Но и это всё хозяйство плавно ушло из вида, - лифт вошёл в нависшее над городом белое марево. Будто выдавил кто из баллончика на плотный вонючий воздух, которым наполнено пыхтящее внизу пространство, густую пену вязкого тумана и рыхлых облаков, - и город исчез.
Исчез несуразный город, про который и сказать-то нечего, кроме: "А зато люди здесь у нас, знаете, какие замечательные живут", да, может быть, ещё: "Проезжая через наш город, Антон Павлович Чехов купил в лавке купца Хабибуллина пару новых галош".
Исчез несуразный город.
Только в одном месте торчит, продырявив смесь отработанного пара и вчерашних сливок, верхушка крайне некрасивой телевышки, - безнадёжного гадкого утёнка из уродливого семейства эйфелевых башен.
А так, в принципе, уже ничего: снизу белое, сверху голубое, посередине мы... со своими чугунными тазиками, как метко однажды на лекции по политэкономике выразился о перспективах выхода на внешний рынок советских предприятий лёгкой промышленности диссидентствующий полковник Чернов с кафедры научного коммунизма.
Но всё же, зачем так высоко забрались? К чему? Может быть, хозяин намекает, что предметом беседы будет некая высокая материя? Нет-нет, наверное, имеется в виду, что предстоящий разговор изначально поднят на должную высоту. Гадать не хотелось. Напряжение требовало разрядки, - хотелось сунуть кому-нибудь в морду.
Когда подъём прекратился, Карбасов, стоявший как-то боком (будто пытался скрыть от чужого взора застывшую в левом ухе пену для бритья), обратился к Зотову так, словно только что его увидел:
-- Здравствуйте, Дмитрий Александрович. А я вас ждал.
-- Не сомневаюсь, - ответил Зотов. - Вы ждали - я пришёл. Куда деваться-то пришёл... Но пришёл, собственно, с одной только целью - узнать, ради чего всё это безобразие было... Хочется мне, понимаете ли, узнать ответ, дабы голова больше не пухла от всех этих ваших кроссвордов. И ещё... И всё... А морды кому-нибудь здесь набить (не буду показывать - кому) - это так, между делом. Не люблю, знаете ли, когда меня имеют не по любви.
-- Не горячитесь, многоуважаемый Дмитрий Александрович. Никто вас, как вы выражаетесь, не имел, а, скажем так - были вы включены... в некоторую несложную систему воздействий на местную политическую реальность. И с ролью своей вы прекрасно справились, может, как раз благодаря тому, что не знали всей подоплёки происходящих событий.
-- Вот это-то мне и не нравится!
-- Что именно?
-- Быть объектом чьих-то манипуляций.
-- Прекрасно! Просто замечательно! Это именно то, что хотел я от вас, Дмитрий Александрович, услышать. Об этом я и хотел, собственно, с вами поговорить. У вас найдётся немного терпения или сразу начнёте крушить мебель и бить мне морду?
-- Ну, это-то сделать я всегда успею...
-- Вот и прекрасно! Замечательно. Давайте тогда поговорим спокойно... Дмитрий Александрович, вот вы говорите, что очень вам не нравиться то, как вас... нет, скажем так: как в тёмную использовали некоторые ваши способности. Но может быть вас утешит то обстоятельство, что дело, в котором вы приняли посильное участие, было направлено на благо той страны, в которой мы с вами имеем удовольствие проживать. Простите, если я сейчас буду местами использовать высокие слова и политологические термины, но вас они угнетать не будут. О вашем характере и интеллектуальных способностях я осведомлён. Благо была, как вы понимаете, такая возможность. Иначе бы с вами, собственно, сейчас и не беседовал. А обсудить же я хочу с вами...
-- Как член партии с членом партии?
-- Как неравнодушный человек с неравнодушным человеком.
-- Неравнодушным к чему?
-- К судьбе страны, скажем.
-- Ага, то-то меня, господа присяжные, давно волнует эта злободневная тема: "Дмитрий Александрович Зотов и его роль в строительстве Российского государства"!
-- Вас это смущает?
-- Не смущает, но смешит.
-- Зря.
-- Нет, вы это что, - на полном серьёзе?
-- Вполне.
-- Ну-ну.
-- Дмитрий Александрович, скажите, вы знаете кто я?
-- В общих чертах да, конечно, догадываюсь. Вы, как я понял, - консультант, имиджмейкер, политтехнолог, пиармэн, чёртик за пазухой... Или вам больше нравится - Бог из машины?
-- А что вы скажите, если всё это, пользуясь сленгом спецслужб, - моя легенда прикрытия?
-- Ага, а на самом деле вы - Санта-Клаус, счастье которого состоит в том, чтобы забрасывать под Рождество петушки на палочке в чужие дымоходы, в остальное же время вынужденного морщить лоб и надувать щёки!
-- Вы, Дмитрий Александрович, взрывоопасно наполнены иронией. Это не всегда продуктивно.
-- А может вы - шпиён?
-- Нет, Дмитрий Александрович, как раз наоборот, - я принадлежу к группе людей, которые хотят привнести в страну элемент порядка и придать ей импульс осмысленного развития.
-- Хорошо сказали! Осмысленного развития... Слова приятно знакомые, где-то их слышал недавно... Ну-ну, и что же за группа такая - орден? партия? масонская ложа? Секта благочестивых? Вавилонская Компания?
-- Это не важно... Для вас пока не важно - каково самоназвание этой группы, важнее то, что нам надоело осуществлять интеллектуальное посредничество между потенциалом власти и людьми, которые властными полномочиями наделяются. Отрицание существующей системы... Нет, не так... Чтоб всё было понятней, давайте, пожалуй, будем исходить из природы самой власти. Вот, Дмитрий Александрович, как вы, например, её природу понимаете?
-- То есть, я должен вам сейчас сходу ответить, что есть такое власть? Всего лишь? А звонок другу? - Зотов на пару мгновений задумался. - Ну... я, конечно, не этатист... Чего уж там... Да по всякому я её понимаю: иногда, когда я придаюсь абстрактным размышлениям, думаю, что власть - это механизм, регулирующий выполнение общественного договора, а, иногда, когда телевизора накушаюсь, мне кажется, что власть - это ресурс, который покруче нефти замечательный в своей неисчерпаемости ресурс для обогащения...
-- Пусть так... Вы, Дмитрий Александрович, здесь в чём-то по обывательски очень точны, очень - особенно в том, что касается произошедшей коррозия власти, её вырождения в примитивное освоение финансовых потоков. Власть, в том числе и в нынешней её демократической ипостаси, прогнила насквозь.
-- Да бросьте вы! Люди как люди, только процедурный вопрос испортил их. Немного... Но ведь демократия... - тут Зотову что-то подсказало, что надо бы вписаться если и не в эстетику, то хотя бы в стилистику своего собеседника. Демократия - это, конечно, мутный механизм, механизм с коэффициентом полезного действия в пять процентов, но ведь до нас ещё сказано, что остальные механизмы власти гораздо хуже и, что главнее, - опасней.
-- Да, Дмитрий Александрович, говорили и говорят, не учитывая и не желая понять, что уже существуют отработанные технологии работы с общественным сознанием. Ведь Черчилль, которому эту сентенцию приписывают, - позвольте вам это напомнить, - абсолютно ничего не ведал о замечательных свойствах и преимуществах телевизионного вещания и новейших информационных технологий. Простите, вы помните какое у нас сейчас столетие на дворе? Ныне, в эпоху открытого мира, когда преобразование собственного сознания стало для человечества актуальным бизнесом...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
