Наташа поправляла прическу и потихоньку смеялась.
18
В глубине зала заиграла виолончель, и Бен, взяв за руку Лесли Джейкобс, сделал несколько шагов вперед, затем они разошлись и, став по углам коврика, наблюдали за приближением Итана.
Он занял свое место между ними. Похоже, он не очень уютно чувствовал себя в смокинге, и вообще в нем чувствовалась не свойственная ему нервозность.
Затем наступила очередь невесты. Наташа выглядела такой сверхъестественно красивой, что ее появление гости приветствовали громким вздохом. Длинное матовое трикотажное платье цвета слоновой кости, созданное специально для нее Алейном Герардом, одним из ведущих дизайнеров Нью-Йорка, струилось по ее изящной фигуре. Бен не был удивлен, что Наташа отказалась от традиционного свадебного платья и остановилась на таком изящном и утонченном наряде, это полностью соответствовало образу, который она для себя избрала. Никакой величественности. Простой фасон платья выгодно подчеркивал грудь и бедра, а цвет очень эффектно оттенял кремовый тон ее кожи. Заключительным штрихом была волна рыжих волос. За всю Наташину карьеру их стрижка и цвет были отработаны таким количеством специалистов, что ни фасон, ни оттенок уже невозможно было улучшить. В сущности, Наташа почти не пользовалась косметикой, но Бен знал от сестры, что ее «естественный» вид требовал от нее многих часов подготовки. Единственными драгоценностями на ней были сережки с изумрудами, подарок Итана на день рождения. Обеими руками она держала небольшой букет бледных чайных роз, и выражение ее лица было совершенно безмятежным, но Бен заметил, что у нее побелели костяшки пальцев, сжимавших нежные цветы.
Итан протянул руку, и Наташа повернулась к нему с той самой сияющей улыбкой, которая блистала с обложек стольких модных журналов. Когда раввин начал церемонию, Бен еще раз отметил, как хороша эта свадьба. Итан — надежный человек, который будет заботиться о Наташе. Бену вдруг стало стыдно, что он думает о ней как о маленькой девочке, нуждающейся в чьей-то опеке. Но, черт возьми, он ее старший брат, и она всегда будет для него младшей сестренкой.
Бен с удовольствием слушал слова свадебного обряда, потом, немного отвлекшись, стая рассматривать присутствующих. Эта маленькая библиотека в «Трибьюн Клаб» спокойно вмещала тридцать человек, но на прием придет еще человек сто. Бен улыбнулся, вспоминая Наташину истерику по поводу просьбы Итана ограничить количество приглашенных на прием и его последующего настойчивого пожелания, чтобы на самой церемонии присутствовало как можно меньше народу. Она никогда не жаловалась на Итана, но Бену пришлось выдержать с полдюжины телефонных звонков, когда его сестра с отчаянием объясняла, что не может исключить из списка людей, с которыми работала. Бен поначалу разделял Наташины чувства, но потом должен был признать, что Итан был прав. Вообще, узнав его лучше за месяцы помолвки с Наташей, Бен обнаружил, что Итан все больше ему нравится, поэтому и предложение Итана — быть дружком жениха на свадьбе — очень тронуло его. «Приятно, что в подружки невесты Наташа выбрала Лесли, сестру Итана», — подумал он, стоя рядом с женихом.
«Обидно, что здесь нет отца и он не видит свадьбу Таш», — отметил про себя Бен. Но прошедшие годы были нелегкими для Леонарда Дамироффа, он сильно постарел и страдал от множества болезней; сейчас у него было нарушение кровообращения, и он сказал сыну, что такое далекое путешествие ему не по силам. Конечно, Бен отдавал себе отчет, что обычная депрессия Леонарда, сопровождавшая его всю жизнь, не прошла. «Если бы только мне удалось отправить отца лечиться», — подумал Бен. Его одновременно огорчало и возмущало отцовское сопротивление всему, что ему предлагали. Прежде никто не ставил Леонарду клинического диагноза депрессии, и в те годы не существовало лекарств для лечения этой болезни, которые есть теперь, но все дело в том, что Леонард абсолютно не желал ничего пробовать. Он не собирался меняться.
Таш отнеслась к известию о том, что отец на свадьбу не приедет, с полным безразличием. Его огорчило это, но он не стал делать ей замечаний.
Покинув Вестерфилд, Наташа практически порвала отношения с Леонардом. Холодность Таш Бен всегда старался компенсировать частыми звонками отцу, консультациями с врачами, лечившими его многочисленные болезни, но сам тоже редко наведывался в Вестерфилд и в этом смысле был ничем не лучше сестры. Решено: что бы ни было, он непременно возьмет несколько дней отпуска и в понедельник обязательно поедет в Вестерфилд.
Немного приободрившись, Бен повнимательнее оглянулся вокруг, рассматривая хорошо обставленную комнату с темными дубовыми панелями и книжными полками на стенах. «Трибьюн клаб» был таким же роскошным, как все подобные места. «Именно такие во вкусе Таш, — подумал Бен рассеянно, — она не хочет надевать свадебное платье, но для венчания выбирает самое традиционное место в мире».
Внезапно Бен похолодел. Нельзя сказать, что для него было полной неожиданностью увидеть ее, нет, но он просто не подготовился. Сделав глубокий вдох, он внутренне сжался и смотрел, как она наблюдает за невестой и женихом.
Она стала совсем другая, чужая ему, но в то же время все еще такая знакомая. И — гораздо красивее, чем прежде. На ее лице отражалась уверенность в себе, которой он никогда не замечал раньше, когда они были моложе. Она молча сидела рядом с высоким седым мужчиной, державшим ее руку в своих ладонях, и выглядела вполне довольной.
На Бена нахлынула волна воспоминаний, которую он с трудом мог выдержать. Он увидел мать и все события, окружавшие ее трагическую смерть. Господи, как он ненавидел эти воспоминания, невозможно передать, какими болезненными они были даже сейчас. Он научился избегать их, но здесь была Карлин, которая снова все всколыхнула. И в то же мгновение на него посыпались картины из того времени, когда они были подростками. Он вспомнил лихорадочное возбуждение, охватившее их в тот вечер, когда они отправились на какие-то нелепые танцы, они были молоды и наивны, но абсолютно точно знали, чего хотели. Он ощутил запах воздуха на берегу озера в ту ночь, вкус ее розовой помады, нежный аромат ее шеи; он вспомнил ночь, когда они впервые любили друг друга в его тесном автомобиле по пути домой с первого Наташиного шоу. Беспорядочный поток сладостных видений из прошлого стремительно накатывался на него. Он ощущал кожу Карлин, когда они лежали оба обнаженные и он ласкал ее в те волшебные часы, которые им время от времени удавалось выкроить. А вот они идут домой после школы, он обнимает ее, а она засунула руку в задний карман его брюк, и им нет дела ни до кого вокруг. Или звонок в дверь крошечной квартиры ее родителей в субботу вечером, и он не может дождаться ее появления на пороге, потому что они не виделись целый день.
