— С чего бы это? — хмуро спрашивает президент.
— Вы его можете хотя бы выключить. И он перестанет фонить. А чтобы спутники-шпионы не засекли, просто забросайте ветками сверху, что ли, — последнее предложение я выдаю на автопилоте, не сообразив, насколько глупо это может звучать.
Но брать слова обратно уже поздно. Один из секретов дипломатии — какую бы чушь ты ни сморозил, делай морду кирпичом и продолжай, как будто так и было задумано.
Но… не перегнул ли я палку, изображая идиота?
— Забросайте ветками? — президент приподнимает брови. Потом начинает смеяться. — Господи, Андрей, — говорит она, утирая слезы. — Извините, я иногда забываю, как вы молоды.
Ф-фух, сошло. Не перегнул.
— Этот недостаток устраняется сам собой, — отвечаю я. — В чем проблема? Я думал, что Россия ухватится за любую возможность заполучить инопланетные технологии!
— Это при условии, что они достанутся именно России, — хмыкает Лученко. — Если уж вы хотели дать своей стране преимущество, как минимум не стоило обсуждать все по квантовой связи, которая поддерживается совместными усилиями нескольких стран!
— Но мы же говорим по зашифрованному каналу…
— Шифры вскрываются, — перебивает она. — На будущее, если захотите отправить мне лично, — она подчеркивает эти слова, — какой-нибудь сюрприз, то отправляете просто так, без предупреждения. Можно с поздравительной открыткой.
— Прошу прощения, — винюсь я.
А сам мысленно выдыхаю: получилось!
Не настолько я наивен все-таки, чтобы не понимать — все, что я передаю адресно своим согражданам на русском языке, рано или поздно станет достоянием как минимум еще нескольких разведок. И скорее рано, чем поздно. Но и отправлять космический корабль одной только родной стране, чтобы они там благополучно попытались сесть на него великодержавной попой и спровоцировали, не дай бог, еще какой-нибудь мировой кризис (ну, если остальные ядерные державы прознают и ополчатся на нас), да еще и с технологиями в одно рыло ничего поделать не смогли… не-ет. К чему приводит единоличнечанье, я сейчас ежедневно наблюдаю на примере Межзвездного содружества.
А если бы вдруг нашим ученым действительно удалось выжать из корабля какой-нибудь страшный секрет — да вот хоть тот же антиграв! — воспроизводимый нашими технологиями, а наши бы военные прибрали его к рукам… Нет, спасибо. Настолько я своему правительству не доверяю. Лученко, конечно, не Гитлер и даже не какой-нибудь Джордж Буш-младший, но давать какому угодно государственному лидеру в руки потенциальный аналог ядерной бомбы (та же антигравитация — это оно и есть, если не похуже) без всяких факторов сдерживания — гарантированный рецепт катастрофы.
И это не факт еще, что распоряжаться «подарком» будет сама Лученко. Ей сколько там осталось от второго срока, года три, кажется? А кто будет после нее — вообще вилами по воде.
К тому же Энестиа согласилась отправиться к Земле только с условием, что ее будет прятать вся планета, а не какая-то одна страна. Не хочет сменить один карантин на другой, только более примитивный. И я ее понимаю.
Но как выполнить это условие, не поссорившись с собственным правительством — вот вопрос.
Так что я посоветовался с Миа и придумал такой вот план. Вроде как я просто честный наивный мальчик, предложил новейший космический корабль, набитый под завязку ценными сведениями, своему президенту, как преданный патриот. Вот только не подумал, что нас могут подслушивать.
Ага, не подумал, когда я привык уже на автомате, что Межзвездное содружество контролировало все переговоры по старому каналу связи — ну, тому, который я держал за их счет.
— Ладно, — вздыхает президент Лученко. — Допустим, мы — в рамках альянса государств, которые заключали договор с три-четырнадцать — согласимся принять корабль. Но вы уверены, что его не будут искать?
