– На этот раз брат прав, – согласился с ним Хью.
– Выбирай, малышка, – сказал Одо тоном, не терпящим возражений. – Или мы стоим на страже, пока ты совершаешь ритуал, или ты возвращаешься в свою комнату.
Кили глубоко вздохнула, чувствуя себя побежденной.
– Ну хорошо, только ни во что не вмешивайтесь. Что бы ни происходило. Договорились?
Кузены кивнули и последовали за Кили по тропинке, ведущей во владения графа. Оказавшись на территории усадьбы Деверо, Кили остановилась и обернулась к своим спутникам.
– Ждите меня там, около дома, – распорядилась она. – И ни во что не вмешивайтесь. Вы меня поняли?
Одо и Хью снова послушно кивнули.
Кили ждала до тех пор, пока они не отошли к дому Деверо, а затем надела капюшон плаща и направилась туда, где росли береза, тис и дуб.
– Здравствуйте, друзья мои, – прошептала она, обращаясь к священным деревьям. – Вы, конечно, радуетесь Сэмуинну!
Открыв мешочек, Кили достала из него десять камней – девять черных обсидианов, которые должны были защищать ее от злых сил, и один белый агат для духовного руководства.
Из восьми черных обсидианов Кили выложила магический круг, оставив разомкнутой его западную часть. Вступив в круг с запада и положив последний, девятый камень, Кили произнесла:
– Пусть тревожные мысли останутся снаружи.
Достав из кожаного мешочка золотой серп, Кили плавным движением очертила пределы невидимого круга и встала в его центр. Повернувшись три раза вокруг своей оси по часовой стрелке, она остановилась лицом к северо-западу, где, согласно преданию, находилась священная страна предков. Затем Кили положила на землю у своих ног белый агат.
Закрыв глаза, она сосредоточилась на собственном дыхании, касаясь рукой кулона в форме головы дракона, украшенного сапфирами, изумрудами, алмазами и рубином. Дрожь пробежала по телу Кили.
– Я вижу предков, – тихо промолвила она. – Они наблюдают и ждут. Звезды вещают через камни, свет струится сквозь густую крону могучих дубов. Небо и Земля – одно царство!
Последнюю фразу Кили произнесла громким голосом.
Она помолчала, собираясь с силами, затем опустилась на колени и воздела руки в молитвенном жесте. Прошло несколько мгновений, и вот перед мысленным взором Кили появился смутный образ…
Это было лицо женщины… Безмятежная улыбка. Лучащиеся любовью серые глаза… Кили узнала Меган.
– Мама, я ужасно тоскую без тебя, – прошептала она.
– Верь королю, который увенчан пламенеющей короной, – промолвила Меган.
– Ты говоришь о графе?
Меган улыбнулась:
– Посмотри, кого я держу на руках.
И Кили увидела очаровательное личико младенца.
– Это моя внучка Блайд.
– Блайд – моя дочь? – спросила Кили.
Меган кивнула.
– У тебя будут еще дети, но Блайд – твой первенец.
Кили улыбнулась.
– У меня будет много детей? – удивленно спросила она.
– Берегись кузнеца, – предупредила Меган, не ответив на ее вопрос. – Он хочет погубить короля.
– Как его имя, мама?
Меган подняла голову и огляделась вокруг, как будто почувствовала приближение опасности.
– Мое время истекло. Встретимся в следующем году на Сэмуинн…
В то время как Кили вызывала дух матери и общалась с ним, Ричард вышел из дома, решив прогуляться по саду. Заметив кузенов невесты, он тихо подкрался к ним сзади и остановился. Обернувшись, они оказались лицом к лицу с графом, который приветливо кивнул обоим и едва сдержался, чтобы не рассмеяться, видя, в какое замешательство привело валлийцев его внезапное появление.
– Я пришел, чтобы охранять ее, – шепотом сообщил Ричард. – Что она делает?
– Беседует со своей матерью, – ответил Одо таким тоном, как будто речь шла о чем-то совершенно обыденном.
Ричард видел только Кили, рядом с которой никого не было. Бросив взгляд на Хью, он спросил:
– Ты кого-нибудь видишь?
Хью кивнул.
– Да, я вижу Кили, – прошептал он.
У Ричарда задрожали губы от сдерживаемого смеха.
– Я хотел спросить, ты видишь кого-нибудь, кроме Кили?
Хью покачал головой.
– А ты видишь ее мать? – спросил Ричард, обращаясь к Одо.
– Конечно, нет, – ответил Одо. – Я неверующий. Только те, кто верит, могут заглянуть за горизонт.
– Неужели вы полагаете, что Кили действительно видит свою мать? – спросил Ричард.
– Конечно.
– Но с чего вы это взяли?
– Неужели вы ни во что не верите, милорд? – вопросом на вопрос ответил Хью.
– Это можно сравнить с облаткой и вином, которые священник во время богослужения претворяет в тело и кровь Христовы, – объяснил Одо.
Ричард кивнул и, обернувшись, посмотрел на свою невесту, которая, опустившись на колени перед тремя деревьями, разговаривала с кем-то невидимым. Внезапно боковым зрением он заметил тень, быстро двигавшуюся через лужайку к Кили. Граф бросился было вперед, наперерез незнакомцу, но тут же остановился, узнав в человеке, вторгшемся в его владения, Роберта Толбота.
– Прости меня, Меган! – вскричал герцог, врываясь в магический круг. – Я любил тебя больше жизни.
– Нельзя нарушать магический круг! – в ужасе воскликнула Кили, но было уже поздно.
Пытаясь встретиться со своей давно потерянной любовью, герцог вторгся в запретную зону, и образ Меган исчез.
– Мама, вернись! – закричала Кили и, упав на траву, разрыдалась.
Ричард бросился к ней. Опустившись рядом с ней на колени, он обнял ее и прижал к груди, стараясь успокоить.
– Все будет хорошо, возлюбленная моя. Клянусь, что я никому не дам тебя в обиду. Не плачь.
– Я видел Меган, – промолвил герцог, который, казалось, был потрясен тем, что произошло с ним. – Она улыбнулась мне. Кили, Меган прощает мне мою трагическую ошибку.
Повернув голову в сторону герцога, Кили бросила ему в лицо слова, исполненные презрения:
– Моя мать, возможно, простила вас, ваше сиятельство, но я никогда не прощу. Из-за вас я снова потеряла ее!
Она спрятала лицо на груди графа и горько разрыдалась.
Герцог протянул руку к дочери, чтобы приласкать и утешить, но удержался. Глаза Роберта Толбота увлажнились, а затем слезы потоком хлынули по его щекам. Впервые он задумался о том, что сделал свою дочь несчастной. Он погубил женщину, которую безумно любил, и разрушил жизнь их единственного ребенка. Его старшая дочь, плод большой любви, в течение восемнадцати лет терпела оскорбления и унижения за то, что якобы была рождена вне брака. Пока он танцевал на балах, пировал и флиртовал с женщинами при дворе, его дочь боролась с враждебным миром, в котором он оставил ее без поддержки. А теперь, из-за своего эгоизма, он не дал Кили пообщаться с единственным человеком, которого она боготворила. Сможет ли он после этого смотреть в глаза дочери, надеяться на ее любовь и доверие?
