— Джил, — сказал альт Рад Дреф, бывший пилот «грирсона» в PP. — Или я умер?
— Ты не умер, — ответила Махим.
— Здорово. Я увидел, как эти ларри подходят… Не хотел, чтоб они меня достали… Добрался до пулемета… Кто-то меня вытащил, наверное… Тут умирать неплохо, уже не в грязи. Не очень больно. Совсем не больно, если не пробовать дышать. — Дреф счастливо улыбнулся. — Письмо в сумке… Проследи, чтоб мои его получили, ладно?
Махим наклонилась над ним:
— Черт! Ты не умрешь, трусливый ты сукин сын!
Дреф продолжал улыбаться.
— Дыши, паршивец, — прорычала она. — Каждый дурак может задрать лапки и умереть. Дыши, тебе говорят, а то сейчас начну давить пальцем твои кишки!
Улыбка Дрефа исчезла. Он втянул воздух и поморщился:
— Больно.
— А то как же, — сказала Махим. — Это значит, что ты еще жив. Дыши давай!
Дреф послушался.
— Респиратор, — приказала Махим. — Ну же, скорее! Давай дыши, мешок дерьма ты эдакий!
Он снова мучительно втянул воздух и выпустил его наружу.
Принесли респиратор, и пальцы Махим пробежались по всему телу Дрефа, подсоединяя сенсоры, насосы, сквозь ребра загоняя полую трубку в легкие.
— Не переставай дышать, — опять велела она. — Этот ящик просто немного поможет. Дыши, а то жизнью клянусь, что порву твое сопливое письмо мамочке на мелкие кусочки, и никто даже не узнает, где ты умер.
Грудь Дрефа поднялась раз, потом другой.
— Ну, давай, поганец! У тебя получится! Дыши!
Рад Дреф выжил и уже через год снова пилотировал свой «жуков».
Солдат услышал звук, ногой распахнул дверь и кинул в развалюху гранату. Она взорвалась, и солдат услышал крики младенца, потом плач другого ребенка. Солдат заставил себя заглянуть внутрь, и его вырвало. А потом он побежал за медиком.
* * *
— Знаешь, дворец этого чертова Редрута, будто садок хоумов, — сказала Маев Стиофан.
Ньянгу не знал, что такое хоум, но догадался из контекста.
— Я изучила только половину, — продолжала она. — Даже гвардейцам не особенно доверяли. Но кое-что я знаю: последнее убежище Редрута не там, где можно было бы ожидать, не в подвалах. Там есть проход, который мы охраняли, и он вел куда-то еще. Туда пускали только с самым высоким уровнем допуска — старших помощников, нескольких лейтеров, кое-кого из командиров подразделений, но не меня.
— Ты помнишь, где это?
— Конечно, — ответила Маев.
— Тогда уж постарайся не погибнуть, пока мы не доберемся до дворца, — сказал Ньянгу. — Интересно будет, если все пройдет, как задумано.
— Не люблю открытых пространств, — прошептала Моника Лир Дарод Монтагне, выглядывая из бомбовой воронки в сторону большого нарядного здания. Между ними и зданием был пустырь, когда-то бывший газоном. — Вот кривые переулки — совсем другое дело.
— Ладно, — сказала Дарод, — тогда давай я пойду впереди.
— Еще чего, — буркнула Лир. — Я возьму второй взвод и атакую волной, а ты прикрой нас огнем, когда они начнут отвечать.
— Ладно. Давай.
Моника поднялась, слегка пригнувшись:
— Второй взвод! Хватит сидеть на своих дохлых задницах. Вставайте, наконец, на полудохлые ноги!
Сорок выживших солдат второго взвода вылезли, пригнулись и рванули к следующему укрытию.
Дарод проверила свой снайперский бластер и глубоко вдохнула:
— Первый взвод! Вперед быстро!
Остатки РР зигзагами поравнялись со вторым взводом. Дарод, тяжело дыша, плюхнулась рядом с Лир за поваленным деревом.
— Какого черта нас используют как пехоту? — протестовала она.
— Потому что у них нехватка самоубийц, — успокоила Лир. — Так с РР получается в каждой войне. Начинаем мы как элита, а потом они решают, что мы сгодимся и в пехоту. А там нас и долбают.
— Спасибо за урок истории, — сказала Монтагна. — Но это слишком просто. Я думаю…
Начался артиллерийский обстрел. Взрывы шли бесконечной волной. Монтагна безуспешно пыталась закопаться в землю и вдруг услышала надвигающееся прямо на нее гудение снаряда. Он ударил с другой стороны дерева, за десять метров от них, и смел обеих офицеров с места.
Монтагна с удивлением поняла, что все еще жива, подняла голову и приоткрыла один глаз. В голове у нее все мутилось, и она вытерла рукой кровь с лица. В нескольких метрах от нее неподвижно лежала Моника Лир.
