.
– Здравствуйте, Вадим Николаевич.
– Как дела?
– Все нормально.
Из комнаты появился Суханов, он настороженно смотрел на Вадима.
– Пора? – спросил он.
– Я ваш следователь, – сказал Малюков, – решением прокурора города вам избрана в качестве меры пресечения подписка о невыезде до суда.
– Что это, Вадим Николаевич? – спросила Суханова дрогнувшим голосом.
– Хорошо это, – засмеялся Вадим, – очень хорошо.
– Исходя из сложности оперативной обстановки по делу, я обязан допросить вас, свидетель Суханов, здесь.
– Хорошо. Где вам удобнее? Пройдемте в мою комнату.
Суханов и Малюков ушли в комнату и закрыли дверь.
– Вы разрешите мне позвонить? – спросил Вадим.
– Конечно, ради бога.
Он взял трубку, набрал номер Марины.
– Ты поезжай ко мне. Приготовь чего-нибудь с Валеркой. Я приеду не один. – Он повесил трубку и улыбнулся Стрельцову: – Кончилось твое заточение, завтра работать начнем.
Мать Суханова принесла кофе и ушла к себе, оставив Вадима и Стрельцова в гостиной.
– Вадим Николаевич, – спросил Алеша, – вышли?
– Вышли.
– Серьезная группа?
– Посмотрим.
В их профессии не было серьезных и несерьезных групп. Когда Вадим работал в райотделе, они поехали вдвоем в Нижние Котлы задерживать восемнадцатилетнего пацана, проходившего по делу о разбое. Но, войдя в квартиру, увидели матерых здоровых ребят, тупо и зло пьяных. В тот вечер Вадим получил вторую – за службу – ножевую рану и провалялся месяц в госпитале. Черт его знает, этого Долгушина. Он для Орлова был человеком-оборотнем, а такой способен на все. Потом этот Каин. Кличка-то какая-то сволочная. Вдруг он законник из старых? Из тех, кому терять нечего, потому что за спиной, словно мешок, висят не раскрытые пока преступления? Все может быть. Поэтому операцию необходимо провести ювелирно – тихо и без потерь. Им хватит одного Фомина, который хоть и пошел на поправку, но из милиции врачи вполне могут его списать. А жаль, хотя сейчас многие и говорят, что пришло, мол, время образованных людей, в милиции всегда было одно время – людей мужественных и честных.
Часы пробили семь, потом восемь. А Малюков еще не выходил из комнаты.
– Как вел себя Суханов? – спросил Вадим Стрельцова.
– Сначала о чем-то разговаривал с матерью, потом ушел к себе в комнату и не выходил.
– А ты что делал?
– Телевизор смотрел. Все подряд.
– Тоже занятие.
– Я заснуть боялся, товарищ подполковник.
Наконец распахнулась дверь, и густой баритон Малюкова заполнил квартиру:
– У нас все.
– Валентин Андреевич, – Вадим подошел к Суханову, – мы уезжаем. Я прошу вас обещать мне, что до моего звонка вы никуда не выйдете из квартиры. Это необходимо нам для успешного завершения дела.
– Обещаю.
– Я вам верю. Всего доброго.
В машине Малюков, повернувшись на переднем сиденье, сказал Орлову:
– Вот уж не знал, что ты такой человеколюб. Странная черта для работника розыска.
– Ты, видимо, путаешь уголовный розыск с какой-то другой организацией. Я в данный момент боролся не только за Суханова.
– А за кого? – с иронией спросил Малюков.
– За тебя, за себя, за всех нас.
– Ты, видать, к старости стал сентиментальным. Я помню, как ты колол Николаева.
– Николаев бандит, насильник и убийца. Не надо путать его с такими, как Суханов.
– Тебя не переспоришь.
– А ты и не спорь.
Дверь им открыла Марина. Малюков на секунду смешался, потом хмыкнул понимающе.
– Олег Малюков, – представился он, – мне приходится работать вместе с Вадимом.
– Марина Денисова.
– Ну вот мы и познакомились, Марина, а то что-то наш друг несколько застеснялся.
– Он еще не привык, Олег. Мойте руки и к столу.
В ванной Малюков посмотрел на Вадима и неодобрительно покрутил головой:
– О таких делах предупреждают. Я бы цветы купил.
В комнате их ждал накрытый стол. И хотя на нем не было ничего необычного, он выглядел сказочно. Они сели за стол и ели необычайно вкусную печеную картошку, помидоры и соленые огурцы, яичницу с колбасой. И водки они выпили из запотевшей, покрытой изморозью бутылки. Потом пили чай и говорили о книгах и фильмах, о грибах, рыбалке. Только о работе они не говорили, но тем не менее помнили о ней. Малюков ушел, а Марина осталась убираться.
Вадим проснулся среди ночи. В комнату падал зыбкий свет фонаря. Марина спала, положив голову ему на руку, и он боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее. Лицо ее в этом ночном свете казалось особенно красивым, и впервые он подумал о том, что счастье его окажется недолгим. Ему захотелось курить, и Вадим начал осторожно освобождать руку. Наконец ему это удалось, и он, встав, подошел к столу и взял сигареты.
Телефон звякнул и подавился, Вадим успел снять трубку.
– Орлов.
– Это Калугин.
– Да, Игорь.
– Есть новость, я могу приехать?
Вадим взглянул на часы, фосфор стрелок застыл на двадцати минутах четвертого.
– Вы один?
– Да.
– Жду.
Когда он обернулся, то увидел Марину, сидящую на кровати.
– Ты уезжаешь?
– Нет, приедет мой помощник.
– Орлов, а так будет всегда?
– Иногда да.
– Ты будешь стрелять, выпрыгивать из-под машин, улетать, а ночью к тебе будут приезжать сотрудники.
– Это издержки нашей профессии. – Вадим привычно быстро одевался.
– А на столе вместо цветов всегда будет лежать пистолет, – грустно сказала Марина.
– Нет, почему же, я буду покупать цветы.
– Значит, все это окажется вместе.
– К чему этот разговор, Марина? Ты же знаешь, что я работаю в угрозыске, а не в филармонии. Если бы я работал там, то на столе лежала бы скрипка.
– Это все очень грустно, Вадим, и особенно грустно потому, что я тебя люблю.
– Не вижу связи.
– Просто я уже вижу перспективу.
– Она пугает тебя?
– Во всяком случае, не радует.
– Я не уйду со своей работы.
– Я знаю.
В прихожей раздался короткий звонок. Вадим вышел и открыл дверь. На пороге стоял Калугин.
– Прошу простить за поздний визит, – улыбнулся он.
– Вернее, за ранний.
– Пусть так. Куда мне пройти?
– Пойдемте на кухню.
Калугин сел у стола, а Вадим поставил на огонь джезву.
– Сейчас попьем кофе.
– Ох, хорошо бы. А выпить нет ничего?
– А вы разве не за рулем?
– На этот раз нет.
Вадим пошел в комнату, открыл шкаф, взял бутылку. Он старался не смотреть на Марину, слишком знаком ему подобный разговор.
– Ты скоро? – спросила она.
– Не знаю.
– Твой друг хочет есть?
– Мы попьем кофе.
Вадим вышел, плотно
