Демонюга привык действовать быстро, но думать быстро он не привык. Однако где-то на задворках его сознания созревала страшная мысль.
Наконец он заговорил:
— Никак жизнь наскучила, приятель? Ты пойми, мне что укокошить тебя, что в морду тебе плюнуть — разницы никакой.
После этих слов завсегдатаи «Элиты» решили, что грядущая развязка посрамит их самые кровавые ожидания.
Бедный Джо едва удержался на ногах, И коль скоро в поступке его сказывалось отнюдь не присутствие духа, но чистейшее помешательство, неудивительно, что у него стали подгибаться колени. Из страха окончательно лишиться ума и в самый неподходящий момент пойти на попятную он приказал себе действовать решительнее. Разумеется, целью его было самоубийство: следовало довести бандита до такого состояния, чтобы он не поленился пристрелить Джо. Быстрая смерть («Я не заставляю долго мучиться тех, кто мозолит мне глаза», — любил говаривать Демонюга), да к тому же от чужих рук — ведь своя рука у Джо на такое дело не поднялась, — самое подходящее решение. В придачу есть возможность без лишних хлопот обессмертить свое имя, а герою, прилюдно поносившему самого Демонюгу Дратца, бессмертие обеспечено на века.
Однако Демонюге, казалось, было угодно продлить агонию, и Джо впал в настоящее буйство. Дратц, судя по всему, даже брезговал тратить на него лишние крупицы пороха!
— Давай-давай, укокошь меня! — рявкнул Джо. — Крутого строишь? — Джо рванул на себе рубашку и попер прямо на остолбеневшего громилу, он уже не кричал, а скулил-, слова его тонули в рыданиях, но присутствующие посчитали это проявлением какой-то лютой, нечеловеческой ярости. — А говорят, стоит тебя обложить, и зови гробовщика!.. Чего вылупился, как ящерица? Давай начинай!
— Слышь, приятель, — проговорил Демонюга странным, сипловатым голосом. — Что ты суетишься? Какие у тебя со мной дела? Я тебя не знаю, в первый раз вижу…
Озарение, посетившее Демонюгу, стало нестерпимо ярким. Этот коротышка был каким-то страшно крутым парнем, настолько крутым, что не боялся цепляться даже к нему, к Демонюге… И наверное, хорошо подготовился. Не мог же он сунуться сюда просто так, с голыми руками!.. Но где угроза? Парни с пушками, затесавшиеся в толпе? Заряд тротила под полом? Мелкокалиберные револьверы в рукавах?..
На лбу Дратца, в свою очередь, выступил холодный пот. Демонюга был, конечно, не какой-нибудь пугливый воробышек, но тут творилась настоящая жуть. Этот малыш наверняка все рассчитал!..
Ни с кем опыт не может сыграть такую зловещую шутку, как с громилой, на протяжении долгих лет привыкшим встречать только боязливо-заискивающее отношение и внезапно столкнувшимся с наглецом, который делает из бывалого бандита откровенное посмешище. И чем выше ценит такой бандит себя, тем более склонен завышать неизведанную цену противника. Большинство громил люди очень ранимые и возбудимые, чистые ягуары в человечьей шкуре. Ягуар — хищник яростный и отважный, однако случалось, что и ягуары уносили ноги от взмаха девичьего платочка. Демонюга Дратц задрожал, как пожухлый лист в осеннюю пору. Занемела и опустилась лежавшая на кобуре рука.
— Давай рассудим, чем я тебе мешаю? — хрипло промямлил он. — Я лично ничего к тебе не имею. Честное слово!.. Давай… — Демонюга откашлялся. — Давай, может, хлопнем по стаканчику и забудем про всю эту чепуху.
Но Джо уже плохо понимал, что хочет этот человек. У него на уме сейчас было одно: кошмар, в который он влип, кажется, грозил продлиться. И разум его помутился окончательно.
— Да ты просто дешевка! — проверещал он, лихорадочно подыскивая обидные слова, способные наконец сбить с этого людоеда брезгливую спесь. — Ты просто шестерка! У меня ножа перочинного в кармане нет, а у тебя два ствола на поясе! Ты трус! Наверное, стреляешь в человека, только когда он к тебе спиной стоит!
Джо замолчал, чтобы перевести дух. Словно в тумане он видел посиневшие, искривленные губы Дратца. Они шевелились, но Джо почему-то не слышал ни единого слова. И тогда, в последнем припадке обуявшего его бешенства, Джо занес руку и влепил бандиту смачную пощечину.
Демонюга пригнул голову, глаза его вылезли из орбит.
— Чтоб ты сдох, койот! — заорал он. — Что ты ко мне привязался? Мало крови людской пустил, да? Хочешь меня укокошить? Ну так стреляй, не жди…
И Демонюга, выписывая между столами замысловатые кренделя, рванулся к выходу, неуклюже вломился в двери салуна, распахнул их настежь и навсегда канул в ночь. С той поры он за семь миль объезжал этот треклятый Медный Бассейн.
Салун «Элита» изнемогал от молчания. Оглушенный Джо, будучи не в силах связать воедино клочки взбесившихся мыслей, машинально, без малейшей сознательной цели, поковылял к выходу. Он до сих пор не отдавал себе отчета в случившемся. Посетители салуна осторожно расступались перед ним, боясь сделать какое-нибудь неверное движение.
Около дверей салуна, словно пришпиленный к стене неведомой силой, застыл Грохер Гробер. Когда Джо поравнялся с ним, громила внезапно задохнулся, закашлялся и крякнул, как осипший селезень. Эти звуки нарушили окутавшую заведение гробовую тишину и вывели из оцепенения Джо Донори. Поймав на себе его тусклый, безжизненный взгляд, Грохер совершил какие-то нелепые движения ногами, так, словно порывался сдвинуться с мертвой точки, но не знал, как это осуществить. Затем, на героическом волевом подъеме, но только с третьего или четвертого захода — предыдущие были скомканы из-за сложностей с дыханием, — пролепетал:
— Г-господин Д-донори, вы, н-наверно, хотите со м-мной рассчитаться?
— Кто, я? — пробормотал Джо тупо, чувствуя знакомый приступ тошноты. — Не-ет… Я ведь сюда это… хотел Демонюгу Дратца повидать… но он куда-то пропал…
— Да Демонюга теперь уж за сто верст отсюда! — выпалил Грохер, с умильным восторгом пожирая коротышку глазами. — Господин Донори, спасибо вам за то, что сохранили мне жизнь! Я знаю, что иногда веду себя грубовато, несдержанно, но, честное слово, это все от широты души, от прилива дружеских чувств… И обещаю, что впредь этого не допущу. Вы же не будете на меня из-за этого в обиде, господин Донори?
— Не буду! — прошептал Джо. Он все еще не мог очухаться.
— Т-тогда, с-сэр, разрешите м-мне п-пожать вашу руку, п-прошу вас, господин Донори! — Грохер захлебнулся в приступе обожания. Он осторожно вложил в свою лапищу одеревенелую ладонь Джо. Лет сто или двести назад он бы наверняка припал к ней губами.
После этого Грохер двинулся к стойке бара, ежесекундно озираясь через плечо и ступая так, словно вместо ног у него были ходули.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