— Ч-черт, — выговорила она. Она всегда думала, что Лир бессмертна.
Дарод поняла, что пострадала не так уж сильно, и осмотрела себя. Камуфляжная форма спереди была запачкана до самого пояса. Она подняла руки и проверила грудь. Грудь была на месте. Дарод осторожно провела рукой по лицу. Было больно, но ничего страшного она не обнаружила. Осколочные ранения, вот и все. Если только где-нибудь еще не было большой безболезненной дырки.
Рядом с ней растянулась первый твег Лав Хуран.
— Рота теперь твоя, — выговорила Монтагна. — Какие потери?
— Небольшие. Трое не двигаются, считая босса. Четверо просто ранены.
— Иди, возьми эту цель. Будь так добра, — сказала Монтагна. — Все, кто шевелится, могут прикрывать тебя огнем.
— Но ты…
— Медики когда придут, тогда придут, — отрезала Монтагна. — У тебя приказ, так что давай двигай.
— Есть, мэм!
Монтагна почувствовала, как шок пронизал все ее тело, но сумела его отодвинуть. В сумке она нашла шприц, ввела половину его содержимого себе в бедро и перекатилась на живот, слушая, как Хуран отдает приказы.
Рядом с ней лежал ее бластер. Она за лямку подтащила его поближе и обнаружила, что он не поврежден. Она откатилась в неглубокую канавку, поморщилась от боли и через прицел посмотрела на возвышавшийся перед ними монолит.
«Ничего… ничего… никто не двигается… Ага, вон там, на земле. Нет, для наблюдения не годится… выше… Чертовы каменные статуи… Интересно, что здесь было раньше… Не поймешь, камни это или настоящие люди… Ха-ха, попался, паршивец, — подумала она, заметив, как отблеск света в окне верхней башни двинулся. — Это артиллерийский наводчик».
— Хуран! — крикнула она. — Да?
— Ложись! Я, кажется, нашла цель, от которой у нас все проблемы.
«Теперь посмотрим… Расстояние не больше 270 метров, подтянуть потуже, хороший упор для приклада, палец на курок… Черт, не заметила, что и там осколок… Уходи, боль, потом можешь вернуться… Целимся на блеск… Допустим, это какая-то подзорная труба длиной, скажем, в полметра… Сдвигаем цель назад, там должна быть голова, хоть я ее и не вижу… Палец на курке, нажимаем, нажимаем…»
Бластер щелкнул. Дарод снова навела его на цель, переключила на автоматическое действие и выпустила в комнату шесть очередей. Отблеск исчез.
— Путь свободен! — сумела она прокричать. Потом она упала на ствол бластера и слушала крики атакующих PP.
«Я тут полежу, попускаю кровь немножко, а потом встану и пойду сражаться», — пришла откуда-то мысль. А потом, после приступа боли: «Черта с два!»
Она услышала стон, глянула в сторону и увидела, что Моника Лир пошевелилась.
Впереди взорвались очередями бластеры, и РР бросились в здание.
Загудел двигатель, и Монтагна увидела, как приземлился «грирсон». Люки открылись и выбежали люди, судя по снаряжению, медики. Ни летательный аппарат, ни люди не имели на себе опознавательных знаков, поскольку это только давало лариксанам идеальную цель.
Женщина-медик подобралась к Дарод.
— Паршиво выглядите, — жизнерадостно сказала она.
— Спасибо большое. Разве так себя ведут у постели больного?
— Ну, вот когда будет постель… — сказала медик, открывая свою сумку.
— Я могу подождать. Все раны поверхностные, и я вколола себе полдозы обезболивающего, — сказала Монтагна. — Вы сперва о мамаше моей позаботьтесь. Она вон там лежит. Сначала возраст, потом красота и все такое.
— А иди ты… — выговорила Моника Лир, и Дарод Монтагна поняла, что все будет в порядке.
Ангара мрачно посмотрел на экран. Корпус едва прошел пригороды Агура, а раненые и убитые уже составляли двадцать пять процентов.
— Мне это не нравится. Совсем не нравится, — пробормотал он.
— Прошу прощения, сэр? — вежливо переспросил Эрик Пенвит.
— Соедините меня с коудом Хедли.
— Сэр, — Пенвит кивнул одному из вездесущих операторов. Тот проговорил что-то в микрофон, подождал секунду, потом передал наушники и микрофон Ангаре.
— Сэр, это Хэнкок Шесть Актуальный.
Ангара взял микрофон:
— Джон, мне нужны твои резервы. А потом пусть Вторая бригада отступает как можно осторожнее. С твоими целями придется разобраться позже. Ты нам нужен, чтобы закончить дела здесь.
Глава 28
— Это тот, кто называл себя Эб Йонс?
Ньянгу включил микрофон:
— Да, это я.
— Проверка. — Ньянгу почувствовал усмешку в ледяном тоне Селидона. — Что я обычно предпочитаю на обед?