— Уверен, — не очень даже и вру я. — Его будут искать у станции «Узел», но мы удалили все данные о том, что он тут вообще когда-то был. К счастью, он вышел из прыжка на другой стороне газового гиганта, так что маловероятно, чтобы его засек кто-то другой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А корабли, которые швартовались к вашей станции в это время? — спрашивает президент, тем самым показывая, что она более-менее имеет представление о том, как у нас тут все работает.
— К счастью, в этот момент здесь не было ни одного крупного лайнера с радарами нужной чувствительности, — говорю я. — Остается, конечно, шанс, что скаут заметили какие-нибудь случайные люди со случайной аппаратурой, тут ничего гарантировать нельзя… — кто-то из наших мне рассказывал, что у некоторых разумных есть хобби: собирать сенсоры дальнего действия и обшаривать ими ближайшее пространство, авось да найдется что-нибудь интересное. Примерно как в советское время каждый второй занимался регистрировал радиопозывные.
— Но на этот случай, — твердо говорю я, — у нас все продумано.
На самом деле ничего особо не продумано: мы собираемся все отрицать и валить на желание дешевого хайпа. Но Лученко об этом знать не обязательно.
Впрочем, если удастся другая часть моего — нашего с Миа — плана, это все будет неважно.
И в эту часть плана президента тоже посвящать совершенно ни к чему.
— В любом случае, — говорю я, — любые шишки по сокрытию этого корабля посыпятся только на меня. Земля тут ни при чем. Маловероятно, что Содружество пошлет в такую даль экспедицию…
— Маловероятно — это не то, что я хочу от вас услышать! — рычит Лученко. — Не нужно навлекать на нас неприятности!
— Никаких неприятностей точно можете не ждать, — твердо говорю я. — Худшее, что они могут сделать — это прислать какую-нибудь комиссию, которая вежливо поинтересуется, не прилетал ли к вам такой корабль. Вы скажете «не прилетал», они поверхностно просканируют Землю, чтобы убедиться в вашей правоте, и все. Вооруженных сил у Межзвездного содружества нет, пригрозить они вам ничем не могут… и не имеют права, потому что Земля даже не входит в Содружество. Да и в любом случае, чрезмерно искать они не будут.
— Почему? — хмурится Лученко.
— Потому что им этот корабль создавал проблемы. Нет корабля — нет проблем. Главное, не дать им повода прицепиться.
— Фигня, — припечатывает Лученко. — Полный идиотизм.
Ну, думаю, с одной стороны она права. А с другой — что-то неохотно она ухватилась за возможность получить кладезь инопланетных технологий, тем более, что с самого начала пеняла мне на то, что я их не предложил ей одной…
— Татьяна Алексеевна, — говорю я, — что вы от меня хотите? За то, чтобы вы укрыли корабль… который и так представляет собой роскошный подарок Земле сам по себе. Так что особенно много я к этому добавить не могу.
Она чуть улыбается.
— Ага, вот это деловой разговор… Алексей, буду честна: технологии, которые передали нам три-четырнадцать по нашему договору об обучении искина… мягко говоря, сложны для понимания, а предоставить их описание в более доступном для расшифровке виде они отказались. А за вашу работу на станции нам ничего получить не удалось — они заявили, что это неустойка за то, что искин сбежал якобы под нашим влиянием.
— Следовало ожидать, — киваю я. — Это же три-четырнадцать.
— Насколько я поняла из ваших докладов, юридического способа призвать их к ответу в каком-нибудь межзвездном суде нет?
Я качаю головой.
— Крайне маловероятно.
— Тогда найдите для нас расшифровку уже переданных технологий… мой помощник отправит вам список.
— Считайте, что уже сделано, — киваю я.
Мы говорим еще какое-то время, обсуждая технические детали, и я отключаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Тут же на связь со мной выходит Нирс Раал.
— Капитан, — говорит он, — ваше выступление скоро. Вы будете вовремя, или потянуть время?
— Буду через пять минут, — говорю я.
А затем вдыхаю, выдыхаю и выхожу из маленькой комнаты связи в рубку. Здесь я здороваюсь с вахтенной командой, затем короткая поездка на лифте — и я в широкий центральный коридор хаба.
В коридоре бушует праздник.
